Ее любили все

– Ах, какое это имеет значение теперь, – отмахнулась старушка. – Но это же ужасно! Просто ужасно! Вы видели эту Машу? Видели, что она собой представляет? Вот вы, скажите, – теперь она говорила с одним Кириллом, – вы бы завещали ей хоть что-нибудь? Хоть ломаный грош?

– Э… – в некотором затруднении проговорил Кирилл, – должен сказать, я…

– Имея таких наследников, – деликатно пришел к нему на помощь Макс, – я предпочел бы жить вечно.

– Ну, это вы загнули, – заметил критик. – А мне вот что интересно. Уж не собирался ли он и в самом деле зачитать это завещание, как обещал? То есть вам, капитан, он сказал, что никакого завещания нет и в помине, а сам…

Олег Кошкин задумался.

– Возможно, – нехотя признал он. – Возможно. Но что толку теперь гадать…

И в то же мгновение все присутствующие услышали истошный визг.

– Что там еще? – буркнул Толя.

Мужчины заторопились к выходу из кабинета. Олег Кошкин запер завещание в стол, ключ забрал с собой и вышел из комнаты следом за Илоной Альбертовной, которая словно постарела на добрый десяток лет.

– Я все равно опротестую этот смехотворный документ, – сердито сказала старушка, когда они шли по коридору.

– Желаю удачи, – вежливо ответил Кошкин.

И тут он увидел Машу, которая стояла у двери кладовки и пронзительно верещала, захлебываясь, на одной и той же ноте. И, хотя совсем недавно они жестоко поссорились, завидев его, девушка бросилась к нему.

– Он там! Он там!

Больше она ничего не могла выговорить. К капитану подошел Толя и кашлянул в кулак.

– Такое дело, Олег Петрович… Кончили его.

– Это профессор? – мрачно спросил Кошкин.

Толя кивнул.

– Значит, это ты его нашла? – задал капитан следующий вопрос, на этот раз Маше. Не сводя с него затравленного взора, девушка кивнула.

– Когда?

– Да только что, – буркнула она, отстраняясь от него. – Мне мать надоела… все бухтит и бухтит… я на кухне банку разбила от злости. Она мне говорит, давай убирай… Ну, я ей сказала… неважно, в общем, она стала реветь. Надоело, я пошла в кладовку… потому что у нас тряпка маленькая, надо было побольше… Вот. А он там и лежал. И смотрел на меня… Олег, он точно мертвый?

Не отвечая, Кошкин подошел ближе и присел на корточки перед трупом. Для проформы он потрогал пульс, но рука у профессора Свечникова была уже холодная. В груди у Антона Савельевича торчала рукоятка ножа, – точь-в-точь как сказал Лев Подгорный, когда описывал, какой конец может ждать в детективе персонажа, который остался один. Из-под рукоятки по одежде текли струйки крови, которые казались теперь совсем черными.

Илона Альбертовна приблизилась к кладовке, увидела тело старого друга, качнулась и закатила глаза. Судя по всему, она собиралась упасть в обморок, но так как никто из мужчин не сделал движения, чтобы ее подхватить, а падать на пыльный пол – это, знаете ли, как-то не комильфо, старушка прислонилась к стене и с мученическим видом отдышалась.

– Какой кошмар… Какой кошмар! – бессвязно повторяла она.

Но тут ей в голову пришла новая мысль, настолько соблазнительная, что Илона Альбертовна не могла за нее не ухватиться.

– Послушайте, капитан, – умильно проговорила она, заглядывая ему в глаза, – а может быть так, что эта девица его пришила?

– Вы че мелете? – рассердилась Маша. – Совсем крыша поехала, что ли?

– Это правда, что убийцы не могут выступать наследниками? – сладко-сладко продолжала Илона Альбертовна, щурясь. – Правда ведь?

– Мне очень жаль, – сказал Кошкин, – но Маша – наследница Адрианова, а не Свечникова. Кроме того, на данный момент нет никаких доказательств того, что она причастна хотя бы к одному из убийств.

– Какая еще наследница? – уже сердито спросила Маша. – Ау! О чем вы? Прием!

– Ну как о чем? – посмеиваясь, ответил Дмитрий. – По завещанию Валентина Степановича все должно отойти тебе. Поздравляю, девочка. Ухватила большой куш.

– Да этого не может быть! – протянула Маша. – После того как я…

И она застыла на месте с раскрытым ртом.

– Поздравляю, поздравляю, – горько молвила Илона Альбертовна. – Окрутила старика, воспользовалась его слабостью. Да! Но только учти, Бог все видит…

– Кто окрутил – я? – взвизгнула Маша. – Да ты, блин, совсем того? Да я бы за миллион с ним спать не стала! В отличие от некоторых! Да какое там спать – он с одной Евгенией сладить не мог, хоть пачками свою виагру лопай! Потому она от него и бегала по всем окрестным кобелям… Очень он мне нужен! – оскорблено прибавила Маша.

– Да как ты смеешь порочить память моего покойного супруга! – взвилась Илона Альбертовна. – Он писатель был! Знаменитый! Светлая личность! Он…

– Память не память, а старик есть старик! – парировала Маша. – И никакие заслуги в постели не считаются!

– Может быть, мы прекратим пререкания на время? – вмешался Кошкин. – Здесь находится убитый, которого вы все знали. Предлагаю хотя бы из уважения к его памяти перенести дискуссии в другое место. – Он повернулся к Маше. – Ты что-нибудь здесь трогала?

– Ну, дверную ручку, – хлюпая носом, сказала девушка. – Да откуда я знала, что он там лежит! Знала бы – в жизнь не полезла.

– Вы все люди грамотные и наверняка смотрите детективы, – продолжал Кошкин, оборачиваясь к присутствующим. – Тем не менее у меня большая просьба – ничего здесь не трогать до приезда наших людей. Дверь кладовки не запирается, и поэтому я рассчитываю на вашу помощь. Договорились?

– Капитан, – несмело спросила Илона Альбертовна, – а когда их увезут отсюда? Я имею в виду, моего мужа и… – Она указала глазами на нелепо обмякшее тело.

– Через несколько часов, – успокоил ее Кошкин. – Мне нужно несколько часов, только и всего.

– Вы-то чего так переживаете? – презрительно спросила Маша у Илоны Альбертовны. – Все равно я здесь буду хозяйкой, а не вы.

Старушка затравленно сжалась, словно ее ударили. Почему-то, хотя среди присутствующих не было никого, кто бы принимал близко к сердцу судьбу Илоны Альбертовны, эта сцена произвела на всех очень неприятное впечатление.

– Сначала, девушка, вам надо вступить в права наследства, – солидно сказал Дмитрий. – Это во-первых. А во-вторых, любое завещание можно опротестовать, если уж на то пошло. Особенно если имеются прямые наследники, чьими интересами пренебрегли.

– А наследники пускай идут работать, – парировала неугомонная Маша. – Полы подметать или там фрукты на югах собирать. В метро, кстати, кассирам неплохо платят. Потрудятся лет этак с тысячу, и можно уже будет квартирку на Тверской купить. А?

– Поскорее бы, в самом деле, приехали ваши люди, – сказала Илона Альбертовна бессильно.