Ее проклятье. Его истинная

Поэтому Дориана не сомневалась: если она сама не уберется после того, как ее заклеймят, родственники живой ей по бывшим владениям ходить долго не позволят.

* * *

Толпа собираться начала еще загодя. Площадь Линлоры была небольшой, так что лучшие места перед подиумом, перестроеннным наскоро в эшафот, занять надо было успеть. Через час народ лез уже на фонарные столбы, разливая масло, в котором плавали фитили.

Жандарм Ферг не беспокоился. Сейчас сними одного – следом еще десяток полезет, замучаешься гонять. Зато после того, как девчонка Линлор получит заслуженное наказание, он вычислит хулиганов по масляным пятнам на одежде и оштрафует. С площади один выход, и уж там Ферг будет ждать своего улова.

– Это ж какой дурой надо быть, чтобы отказаться от такого завидного жениха! – басил кто-то из зевак.

Болтали меж собой даже незнакомые, чтобы не скучать в ожидании.

– Покойный барон крепко бы на дочку рассердился, – поддакнул женский голос.

– Да что вы мелете оба? – вступила в разговор новая участница, средних лет дама ухоженного вида. Видно, образованная, раз позволяла себе некоторое вольнодумство. – Его Владычество уже трех девиц в могилу свел во цвете лет, – продолжала смутьянка. – Дориана не пожелала стать четвертой.

– И тем самым только сократила свой путь в преисподнюю, – желчно заметил мужчина. – Так бы хоть своему родному краю пользу принесла напоследок.

– Почему-то от мачехи ее и дядьки вы не требуете пользы приносить, – не успокаивалась эта бунтарка, – а от девицы, что только в совершеннолетие вошла, ждете жертвы.

Вокруг спорщиков заволновалось, забурлило людское море. В основном толпа была на стороне мужчины, но нашлись и те, кто поддержал его оппонентку.

Кто-то утверждал, что Веемар – мужик правильный, но невезучий. И попадаются ему какие-то чахоточные, верно потому, что из сильно благородных. А вот женись он на такой, как Дориана, глядишь, она бы лет тридцать с ним спокойно протянула.

Однако все та же смутьянка по имени Элрея напомнила, что не все супруги Властителя болезнью померли.

Самая первая, да, при родах скончалась; ребенок выжил, и впечатлительные на голову сплетники обоих полов доказывают, что это он не дает отцу стать счастливым повторно, сводит в могилу мачеху за мачехой.

Жуть и дичь несусветная! Но многие в это верят.

Вторая жена Веемара погибла от несчастного случая, а третья сгорела от непродолжительной болезни. Неизвестно какой. Но опять же, судачат, что это отравление было на самом деле.

Кроме того, Властитель – мужчина видный и интересный, горячий и любвеобильный, ему одной женщины ненадолго хватает, он скучает и теряет запал. Вот жены и заканчиваются скоропостижно, года через два-три.

Спор о том, имела ли право Дориана отказываться от своей счастливой судьбы, перерос в скандал и грозил продолжиться дракой.

Но тут над площадью пронесся глас труб Равноденствия, и все смолкли, напряженно вглядываясь в арку, под которой должна пройти обреченная.

На высокую сцену вышли главные пострадавшие от вероломства неблагодарной девицы – вдова барона Линлора, Лиззетт, и дядя Дорианы, Колвин.

Рядом встал посланник самого Веемара, Деебор. Лицо его лоснилось от успешной жизни. Отличная должность при дворе сама по себе хороша, а сейчас вот он еще и станет несущим возмездие как доверенное лицо.

– Приветствую граждан угодья Линлоры! – начал Деебор, стараясь говорить внушительно, насколько позволял его писклявый голос. – Отрадно, что вы тут все собрались, дабы поддержать своих управителей.

Посланник кивнул в сторону Лиз.

– Все вы уже знаете, что произошло. Так что длинных историй рассказывать я не стану. Скажу только одно: воля Веемара священна, а обязательства, данные ему, надо соблюдать неукоснительно. Но наш Властитель великодушен. Поэтому у отступницы еще есть шанс все исправить!

По толпе пошел шепоток.

Двое стражников вели под руки поникшую девицу. Юную, хрупкую, светловолосую. Она просидела много часов в темной и грязной камере, но при этом от нее все еще веяло чистотой и свежестью.

Дориана Линлор была барышней высокого происхождения, но, если ее сравнить с цветком, она скорее не садовая роза, а полевая ромашка. Или колокольчик. Нежная, светлая, с глазами пронзительно-голубого цвета.

И пусть сейчас выглядела она уставшей, но сломленной не была. Оглядела толпу смело и честно, словно нечего ей было стыдиться.

– Сознаешь ли ты, Дориана Линлор, от чего отказалась накануне? – строго спросил Деебор.

– Полностью, господин, – почтительно ответила она.

– У тебя есть еще возможность принять щедрое предложение Властителя, – порадовал девицу Деебор.

– Благодарю, господин, – девушка слегка поклонилась.

– Сейчас согласится, – послышался из толпы громкий шепот. Кажется, слегка разочарованный. Ведь теперь увлекательного зрелища не будет!

– Я, Дориана, дочь барона Марта Линлора, трижды отказываюсь стать женой Властителя Веемара, – звонкий, уверенный голос плыл над толпой. – Нет, нет и еще раз нет!

Зрители ахнули.

Это безрассудство, или она понимает, что творит?

На щеках посланника заиграли желваки.

– Что ж, так тому и быть. Теперь возврата нет, и доброта Властителя на тебя больше не распространяется.

Лиз зарыдала и прислонилась к плечу брата. Нет, оплакивала она не несчастную падчерицу. Прощалась с выгодами родственницы Властителя. Ведь даже после того, как очередная жена закончится, ее семью благами не обходят. Чтобы лишних пересудов избежать.

На эшафот поднялся палач. Он громко пыхтел под красной кожаной накидкой, скрывавшей лицо. В такой жаркий день, как сегодня, бедняга себя чувствовал словно в парной. И, кажется, толпа сопереживала ему больше, чем юной деве.

– Вытяни руку вперед, – велел Деебор, которого распирало от власти.

Двое силачей вынесли очаг, наполненный раскаленными камнями, поставили в центре.

Палач приложил к алым магическим булыжникам металлический стержень с печаткой на конце.

Стражник с силой развернул девушку левым плечом к палачу, подставляя нежную кожу.

Толпа издала стон, когда раскаленный докрасна металл коснулся руки Дори. Послышалось шипение.

Кровь отхлынула от лица сироты. Но несчастная не издала ни звука, лишь крепко зубы сжала.

Палач отнял печатку от кожи Дорианы.

Деебор поднял вверх руку сироты, демонстрируя метку. Уродливый свежий ожог в виде змеи, раздувающей капюшон.

По щекам девушки потекли слезы боли, но она все же держалась.

– Ни в одном доме не будут рады проклятой! – торжествующе произнес посланник Властителя.

И тут толпа ахнула, потому что мерзкий вензель вдруг резко побледнел, а затем и вовсе скрылся. А на его месте проступил совсем другой знак. Татуировка, похожая на след лапы крупного хищника. Подушечки пальцев, острые когти. Все это было так тонко прочерчено! Эмблема вписана в круг, а по его краю идет какая-то надпись. Шрифт мелкий, и его можно углядеть, лишь находясь рядом. И самое странное – эта новая метка светилась золотым.