Эффект Доплера

Знакомой по несчастью.

Я захожу в дом и закрываю за собой дверь. Тишина встречает меня так резко, словно, закрыв дверь, я отрезал себя от внешнего мира, и снова погрузился в глубокий омут одиночества. Я не должен привыкать к общению с ней, к её присутствию рядом, к тому, что она окрашивает мою жизнь в яркие краски. Я не хочу вспоминать о том, как она заставляла меня смеяться, закатывать глаза, язвить. Если вдруг её не станет рядом, я развалюсь на части, я не выдержу этого.

Но, тем не менее, я еду с ней в этот чёртов город за собакой. Мы проведём вместе целых три дня, не считая эти два. Про парадокс я уже говорил, да? Про отсутствие логики — нет, но говорю сейчас — это бессмысленно. Это неправильно. Но я снова делаю это, привязываюсь к человеку, зная, что потом станет только хуже.

Мой взгляд падает на желтую тетрадь, лежащую на столике в прихожей. Я сгребаю её в охапку и иду в свою комнату на втором этаже. Это тетрадь Ната, я узнаю его почерк, открыв первую страницу. В ней сказано про эффект Доплера. Я читаю и ни хрена не понимаю. Я не силён в науках, поэтому едва разбираю, что за ересь он написал. Но затем я вдумываюсь, и эти слова обретают смысл.

При приближении к неподвижному наблюдателю быстро движущегося электропоезда его звуковой сигнал кажется более высоким, а при удалении от наблюдателя — более низким.

Я вдруг понимаю, о чём говорится в тетради. И произошедшее с Самантой кажется таким глупым и банальным. Это очевидно — если я привяжусь к этой девушке, внутри меня буквально включится сирена. С ней я словно на иголках, в вечном страхе из-за внезапного её исчезновения, не смогу толком… любить её?

Боже, любить? Почему я вообще об этом думаю? Подобные мысли для меня теперь вообще должны быть под запретом. Нет, Кью, нельзя. Не в этой жизни. Тебе уже хватит.

Однажды я полюбил. Интересно, получится снова? И что из этого выйдет?

Нет, блять. Не думай об этом.

Ничего хорошего, барану ведь понятно. Но я ведь не случайно открыл тетрадь, и теперь думаю о будущем с ней. Случайностей не бывает.Сэм — машина с сиреной. Когда я далеко от неё, сирена кажется едва слышимой, а её тон очень низким, не режущим слух. Но я приближаюсь и, закрыв уши, стою прямо рядом с визжащей машиной, тон звука сигнализации в разы выше, чем когда я стоял на другом конце улицы. Может, действительно, проще держаться подальше от людей?

Когда у тебя никого нет, никто не сможет причинить тебе боль.

Но, кажется, я уже шагнул вперёд к этой самой визжащей машине по имени Сэм. Чем я ближе, тем громче сигнализация. И я уверенно шагаю вперёд.

Вот же идиот.

========== Глава 5 ==========

Мы стоим напротив двери Натаниэля, и я судорожно вздыхаю. Я думаю о том, что Сэм не проронила ни слова, пока мы шли сюда пешком. Мой друг хотел мне что-то показать, и я хочу узнать, что именно. Нат открывает нам двери, и я вижу Ариэль, которая буквально сияет, заметив меня и Сэм. Она шевелит мне бровью, взглядом указывая на девушку, стоящую справа от меня, и я закатываю глаза, понимая, о чем она. Да, мы пришли вместе. Редкость, кстати.

— Сэм, посиди пока в гостиной вместе с Ариэль, — говорит Нат, а сам приглашает меня на кухню. Я послушно иду следом за ним, но, засмотревшись на часы, висящие на стене, утыкаюсь ему прямо в спину.

— Я кое-что покажу…

— Да показывай уже! — взрываюсь я. — Серьезно, с утра жду.

