Её прикосновение

Я смеюсь и подталкиваю ее руку.

— Открывай.

Она развязывает белую ленту и снимает крышку. Тянется тонкими пальчиками внутрь и достается маленький браслет с тремя подвесками.

— Илай, он прекрасен. — Она смотрит на меня со слезами в глазах, но ее улыбка такая широкая.

От осознания того, что это из-за меня, в груди ноет. Я сделал ее такой счастливой, что она прослезилась.

— Я подумал, что со временем смогу добавить еще что-нибудь. Первая из них довольно очевидна. — Протягиваю руку и касаюсь подвески-солнышка. — Вторая тоже довольно очевидна. — Я дотрагиваюсь до подвески в виде кексика. — А третья — та, которую я хотел, чтобы ты получила.

Она смотрит вниз, а затем снова на меня.

— Сердце?

— Ага, — говорю я и похлопываю себя по груди. — Я подумал, что раз уж оно твое, то ты должна смотреть на него каждый день.

Она вдруг закрывает лицо руками и начинает всхлипывать.

— О, черт. Что я сделал?

Не знаю, что произошло. Только что она была счастлива, а теперь истерически плачет. Это была не та реакция, которую я ожидал.

Не зная, как с этим справиться, я открываю бардачок, чтобы посмотреть, есть ли там салфетки. Но это совершенно новая машина, так что там ничего нет, кроме инструкции по эксплуатации. Нагнувшись, я хватаю ее сумочку и смотрю, нет ли там чего-нибудь полезного. Не хочу копаться в ее вещах, но чувствую себя беспомощным.

Когда вижу фотографию полуголого парня в ее сумочке, то не могу удержаться и вытаскиваю ее.

— Что это за чертовщина? — На секунду мне кажется, что это фотография, но потом вижу, что это открытка, и часть моего раздражения проходит. Но только немного. Она не должна была смотреть на такие вещи. Но Мэгги все еще рыдает так громко, что не слышит моего вопроса. Не раздумывая, я открываю карточку и читаю, что там написано. — С кем ты собираешься заняться сексом?

Должно быть, рычания в моем голосе достаточно, чтобы пробиться сквозь ее рыдания, потому что она поднимает голову и смотрит на меня. Ее глаза налиты кровью, а по щекам текут слезы. Это заставляет мое сердце болеть, и я хочу притянуть ее в свои объятия, чтобы утешить. Но я так зол на эту открытку, что не могу думать об этом.

— Это просто шутка, — говорит она, протягивая руку за открыткой. Но я удерживаю ее вне досягаемости. — Илай, верни!

— Почему она написала это? Ты планируешь заняться сексом? Это с тем ублюдком с вьющимися волосами?

— Что? Кто? Нет, это просто дурацкая открытка. Я не хочу заниматься сексом. — Она качает головой и пытается снова. — Нет, я хочу заниматься сексом. Я просто… не занимаюсь им. Господи, я еще даже не целовалась. Это шутка!

— Ты целовалась с кем-то в тот день, когда мы встретились. Не надо лгать мне, Мэгги.

— Я не лгу. Я не целовала Ника. Он попытался поцеловать меня. У меня никогда не было настоящего поцелуя. — Она говорит все громче, и я вижу, как участилось ее дыхание. Она в бешенстве. — Не похоже, чтобы была очередь из приличных парней, чтобы сделать это. Единственный парень, которому я собиралась позволить это, оказался придурком, и ты надрал ему задницу.

— Как и следовало, — соглашаюсь я, тоже начиная злиться. Не знаю почему, но мы оба вдруг начинаем злиться и кричать.

— И не похоже, что тот парень, которого я хочу поцеловать, действительно собирается сделать это, поэтому я заберу эту дурацкую шуточную открытку и вернусь к тому, что ничего не получу!

— Кого ты хочешь поцеловать, Мэгги? — кричу я в ответ, швыряя открытку на пол джипа.

— Тебя, большой глупый идиот! Это всегда был ты!

