Эффект бабочки

Плюсов и минусов у каждого факультета великое множество, и я всё никак не могу свести их воедино.

* * *

Драка на заднем дворе школы окончилась вничью, несмотря на численный перевес. По очкам выиграла турецкая сборная в лице Камиля и двух его товарищей, но перевес оказался очень незначительным.

Ребятки они спортивные, какая-то школа чувствовалась, но уличная драка не ринг и не татами, да и драться толпой эти турчата не умеют. Бить напуганного немчика втроём далеко не то же самое, что выросшего на улицах мальчишку, впервые подравшегося толпа-на-толпу ещё в восемь лет!

— Вешайся, русский! — Громко повторил турчонок, но в его голосе я заметил нотку неуверенности. Ухмыляюсь, не отрывая глаз, чуть приподнимая кончики губ. Неприятная такая, много раз отрепетированная, улыбочка должна показать отмороженность русского, готовность к таким развлечениям.

После школы, на полпути к дому, меня ждала компания крепких смуглых ребят лет пятнадцати. Преградив дорогу, ничего не говоря толкали меня грудью и плечами, мешая пройти.

— Не заступай туркам дорогу, русский, — Сказал наконец старший, многозначительно поигрывая массивной цепочкой, на которой болталась такая увесистая связка ключей, что ей можно оглушить коня, — понял?

Наверное, среднестатистическому немцу и большинству русских немцев такой демонстрации хватило бы, чтобы впечатлиться и притихнуть в школе. Но у меня-то детство прошло в других условиях!

— Понял-понял, — бурчу вслед, поглаживая по карману рубашки, где лежал пакетик со стащенной у агрессоров травкой, — вы у меня тоже много чего поймёте, сучата!

На следующий день Камиль ходил по школе королём, несколько раз демонстративно толкнув меня плечом. Старательно уворачиваюсь, пряча глаза под смешки турчат.

— Понял теперь? — Подошёл на перемене Курт, — если мы поодиночке отбиваемся, ещё могут отступиться, а когда в группы собираемся, то всё…

— Неужели не стесняются взрослых подключать? — Изумляюсь я чуточку деланно, — у нас такое западло считалось!

Переводить понятие не потребовалось, некоторые русские словечки весьма широко разошлись по миру.

— … сложно всё, — рассказывал Курт на большой перемене, — полиция почти не вмешивается, если только случаи не самые вопиющие. Но мусульмане не дураки, грань не переходят.

— А немцы что?

— Ничего! — Оскалился мальчишка, пиная носком кроссовки бордюр, — у нас система другая, понимаешь? Привыкли на закон полагаться, а самоорганизация… боятся её власти, понимаешь? Боятся потому, что мы всё ещё оккупированная страна — войска американские стоят, их в Германии больше, чем наших собственных. А говорить об этом нельзя, зато можно высматривать в самоорганизации немцев признаки нарождающегося нацизма.

— Вот и высматривают… — присвистнул я, — здорово, однако! А многие немцы так думают?

— Кто постарше многие, а ровесники… если кто и думает, то помалкивает.

— Карьеру будущую не портят?

— Карьеру, да… Чуть за линию заступил, так всё — в университет не попадаешь, на госслужбу тоже, да и по фирмам крупным, говорят, циркуляры со списками неблагонадёжных рассылают.

— А турки?

— Эти-то? Там половина в торговле да мелком бизнесе, им на это насрать! А кто на гослужбу хочет, так тех принимают по позитивной дискриминации [93] . Если вовсе не отмороженный, легко пройдёт.

93

[93] Позитивная дискриминация (англ. affirmative action) — это меры по предоставлению преимущественных прав или привилегий для определённых групп населения, применяемые для создания статистического равенства в должностях.

— Весело… — тяну задумчиво.

… на следующий день Камиля ждали представитель школы вместе с полицейским. Короткий обыск, и вот пакетик с травкой демонстрируется понятым. На вопли турчонка, что его подставили, никто внимания не обращает — все орут одно и то же.

Малолетнему гопнику хватает ума начать сгоряча перечислять имена недоброжелателей, не понимая, что этим он делает хуже только себе. Сейчас добрый дядя полицейский с образованием детского психолога раскрутит Камиля на подробности. А подробности знатные обещаются, мозоли оттоптаны едва ли не у всех ровесников. Отнятые вещи, избиения, унижения… всё дядя-психолог выяснит!

Тюрьма утырку не грозит, но биографию себе и дружкам он попортил знатно. Да и на школу в ближайшее время власти будут обращать самое пристальное внимание. Не то чтобы это сильно поможет на границе с турецким кварталом…

* * *

— Интересные документы, интересные, — приговаривал Авенир, копаясь в бумагах на моём столе, — продаёшь?

— Нет.

— А что так? — Поинтересовался незваный гость гнусаво, ковыряясь в носу.

— Не для перепродажи брал, а так… память. Подделки, просто памятные.

— Жаль, жаль… ладно, я пойду.

С нескрываемым облегчением проводил студента, заперев за ним дверь.

— От таких гостей разве что мезуза [94] помогает, — тяжеловесно пошутил Соломон, — такой жидёныш поганый, что слов нет! Чуть больше таких в нашем народе, и очередное изгнание не за горами!

Берти с Заком похмыкали, но тему развивать не стали. Авенир считался карой господней в студенческой среде. Потомок влиятельной еврейской семьи, одна из ветвей которой слишком уж увлеклась близкородственными браками.

94

[94] Мезуза (ивр. букв. дверной косяк) — прикрепляемый к внешнему косяку двери в еврейском доме свиток пергамента духсустуса из кожи ритуально чистого (кошерного) животного, содержащий часть текста молитвы Шма. Пергамент сворачивается и помещается в специальный футляр, в котором затем прикрепляется к дверному косяку жилого помещения еврейского дома.

Семья вместе с внушительным состоянием приобрела и наследственные душевные болезни. Мать живёт в частной психиатрической клинике, в моменты просветлений выходя на премьеры фильмов, театральных постановок и семейные праздники. Старший брат эпилептик, с приступами по несколько раз в день. Младшая сестра с рождения под присмотром врачей-психиатров, не посещала даже школу.

Авенир, уже не раз гостивший в психиатрических клиниках, учится в университете Нью-Йорка восьмой год, прыгая по факультетам и везде учась одинаково скверно. Тяжёлый, въедливый характер в сочетании с назойливостью и непробиваемостью делает его крайне неприятным в общении. Добавить сюда регулярные истерики, эпилептические припадки и приступы ярости.

Человек, от которого все стараются держаться подальше, но опасаются отталкивать его грубо. Гадёныш мнительный и мстительный, что с возможностями семьи достаточно опасно.

— Почему бы тебе и в самом деле не продать или не подарить какие-то бумаги этому горю в еврейской семье? — Поинтересовался Зак, без стеснения приватизировавший бутылку виски, — получит игрушку, да и отвяжется.

— Ни в коем случае! — Вмешался Соломон, — он же психопат, не понимаешь? Получив игрушку раз, захочет и второй, не отвяжется потом.