Он сдерживает улыбку, а в его глазах — ликование. Да что же там такое? На пальце Нат крутит ключ, у моего отца был похожий, он отпирал им дверь, в которую никому не разрешал входить. И этот ключ очень похож на отцовский, правда, к этой железке прицеплен брелок в виде пера. Я начинаю догадываться, что именно хочет показать Натаниэль, когда тот ведет меня к лестнице у холодильника. Три ступеньки вниз, и мы утыкаемся носом в деревянную дверь. Натаниэль шевелит бровями, мол, то, что я увижу, сведет меня с ума. Я нервно топаю ногой, не желая ждать. Нат специально тянет, действуя мне на нервы. Мне в тягость, ему в радость, как говорится. Он наслаждается процессом, тянет каждую секунду, как кота за яйца, растягивая её на целых три.

— Божечки, да заходи уже, — он отпирает дверь, и я вихрем влетаю внутрь, ожидая увидеть нечто невероятное, а на деле вижу огромную гору, прикрытую тёмно-зелёным брезентом. Натаниэль спешит к этой самой куче, стаскивает брезент, и я лицезрею старенькую машину из 90-х, кажется. А может, ей намного больше. Я не разбираюсь толком в старых моделях. Первый вопрос — она ещё в состоянии ездить? Второй — я точно не разобьюсь на ней? Третий — как Сэм отреагирует, когда увидит ЭТО?

— Нат, не хочу тебя обидеть… — начинаю я, но вспоминая недавние события с его мамой, прикусываю язык. — Она чудесна.

— Боже! — кричит Сэм, которая, откуда ни возьмись, появилась у двери, — старенький Мустанг! Обожаю раритетные тачки! — она за секунду преодолевает расстояние от двери до машины, и начинает её чуть ли не расцеловывать. — Мы с отцом занимались ремонтом машин.

Мы с отцом.

В мыслях тут же всплывает образ Сэм, лицо которой вымазано в мазуте. Руки все отбиты монтировкой, а на заднем плане горит машина, которую она пыталась починить. Нет. Я не могу представить эту миниатюрную милую девушку в огромном джинсовом комбинезоне поверх клетчатой футболки. Нет. Просто не могу. Сразу на смех пробивает.

Стоп, я сказал слово «милую»?

Мы с Натом настороженно переглядываемся, и я замечаю на его лице счастливую улыбку. А от восторженного крика Сэм я глохну с каждой секундой всё больше. Она, кажется, даже не замечает наши морды, и продолжает заниматься запрещенной порнографией с этим куском железа.

— Знаешь, я уже обожаю твою собаку, которую ты случайно или не случайно просрал, и эту поездку тоже обожаю. Я всегда мечтала прокатиться на такой машине! — верещит она, а затем понимает, что именно ляпнула в самом начале, и опускает голову, — прости.

Но я ничуть не огорчён её словами, наоборот, она веселит меня своим поведением. Я вспоминаю, когда последний раз видел её настолько взвинченной — никогда. Нат протягивает мне ключи, и я с благодарностью принимаю их. Маленькая дорожная сумка висит на моём плече, в ней всё самое необходимое: еда, документы, деньги, телефон, зарядное и наушники (на случай, если Сэм меня достанет).

— Чур, я впереди! — кричит она, неловко шевеля булками по направлению к пассажирской двери.

Впереди она. Главное, чтобы не за водительским сидением.

— Удачи, друг, — говорит Натаниэль, хлопая меня по плечу. — Береги её.

— Верну без единой царапины, — уверяю его я.

— Я имею в виду Сэм, — смеётся он. — Я вижу, как ты на неё смотришь.

Как, блять? Обычно смотрю.

— Верну без единой царапины, — тупо повторяю я, и, развернувшись спиной к Нату, слышу, как тот смеётся. Вот же засранец!

Я закатываю глаза и беззвучно говорю «бла-бла-бла», залезая в машину. Сумка летит на заднее сидение. Сэм, в ожидании чуда, осматривает салон, зеркало заднего вида, заглядывает через стекло прямо на капот, а когда замечает маленькую металлическую лошадку на этом самом капоте, чуть ли не верещит от восхищения. Я впервые вижу её такой. Надеюсь, я не свихнусь в этой поездке и не прикончу эту сумасшедшую к чёртовой матери.