Эффект Доплера

— Ты знаешь код?

Знал бы, открыл сразу.

Я отрицательно мотаю головой. Она лишь томно вздыхает, мол, чёрт, ещё одна загадка, ненавижу. Я вижу, как закатываются её глаза, но она быстренько ставит их на место, чтобы я не заметил. Я ухмыляюсь. Всё-таки, мы с ней похожи. С каждым днём понимаю это всё больше и больше.

— Что будешь делать?

— Уж точно не собираюсь её разбивать, — отвечаю я. — Думаю, бабушка оставила мне её в подарок.

— Шестизначный код. Как думаешь, что это может быть? Номер дома, который сгорел? Может, ты знаешь комбинацию? Бабушка не могла оставить тебе шкатулку с ответами, не убедившись, что ты додумаешься насчёт кода. Ты знаешь его.

— Может, это и не бабушка. Мы не знаем, кто оставил шкатулку.

Но я понимаю, что она права. К моему удивлению, Сэм уж слишком часто оказывается права. Даже чаще, чем я сам. Даже если шкатулку оставила не бабушка, а кто-то другой, этот «кто-то» был совершенно точно уверен в том, что я, балбес, догадаюсь, какая именно комбинация здесь нужна.

Вдруг я слышу голос где-то позади нас, со стороны беседки. Оборачиваюсь и вижу седые волосы, обрамляющие круглое лицо в морщинах. Её тонкие губы, такие же, как у меня, улыбаются. Зелено-карие глаза блестят от слёз. Мы слишком похожи друг на друга внешне. Правда, бабуля была ниже меня ровно наполовину.

— Ты пришёл, — она озаряет меня своей счастливой улыбкой. — Кью, нам нужно поговорить.

— Я как раз за этим и приехал сюда, — отвечаю я и даже не замечаю недоумевающего и слегка испуганного взгляда Сэм. Я отхожу от неё и несусь на всех парах к бабушке.

Куча вопросов вскруживают мою голову. Неужели, бабушка ждала меня все это время? И где же она пряталась? А с репортажем тоже она придумала? Это она оставила шкатулку? Пусть скажет мне код, вдруг я…

— Кью, как я рада тебя видеть! — она обнимает меня, обрывая мои глупые мысли, и я чувствую родное тепло, которого мне так не хватало.

— И я тебя, ба.

Я виню себя за то, что не помню о ней буквально ничего. Где она живёт? Когда мы последний раз виделись? Почему она выбрала именно это место?

— О-о, — протягивает она. — Я вижу в твоих глазах целый список вопросов. Задавай.

Я сажусь рядом с ней на трухлявую лавочку, бабушка гладит меня по лицу. От неё пахнет лавандой. Вспоминаю: она выращивала её в своём саду. Значит, всё-таки воспоминания о ней не стёрты из моей головы окончательно.

— Я не убивал отца. Вернее, это так сложно.

— Знаю, Кью. Знаю.

— Я защищал свою девушку.

— Джуди? Она тоже была в том здании?

Кажется, бабушка удивлена. Но её реакция кажется мне странной. Может, она знала о происшествии раньше, но тогда зачем сейчас играть на публику?

— Она примчалась спасать мою задницу, — тихо говорю я, а затем охаю, — чёрт, прости, слово задница для тебя — ругательство.

— Знаешь, слово «чёрт» — тоже ругательство, — она улыбается. — О-о, ты помнишь, как я ругала тебя за это слово, сказанное тобой в пять лет? От отца ты перенял только самые плохие черты характера, в том числе и способность постоянно ругаться. Я не могла заткнуть тебе рот, даже в пять лет. Это было и смешно и отвратительно одновременно.

Мы смеёмся, но её смех кажется мне каким-то призрачным, что ли. И я вдруг вспоминаю, как мы смеялись над моими ругательствами. Мне действительно было пять лет. Но тогда бабушка смеялась искренним, хоть и слегка ироничным смехом.