Ни секунду не колеблясь, я обнимаю ее за шею и притягиваю к себе. Прижимаюсь к ее губам, и между нами вспыхивает дикий огонь жара и страсти. Другой рукой я обхватываю ее щеку, и это гораздо интимней, чем поцелуй. Мой рот жаждет ее, и судорожный вздох позволяет скользнуть языком внутрь. Она тянется руками к моей рубашке, и вместо того, чтобы оттолкнуть меня, сжимает ее в кулак и притягивает меня к себе так крепко, как только возможно. Будто думает, что если отпустит меня, я исчезну. Ее губы такие чертовски мягкие, и на вкус она как сладкая, сладкая глазурь. Я вдыхаю ее аромат и провожу руками по ее шее и ключицам, ощущая мягкую, обнаженную кожу. Это тот поцелуй, который заставляет все предыдущие исчезнуть. На этой земле нет более совершенных губ, и я не знаю, смогу ли остановиться.

Это накапливалось в течение нескольких недель, знание того, что это неправильно, но неспособность сопротивляться желанию. Я хотел ее с тех пор, до того как должен был, и хотя ей уже семнадцать, это все еще неправильно. И неважно, насколько это чертовски прекрасно.

Со всей силой, которая есть во мне, я разрываю наш контакт и прижимаюсь своим лбом к ее.

— Мы должны остановиться, — говорю я, пытаясь вдохнуть столь необходимый воздух. Но все, что я делаю, это вдыхаю ее аромат.

— Илай… — начинает она, но я обрываю ее.

— Поехали домой, Мэгги. — Я отстраняюсь от ее прикосновения и наблюдаю, как она подносит руку к губам. Будто пытается почувствовать, что я только что сделал с ней.

Мне следовало бы извиниться, но я не делаю этого. Не сожалею. Нисколечко. Но это не должно повториться. Я хочу ее больше, чем когда-либо хотел чего-либо. Больше, чем хотел иметь семью, когда был в системе опеки. Больше, чем хотел выжить после взрыва бомбы. Больше чем все мои мечты вместе взятые. А это опасно.

Откидываюсь на сиденье и закрываю глаза, желая, чтобы она увезла нас отсюда. Потому что, если она этого не сделает, не знаю, что буду делать. Не знаю, смогу ли остановиться.

Я испытываю одновременно и облегчение, и боль, когда она заводит джип, и мы уезжаем.

Глава 9

Мэгги

Я играю с подвесками на браслете, не в силах оторваться от них. Они заставляют меня улыбаться. Я всегда возвращаюсь к подвеске в виде сердца. Он сказал, что это его сердце. Я начала плакать, потому что у него всегда было мое сердце, а потом он отдал мне свое.

Я не позволю тому, как закончилась прошлая ночь, разрушить все это. Знаю, что Илай напуган. Он беспокоится о том, что может подумать мой отец. Ведь майор и ему был словно отец, и я знаю, что наша семья много значит для Илая. Он боится причинить боль моему отцу, и я люблю его за это, потому что и для меня это значит очень многое. Он также может беспокоится о том, что подумают другие, но наши отношения некоторое время могут быть секретом, если мы захотим. Мы с Илаем можем таиться от него до тех пор, пока не настанет подходящее время, чтобы рассказать все. Я знаю, что нам двоим, суждено быть вместе. Чувствую это каждой клеточкой.

Этим утром я была разочарована, когда проснулась, а его не было. Я так привыкла, что он возит меня в школу, но теперь, когда у меня есть машина, это кажется глупым. Думаю, именно поэтому его не было сегодня утром — теперь у меня есть джип. Он знал, что я поведу машину сама.

Сердце слегка трепещет, когда думаю о поцелуе прошлой ночью. Это было намного больше, чем ожидала, и я знаю, что он тоже это чувствовал. Он должен был это чувствовать. Будто я обнаружила, что жила только наполовину, как будто не хватало какой-то моей части. Потом мы поцеловались, и все. Он — моя вторая половинка. Должно быть, это и есть родственные души. Наверное, это и есть любовь. В этом поцелуе было так много всего. Так много вылилось из нас обоих. Мои щеки горят от воспоминаний. Это был именно тот первый поцелуй, каким он и должен быть, и я так счастлива, что он был с Илаем, и что я ждала того единственного.

Теперь мне просто нужно, чтобы Илай был на той же волне. Знаю, что другим могут не понравиться наши отношения, но мне все равно. Мы можем держать их в секрете, никому не рассказывая.

— Привет, Мэгги. — Сэм садиться за соседнюю парту, отвлекая мое внимание от браслета. Я снова погрузилась в мысли об Илае.

— Привет. — Я улыбнулась ему в ответ.

— Я отлично провел вчера время на твоей вечеринке. Когда-нибудь нужно еще раз так потусоваться. — Он смотрит на свою парту, и я вижу, что его щеки слегка порозовели.