Её шикарный босс

— Да, пахнет восхитительно, — согласился Ярцев.

Они пили кофе не спеша, растягивая удовольствие, прямо в постели.

— Сегодня ты обещал мне забраться на самый верх Эйфелевой башни, помнишь?

— Разве такое можно забыть?

Он рассмеялся и притянул ее к себе.

— Только может, прежде чем мы отправимся на прогулку, кого-то надо поздравить по-настоящему?

— Как только закончится этот бесподобный кофе, можешь приступать, — с вожделением взглянула в его сторону Катя.

И они снова провалились в свой мир, состоящий из мягкой постели и бесконечных поцелуев, всегда заканчивающихся упоительным соитием. Время перестало существовать, обоюдная страсть захватила их без остатка, и сладкую негу удалось сбросить, когда стрелки часов почти достигли полудня.

— Все! — откинув одеяло, запротестовала Катя. — Я хочу Эйфелеву башню и обед в каком-нибудь ресторанчике.

Она соскользнула с постели, подхватила свою косметичку и скрылась с ванной комнате.

Ярцев усмехнулся ее перемене настроения, и открыл маленький шкаф, в котором вечером они развесили свои вещи.

— Саш, а ты купишь мне берет? — Катя высунула голову из-за двери и улыбнулась.

— Конечно, куплю, — он уже успел надеть черный шерстяной свитер с высоким воротником и застегивал джинсы. — А себе куплю шарф, что-то здесь совсем прохладно.

— Скоро зима, — пожала плечами Катя. Быстро докрасила глаза и губы, достала из того же шкафа бордовые брюки и мягкий розовый пуловер, и вскоре была готова к прогулке.

Они вышли из гостиницы, и Катя с удовольствием взяла своего спутника под руку.

Париж был очарователен. Его прекрасные улочки с бесконечными уютными кафе и магазинчиками не могла испортить никакая погода.

На углу одной из улиц, перед самой дорогой Катя заметила небольшой магазинчик, где продавали головные уборы и шарфики, и потащила туда своего Сашу. Она выбирала берет совсем не долго. Яркий, алого цвета, он был, словно знак протеста промозглой сырости, которой их встретил Париж в ее день рождения.

– Тебе идет, — улыбнулся Ярцев. Шарф ему так и не удалось подобрать – слишком странными казались предпочтения французов в мужской моде. Катя же была очаровательна в милом алом берете, и от этого у него поднималось настроение. Ему не терпелось подарить ей подарок.

Здесь, в другой стране, он не был всемогущим и всесильным монстром, которого боялись. Он больше вообще не был монстром. С того момента, как Катя переехала в его новый дом, ему хотелось только одного – любить ее. Ярцеву казалось, что ему наконец улыбнулась удача, ведь Катя ответила взаимностью на его сильное чувство. Теперь во главе его жизни стояла она – хрупкая и нежная. Ее хотелось оберегать, защищать, и никакие деньги мира не смогли бы заменить ему наслаждения, которое дарила благодарность в ее глазах.

Наконец они добрались до Эйфелевой башни.

— Сфотографируй меня, Саша! Прямо здесь, пока мы не подошли слишком близко, и в этом берете! — возбужденно требовала она, и ее глаза горели от восторга.

И он покорно снимал свою Катюшу на телефон, потому что ему нравилось выполнять ее капризы.

— Все, идем за билетами. Иначе стемнеет, а мы так и не доберемся до последнего этажа, — терпение кончилось, и Ярцев подхватил ее за локоть.

— Идем. — Катя запрокинула голову вверх и даже слегка покачнулась – так высоко вверх уходила знаменитая достопримечательность Парижа.

— Пообедаем сейчас? На первом этаже есть кафе, если ты проголодалась.

—Я очень проголодалась, но пока мы не доберемся до самого верха и не выпьем по бокалу шампанского, останавливаться не будем, — уверенно шагнула ко входу Катя.

— Ну, что ж, тогда вперед.

Очередь желающих попасть наверх была небольшая – пять-семь человек. Видимо, на желании подняться наверх сказывалась погода – промозглая сырость добралась до самого верха, и из-за этого на верхнем этаже был плохой обзор.

Чем выше они поднимались, тем сильнее стучало сердце Ярцева. Обычное хладнокровие внезапно его подвело. Подарок, который он собирался подарить Кате, лежал в кармане пальто, жег руку, и казалось, момент вручения никогда не наступит.

На втором этаже они остановились, чтобы полюбоваться панорамой Парижа.

— Здесь высота уже 115 метров, — заглянув в буклет, который прихватил вместе с билетами, сказал Ярцев.

— Да уж, высоко, — с любопытством взглянула вниз Катя. — Я думала, из-за тумана города не будет видно.

— Скоро будет еще выше. Там точно ничего не будет видно.

На третий этаж – конечную цель своего путешествия, они поднимались на прозрачном лифте, и открывающаяся панорама почти с трехсотметровой высоты заставляла сердце замирать.

— Я никогда не забиралась так высоко, — сжала руку своего элегантного спутника Катя.

— Я тоже, — согласился Ярцев. Признаваться Кате, что он не любит высоту, не стал. Слишком многое было поставлено на карту именно сейчас, когда они вместе с остальными туристами почти достигли цели своего путешествия.

— Ох, — выдохнула Катя. — Мне кажется, мы уже не на башне, а вообще куда-то в космос улетели. Вряд ли я еще когда-нибудь решусь на подобное безумство.

Лифт остановился и распахнул свои двери. Теперь они были на самом верху.

— Так, я за шампанским, и вернусь. У меня есть для тебя подарок, — Ярцев улыбнулся и оставил ее стоять одну. Купил два бокала шампанского и вернулся.

— Для того, чтобы подарить мне подарок, надо было забираться так высоко? — Катя взяла у него из рук свой бокал, и с любопытством заглянула в его серые глаза.

— Обязательно. Хоть я и терпеть не могу высоту.

— Ты не говорил.

— И больше никогда не скажу, — он усмехнулся и достал из кармана пальто коробочку, внутри которой лежало золотое колечко с красивой россыпью бриллиантов.

— Ой, это же… это кольцо? — сердце забилось в висках гулко-гулко, и от волнения Катя прикрыла рот рукой.

— Кать… — Ярцев тщетно пытался вспомнить слова, которые готовил всю дорогу наверх. Слова выветрились вместе с головокружительной высотой и теперь, под любопытными взглядами и понимающими улыбками совершенно незнакомых людей, поднимавшихся с ними на третий этаж, он просто смотрел ей в глаза. Что ей сказать? Что любит ее всем сердцем? Что без нее его жизнь не будет значить ровным счетом ничего?