Эффект Домино

– У меня всё под контролем, господин советник. Дальше нашей лаборатории эти данные не уйдут.

– Уж я надеюсь. Свободен.

Послышалось, как Пьер встаёт и уходит. Рэкс задумчиво смотрел на экран.

– Хотел бы я знать, что они задумали. И кого собираются им накачать? Что там ещё этот вирус даёт, напомнишь? Кроме повышенной способности к регенерации?

– Почти абсолютный иммунитет, причём не только к болезням. К любым видам ядов, ну, если, конечно, человека не замочить там на сутки...

– Ядов, говоришь. Знаю я одного человека с хорошей стойкостью к ядам. В связи с этой его особенностью меня всегда интересовал вопрос, почему остальные его родственники подобными талантами не отличались. И на данный момент не отличаются. А ещё?

– В перспективе возможно усовершенствование штамма и его ориентация на поведенческие реакции. Повышенный выброс адреналина, например, если надо. Улучшение работы органов чувств. Нейрофизиология, в общем.

– Ясно, - Рэкс встал.
– Последишь за ним ещё немного? Я пойду договорюсь о передаче этой информации заинтересованным людям. Им лучше знать, что делать.

– Серьёзно?
– с усмешкой глянул на него Борис.

– Мы в одной лодке, - мрачно сказал Рэкс.
– И, если уж выбирать... Пусть лучше МД поглотит нас, а не наоборот.

Уже выходя из кабинета, Рэкс примерно представлял себе реакцию Аспитиса на его будущее сообщение и начинал продумывать своё алиби. Следы их слежки за Пьером, благодаря которой все рапорты Розы сначала приходили Рэксу, а уже потом в высшие инстанции, конечно, будет подчищать Кит, отлично подмявший под себя почти всю систему безопасности ГШР. А вот об остальном надо думать ему. Потому что когда бойцы МД вломятся в лаборатории Пьера, чтобы забрать себе все наработки Розы, первым же подозреваемым в сливе информации будет Борис, а значит, и его лучшие друзья и заклятые враги президента ГШР.

Но как всё-таки удачно, что Керен и Триша понравились друг другу. И напарнику Рейна родственную душу нашли, и потенциального партизана в тыл к Пьеру посадили. На главного ассистента - особенно такого забитого - подумают в последнюю очередь...

* * *

Вчерашний день выдался для Цезаря тяжёлым, но он не позволил себе взять выходной, хотя Управление задолжало ему уже как минимум месяц за последний год работы. В случившемся накануне он винил себя - и казалось кощунственным спать дома, когда получивший серьёзное ранение Аспитис отлёживается под капельницами в больнице. Какой смысл быть самым доверенным гвардейцем, если в нужный момент ты оказываешься слишком далеко, чтобы прикрыть командира? И пусть он сам отдал этот приказ, Цезарь всё равно виноват, что не подоспел вовремя. Так что с момента завершения той злополучной операции он сидел в своём кабинете и замаливал грехи за компьютером, раз уж к Мессии его не пускали.

Поэтому сообщение от Ханта, помеченное флажком "Важно", он открыл в ту же секунду, что получил по много раз зашифрованной электронной почте. И по прочтении заметался, размышляя, как передать это несомненно срочное донесение дальше по инстанции. Выше были, как говорится, только звёзды. А главная звезда находилась в больничном крыле, куда его настойчиво попросили пока не соваться.

Подумав минуту, терас решил обратиться к секретарю Аспитиса: уж его-то пустят к Мессии, в каком бы состоянии тот ни лежал сейчас. К счастью, за последние годы жёсткий и лёгкий на подъём секретари поменялись графиками работы, так что разговаривать достанется с Марком - он хотя бы не пошлёт его сразу обратно, как увидит.

Через пятнадцать минут терас уже был в приёмной. Марк выслушал его не перебивая, после чего быстро написал что-то на небольшом листочке и протянул его Цезарю.

– Аспитис сейчас там, - кивнул огель на номер кабинета на листочке.
– Думаю, он выслушает тебя так же внимательно, как я.

– Это же не больничное крыло, - удивился Цезарь, по первой букве обозначения определив одну из лабораторий биооружия на минус пятом этаже.

– Все вопросы к нему, - загадочно улыбнулся Марк, и терас вышел, всё так же недоумевая.