— Я ведь тогда была уверена в том, что ты научишь Джуди плохим манерам. Я воспитывала тебя совсем не так. Ох, Квентин, когда твоя мать умерла, я умерла вместе с ней.

Я изумлённо смотрю бабушке прямо в лицо.

— Вскоре ты всё поймёшь, милый.

Я чувствую, как у меня подкашиваются ноги. Голова начинает кружиться, но рука бабушки хватает меня за плечо.

— Задавай следующий вопрос. У нас мало времени.

Я не понимаю, куда ей спешить.

— Тебя разыскивает полиция?

Она как-то грустно улыбается.

— Больше нет.

— А меня разыскивают, — утвердительно говорю я.

— Знаю, милый. Скоро они будут здесь. Вам нужно уезжать. Задавай следующий вопрос.

Да что она заладила с этими вопросами? Странная какая-то. Но я решаю задать самый главный вопрос, ответ на который мучает меня уже целый год.

— Почти каждую ночь Джуди приходит ко мне в кошмарах. Как мне избавиться от чувства вины? Я ведь не смог спасти её. Она винит меня.

Я сдерживаю слёзы, не в состоянии вспомнить, когда последний раз нормально спал, не проснувшись утром от очередного кошмара.

— Ох, Кью, вряд ли Джуди винит тебя. Ты сам себя винишь. Тебе нужно отпустить это, и тогда кошмары исчезнут, — бабушка гладит меня по рукам и с нежностью смотрит в глаза. Я вижу в её взгляде сочувствие.

— Кью? — Сэм зовёт меня. На её лице читается нескрытый ужас. Я отворачиваюсь от неё. Нет, Сэм, не сейчас.

Холодный ветер дует прямо в лицо, заставив меня вспомнить, что на улице всё-таки осень. Я застёгиваю пальто и сильнее натягиваю шарф на лицо.

— Не думаю, что когда-нибудь забуду то, что произошло, — рассуждаю я, уронив лицо в свои руки.

— И не нужно забывать. Нужно лишь отпустить это. Воспоминания — штука сложная. Отец стёр меня из твоей памяти, ровно так же, как стёр твою мать, и Джуди. Я знала его секрет.

— Какой?

— Он завещал всё свое имущество одному человеку. Женщине, которую любил. И ею была не твоя мать.

— Любовница?

Бабушка кивает.

— Её звали Джулией Гилберт. У неё ещё было двое детей, кажется. Он изменял твоей матери. А когда она умерла, он решил внести Джулию в список в своём завещании. В список, состоящий из одного человека. Тебе он решил ничего не оставлять. Эта шкатулка принадлежала ему. Я, хм, взяла её на время, — бабушка зловеще улыбается, закатив глаза. — А теперь ты её полноправный владелец. Она твоя.

— Так это ты принесла её сюда? — улыбаясь, спрашиваю я, заранее зная ответ.

— Нет.

Улыбка из моего лица исчезает.

— Но… ты же сказала, что… — я начинаю запинаться, не понимая, кто именно принес шкатулку.

— Квентин, я понятия не имею. Я не могу этого знать.

— О чём ты говоришь? — я теряю нить разговора, смысл сказанных ею слов, и прочую белиберду, которая так нужна для поддержки разговора и здравого смысла.

— Я не знаю, кто принёс её сюда. Помню, что шкатулку у меня забрали.

— Ты не знаешь, что там лежит?

— Понятия не имею, — говорит бабушка, томно вздыхая.

— Но какой на ней код? Я не смогу открыть, не зная…

— Ты знаешь! — вдруг резко прерывает меня бабушка, заставив моё тело дёрнутся вверх. — Мне пора идти. Прощай, Кью.

— Постой! — я не понимаю, почему она вдруг резко поднимается с лавочки и куда-то уходит. — Мы ещё увидимся?

— Да, — она грустно улыбается. — Мы с тобой ещё встретимся. Тебе пора идти, Кью, иначе, тебя поймают.