Единый

Без проблем я забрался обратно и ступил на пол кольцевой площадки. Даже не верилось, что миссия провернулась так быстро и легко. Хотя — стоп, миссия не закончена.

На смотровой площадке тем временем гремел скандал. Коренная князьградка рвала и метала, но чувствовалось, что скоро дело дойдет до слез. Модераторы вцепились в нее клещом, она била их ладонями, вырывалась и поливала словесной грязью, совсем, видимо, позабыв, что весь ее статус не стоит и ломаного гроша перед этими не менее напыщенными представителями официальной власти. Витька стоял в сторонке, как ни в чем не бывало, о нем и забыли. Внимание привлекает тот, кто больше шумит, а молчание, как известно, золото.

Когда я забирался в помещение, щурясь, моргая и неловко надевая на плечи опустевший рюкзак, даму уже за обе белы рученьки вели к лифтам — к ужасу и восторгу наблюдавшей скандал публики.

Третьим оком я заметил, что на меня уставилась парочка, стоявшая в отдалении. Они меня спалили. Недолго думая, я погрозил им кулаком и скорчил зверскую рожу. Они побледнели и отступили на шаг, потом отвернулись, якобы ничего не видели и не слышали. Хороший поступок для граждан такой “человеколюбивой” страны, как Вечная Сиберия.

— Ну че? Валим? — прошипел Витька, невесть как оказавшись рядом. Он держался таким молодцом, что лучше и не надо.

Мы не торопясь прошли к лифтам, шмыгнули в кабину — не ту, куда погрузились Модераторы с горожанкой, а соседнюю, — рядом оказалось еще трое пассажиров: один немолодой, морщинистый, такая же бабуля и совсем юная девочка. Все трое покосились на меня — у меня были мокрые от дождя волосы и рубашка, и пахло от меня, должно быть, альпийской свежестью.

Ехали на вторую площадку в молчании. Немного восстановившееся зрение обнаружило камеру и в лифте; я ее прозевал, когда ехали вверх, слишком был напряжен. А сейчас вижу фигово, но замечаю больше!

Если нас засекли — а нас не могли не засечь, — то внизу встретят радужно и гостеприимно.

Незаметно закатал не особо длинный, в общем-то, рукав рубашки, полностью обнажив Знак Урода, но прикрыл его рюкзаком.

На средней площадке мы пересели на другой лифт, отстояв небольшую очередь. Дама и Модераторы пропали из виду — видно, стражи порядка провели ее какими-то своими ходами.

Без помех спустились до колоссального холла с потолочными росписями и, неосознанно убыстряя шаг, помчались к выходному порталу, не веря, что все обошлось так просто.

Но просто ничего не бывает. Посреди зала к нам наперерез выскочили два Модератора, вынимая из карманов на ходу знакомые приборы с кнопками и маленьким экранчиком. Такими приборами считывают рейтинг и личные данные с чипов в башке.

— Постойте-ка! — громко обратился к нам один.

Если они просканируют наши с Витькой краниумы, то сразу поймут, что мы не коренные князьградцы, не гости столицы и вообще не сиберийцы. У Витьки чипа нет, а мой иной. И будут с нами обращаться, как с враждебными иноагентами.

Чуть сбавив шаг, я направил на них Знак Урода.

— Идите и арестуйте рыжего человека! — велел я первое, что пришло на ум.

Они остановились, словно натолкнувшись на невидимую преграду, заозирались, растерянные до смешного, затем кого-то засекли в редеющей толпе посетителей и рванули к несчастному рыжему человеку — не представляю, кто это был.

Мы полубегом-полушагом помчались к выходу.

— А почему рыжего? — захотел узнать Витька на бегу.

— Ничего другого не придумал…

— Вечно рыжие подвергаются дискриминации! Прямо жалко их! То у них души нет, то прав. Нужен закон по защите прав рыжих…

— А ты молодец, Витька, — похвалил я, когда мы оказались на площади и поспешили в наш переулок. — Артист! Сущий артист! “Оскара” бы тебе!

— Спасибо.

— Как самочувствие?

— Видений больше нет. Не беспокойся.

— Когда пойму, что нет повода для беспокойства.

— Не все же тебе одному видеть невидимое и слышать неслышимое? — усмехнулся Витька. — Может, я тоже стал ведуном после смерти? Кстати, о смерти. Когда бомбу взорвут? Нуары что, следят за нами?

В подробности нас не посвящали, а я не лез с вопросами, посчитав, что Честное Собрание знает, что делает. Вопрос Витьки навел меня на тревожные размышления: если нуары за нами следят, то как это делают без зрячих шпионов? Если у них в распоряжении есть зрячие шпионы, то почему они, вместо нас, не установили бомбу? Если же шпионов нет, то о нашем прибытии в подвал заброшенного здания первыми узнают Гуж и Май. О т к л ю ч е н н ы е от Честного Собрания. То есть они не сумеют известить через чип-эгрегор о нашем возвращении и благополучно завершенной миссии. Странно.

— Пойдем быстрее, — сказал я. — И болтай потише.

Уже не таясь, бегом добежали до края площади, промчались по пустынной улице с редкими прохожими. Я ждал взрыва с секунды на секунды. Вот сейчас грянет так, что заложит в ушах, небо расколется на две половины, сверху посыпятся обломки, задрожит земля, когда сотни тонн строительного мусора обвалятся на площадь и близлежащие здания.

Но взрыва все не было — мы почти добрались до конца пути. Пока мы поднимались и опускались по башне, совсем стемнело и светили фонари. Зрение восстановились почти на сто процентов.

Что за дела? Где взрыв?

Глава 7. Чип-эгрегор

Вдруг несколько прохожих на обеих сторонах улицы разом застыло на местах. Выглядело это, как говорится, крипотно: казалось, что всех людей охватила судорога, от которой стянуло все без исключения мышцы. Из-за слабой освещенности лиц в подробностях мы не видели, но впечатление, что прохожие не просто замерли, но и мелко затряслись от титанического напряжения, возникло стопроцентное.

Мы сбавили скорость, потом, не сговариваясь, припустили еще быстрее. Непонятное по умолчанию опасно.

Заворачивая в проулок, мы одновременно взглянули назад. Дождик совсем перестал, прохожие снова шли по своим делам, но в походке — или мне это почудилось? — была некая скованность и растерянность.

— Видал? — спросил я Витьку.

— Видал. Что это было?

— Без понятия. Глобальный глюк?

— А ты ничего не почувствовал?

— Нет. А ты?

— У меня и чипа-то нет, — сказал Витька. — Хотя…