Ее сводные монстры

И за дверью звучит мрачный голос Николаса.

– Я сейчас выломаю ее к черту, если вы двое не отъ*бетесь, наконец, от моей жены.

Глава 95

Весь мой настрой, все мои мысли о том, что меня с ними тремя соединила судьба - это все улетучивается.

Натягиваю футболку, не вижу, где трусики и влезаю в шорты.

– Алис.

– Я сама.

Не глядя на постель торопливо открываю дверь.

– Не смотрите даже сюда, - угрожающе бросает муж мне за спину. С грозовым лицом хватает меня за руку и вытягивает из комнаты. Хлопает дверью и тащит меня по коридору за собой.

И за нами никто не идет - невольно отмечаю это, оба старшие брата его послушали. Нечто изменилось в их отношениях за это время.

– Что случилось?

– Ты это всерьез сейчас спрашиваешь, Алиса?
– он рывками тянет меня по лестнице, и я босиком семеню по ступенькам.
– Ничего не случилось. Просто мне звонит брат. И дает послушать, как тебе приятно с ним в одной постели. А потом другой мой брат…

– Ты же сам пустил их к нам на виллу в отпуске.

Он распахивает входную дверь и выталкивает меня на крыльцо.

Майская ночь теплая, небо усеяно звездами, в траве стрекочут насекомые, а в саду хорошо и спокойно. Николас отходит к перилам, опирается на них локтями и смотрит вниз.

– Это было в отпуске, Алиса, - говорит он, не поворачиваясь ко мне.

Он тоже босиком, без футболки, лишь в коротких красных шортах. Представляю, как он уже лежал в кровати и думал, а потом не выдержал и пошел до моей комнаты.

– Я не хотел разводиться, - продолжает Николас.
– Но скажи мне. Ты наше будущее видишь вообще? Есть оно у нас?

– У нас двоих?

Он хмыкает. Словно я глупость какую-то спросила. А я для меня сейчас ничего серьезнее этого вопроса нет. Я ведь ребенка жду. От его старшего брата.

– То есть что ты мне предлагаешь, - он поворачивается, и мы встречаемся взглядами.
– Хочешь оставаться моей женой. И при этом продолжать спать с моими братьями. Как сегодня. Так?

– Так.

Сама не понимаю, откуда во мне смелость нашлась сказать такое, в лицо ему. В ответ на эту откровенность он изгибает густые брови.

– Что?

– Ты же слышал, - отталкиваюсь от перил.
– Почему кто-то должен мучиться. Если мы просто можем быть вместе и счастливы. Кто нам запретит, если так нам всем лучше?

– Кому всем-то?
– он так поражен, что разворачивается ко мне всем корпусом, берет за плечи и подтягивает, заглядывает в лицо.
– Алиса, никто не живет так, как ты предлагаешь. Это неправильно.

– Это говорит мне человек, снимающий фильмы для взрослых.

– Какая разница, что я снимаю, - Николас морщится.
– Жить я так не хочу. Как в фильме для взрослых.

– Почему?

Несколько долгих секунд он смотрит мне в лицо. Встряхивает. И отпускает, отходит на шаг.

– Тебе не надо тут оставаться, - говорит, скрываясь в доме. Дверь закрывается у меня перед носом, а я остаюсь на крылечке, босой ногой веду по не остывшим к ночи плитам и смотрю на сад.

Не рассчитывала, что будет легко, ведь он прав, я таких семей не знаю, никто из моих знакомых не знает, наверное.

А всё потому, что эти люди счастливы и счастье свое никому не показывают, им дела нет до других и их осуждения, но эти семьи есть где-то в таком же большом доме с кучей детишек, у них свой отдельный мир.

И никого больше в нем не надо.

Дверь открывается спустя пару минут. Николас сбрасывает мне под ноги мои кроссовки и мой рюкзак.

– Такси вызвать или сама?
– спрашивает, кивая на ворота.

Прослеживаю его взгляд и сглатываю. Не ждала, что муж меня так выставит, не попытается хотя бы обдумать, орать не станет, это его холодное спокойствие - ужаснее сейчас нет ничего.

– Собак я привезу утром. И заберу вещи, - продолжает он. Нас разделает порог, он не переступил его, и мне в дом зайти не даст, он словно черту провел, за которую мне хода нет.
– И надо будет написать заявление.

– Значит, мы разводимся, - догадываюсь, хотя и поверить его безразличию не могу.

– А чего ты хотела?

– Чтобы ты перестал строить из себя неизвестно кого, - не сдерживаюсь, и повышаю голос в ответ на его негромкий, пустой.
– Ты первый братьев в нашу постель приглашал, и не один раз, чего ждал? Ты актеров в нас своих видел? Которые по твоей указке займутся любовью и разойдутся, когда тебе в голову взбредет, - влезаю в кроссовки и хватаю рюкзак.

– А ты расходиться не собиралась, - муж шире распахивает дверь и шагает на крыльцо, - понравилось, когда круглосуточно в твоем распоряжении три члена. Надо было сразу сказать, лапушка. Есть специальные игрушки. Можем хоть десять купить.

– Купи и засунь их себе в одно место, - спускаюсь по ступенькам.

– Ты совсем охренела?
– он нагоняет меня и за локоть разворачивает к себе.
– Я наладить все между нами пытаюсь, а ты что делаешь?

– А я уезжаю, раз меня выгоняют, - вырываюсь.

– Ты хорошо подумала?
– он не отстает, идет за мной к воротам.

– Не надо за мной тащиться, - смотрю через плечо.
– Всё, Николас.

Он разглядывает меня еще пару секунд. До дома и до ворот расстояние одинаковое, сейчас нам можно в любую сторону идти, вместе.

Но он чертыхается и поворачивает обратно к дому.

Постояв, шагаю к запаркованным у навеса машинам. Красная, серебристая и белая. По очереди распахиваю двери, проверяя ключи. В машине мужа вижу брелок на панели.

И усаживаюсь за руль.

Глава 96

Окна в доме темные, все словно бы легли спать сразу после того, как меня прогнали. В поселке тишина висит, даже охранники в будке спят.

Выруливаю на трассу и продолжаю зачем-то смотреть в зеркало, надеюсь, а меня никто не преследует. Добавляю музыку и распахиваю все окна.

Чем дальше от их дома - тем легче становится, за эти месяцы все они так сильно вымотали мне нервы, и сейчас уже была последняя капля.

По пустой дороге до нашего поселка с ветерком получается домчать за полчаса. Бросаю машину во дворе, но выходить не хочется, сижу и дышу парфюмом мужа - им пропитался весь салон. Под зеркалом болтается новая игрушка в виде собачки - такой у него не было.

На панели валяются сигареты. Открываю пачку и вдохнув знакомый запах, кидаю ее на сиденье. Иду к дому, и окна тоже темные, это в прошлой жизни было, когда меня кто-то ждал.