В лабораториях Цезарь не был ещё ни разу, поэтому сначала запутался в хитросплетениях коридоров и некоторое время пробродил в поисках девятой лаборатории между восьмой и десятой, пытаясь определить, куда её могли запрятать. Дверь в итоге у неё и правда оказалась неприметная, больше похожая на вход в кладовку. Раздосадованный задержкой и собственной неудачливостью, Цезарь даже не стал стучаться. Считыватель сразу дал ему доступ (возможно, для гвардейцев вообще нет закрытых помещений?), и терас шагнул внутрь, в первую небольшую комнатку, служащую прихожей.

При первом же беглом взгляде на висящую на крючках одежду - в основном запасные обычные и защитные халаты - Цезарь приметил среди них знакомый плащ. Неужели Аспитис и в самом деле здесь? Быстро миновав "прихожую", терас ступил в главное помещение лаборатории, сильно раздающейся в стороны и далеко вперёд, и увидел то, что окончательно выбило его из колеи.

У дальней стены находилось три человека: один, Аспитис, полулежал на медицинском кресле, другие двое, сильвисы, мужчина и женщина в белых халатах, крутились вокруг него. Аспитис сидел, обнажённый по пояс, с повязкой на животе, куда вчера ему влетело сразу две пули, но на ногах были брюки от его делового костюма и обычные же ботинки. От левой руки к рядом находящемуся поддону тянулся вакутайнер, знакомый Цезарю по его эпизодам забора крови из вены, только определённо более навороченный. В правой руке просто стояла капельница. Сам Аспитис откинул голову и лежал с закрытыми глазами, бледный, но выглядящий намного более здоровым, чем вчера сразу после ранения. Сильвисы возраста хорона или чуть старше были заняты каждый своим делом: мужчина поправлял капельницу, постоянно бросая взгляд на ёмкость, куда передавал кровь вакутайнер (её там было раза в два больше, чем требовалось для анализа), женщина же разламывала ампулу с бледно-розовой жидкостью, чтобы набрать её в уже приготовленный шприц.

Ошалевший от увиденного Цезарь сделал шаг к ближайшему столу, где лежал набор скальпелей, и взял себе один, крепко зажимая его в руке. Что бы тут ни происходило, у него должно быть оружие. Он уже готов был решительно двинуться в сторону неизвестных ему учёных, как сзади раздался детский голосок - столь невероятный здесь, в лаборатории биооружия, что Цезарь чуть не подпрыгнул.

– Дядь, дай скальпель, - попросили его безапелляционным тоном, и терас резко обернулся. В шаге от него стоял мальчик-сильвис лет семи: сначала Цезарь увидел его двуцветные, бело-серые волосы с чёрными "перьями", потом огромные бледно-голубые, льдистые глаза с залёгшими под ними синими тенями и только потом - коробку в руках. В коробке лежала распятая на булавках лягушка, не подававшая признаков жизни.

– Вот, именно такой мне и нужен, - обрадовался мальчик, кивнув на тот скальпель, что держал Цезарь. Терас совсем не профессионально вытаращился и на него, и на его готовую к препарированию лягушку, и мальчик уже скривил губы, чтобы высказать ему своё неудовольствие, как со стороны учёных прозвучал твёрдый женский голос:

– Алан, не приставай к дяде! Молодой человек, вы к Аспитису? Подходите, мы почти закончили.

– Скальпель дай, - шёпотом потребовал Алан, сделав страшные глаза, и Цезарь не стал спорить. Он аккуратно положил инструмент рядом с лягушкой и, развернувшись, двинулся к учёным. Аспитис уже открыл один глаз и, явно веселясь, рассматривал его.

– Подожди ещё пару минут, - сказал он Цезарю, когда тот остановился неподалёку, тщетно пытаясь отразить на лице невозмутимость.
– И без паники. Всё под контролем. Ты же мне доверяешь?

– Вам - да, - Цезарь подозрительно пробежался взглядом по сильвисам, начинавшим освобождать Аспитиса от иголок. Мужчина был копией мальчика, только белых волос у него было раза в два меньше: это свойственное только сильвисам "белое пятно" клином врезалось в общую тёмно-серую массу от левого виска и почти сразу заканчивалось. Голубые глаза смотрели добрее. Женщина и вовсе была желтоглазой, как Аспитис, с собранными в хвосте длинными дымчатыми волосами и бледной кожей. Она улыбнулась Цезарю, мимоходом погрозив усевшемуся за стол в другом конце лаборатории Алану пальцем.