Эффект Люцифера
Шрифт:
Дебби Лейтон написала красноречивый отчет о том, как она сама и многие другие люди оказались в ловушке, поддавшись убедительным речам этого дьявольского проповедника. Превращение Джима Джонса из добродетельного священника в ангела смерти, подобное трансформации Люцифера, во всех шокирующих подробностях описано в ее книге «Обольстительный яд» [522] . Я уже говорил, что существуют явные параллели между тактикой управления сознанием, которую использовал Джонс, и методами, описанными в классическом романе «1984» Джорджа Оруэлла. Это наводит на мысль, что Джонстаун был полевым экспериментом в сфере самых крайних методов управления сознанием — возможно, даже при поддержке ЦРУ [523] .
522
Layton D. Seductive Poison: A Jonestown Survivor’s Story of Life and Death in the People’s Temple. New York: Doubleday, 2003.
523
Мои идеи, связанные с методами управления сознанием Джима Джонса, описанными в романе «1984» Оруэлла, а также с программой управления сознанием ЦРУ MKULTRA, изложены в статье: Zimbardo P. G. Mind Control in Orwell’s 1984: Fictional Concepts Become Operational Realities in Jim Jones’ Jungle Experiment // 1984: Orwell and Our Future / Ed by. M. Nussbaum, J. Goldsmith, A. Gleason. Princeton, NJ: Princeton University Press, 2005. Подробный рассказ о событиях в Джонстауне как об эксперименте ЦРУ приведен в книге Майкла Майреса: Meires М. Was Jonestown a CLA Medical Experiment? A Review of the Evidence. Lewiston, NY: E. Mellen Press, 1968. (Studies in American Religion; Vol. 35.)
Ричард Кларк был простым, земным парнем, неразговорчивым, но очень наблюдательным. По его словам, он почувствовал что-то странное, как только приехал в Джонстаун. В земле обетованной никто не улыбался. Все в этом воображаемом раю изобилия были голодными. Люди говорили шепотом и никогда не смеялись. Работа не только была важнее игры — на игры просто не оставалось времени. Голос Джонса звучал с утра до ночи — он постоянно произносил речи, или они транслировались в записи. Мужчины и женщины жили в отдельных бараках, и секс, даже между супругами, был разрешен только с ведома Джонса. Уехать было невозможно, потому что люди оказались посреди джунглей в чужой стране, за тысячи километров от дома.
Ричард Кларк придумал план. Он добровольно вызвался выполнять работу, которую никто не хотел делать, — в вонючем свинарнике, расположенном на окраине поселения. Это было идеальное место, где можно было спрятаться от отупляющей риторики Джонса и начать искать путь через джунгли к свободе. Ричард медленно и основательно прокладывал этот путь. Когда пришло время, он изложил свой план побега Дайане Луи и предупредил ее, что когда настанет подходящий момент, они уйдут вместе. Вопреки системе шпионажа Джонса Ричард принял весьма рискованное решение — рассказать о возможности побега членам нескольких семей. Утром в воскресенье, 18 ноября, Джонс приказал устроить праздник в честь возвращения конгрессмена Райана в США с хорошей вестью о том, каких успехов достигла его сельскохозяйственная социалистическая утопия. Ричард решил, что это самый подходящий момент. Он собрал свою партию беглецов из восьми человек; они сделали вид, что отправляются на праздничный пикник, и Ричард повел их через джунгли к свободе. К тому времени, когда они добрались до столицы Гайаны, все их друзья и родные в Джонстауне были уже мертвы.
Ричард Кларк недавно умер от естественных причин. Он знал, что принял правильное решение, доверившись интуиции, знанию законов улицы и своим собственным «детекторам лжи». Но больше всего он был рад тому, что спас жизнь тем, кто последовал за ним к свету из сердца тьмы [524] .
Польская женщина Ирена Сендлер спасла от верной смерти почти две с половиной тысячи еврейских детей. Она организовала «круг» из двадцати польских католиков, которые тайно вывозили детей из Варшавского гетто в корзинах и в машинах скорой помощи. Она знала, что любой, кто будет уличен в помощи евреям в оккупированной нацистами Польше, рискует быть расстрелян вместе со всей своей семьей. В 1943 г. Сендлер, наконец, арестовали, но, несмотря на пытки, она отказалась назвать имена детей, которые теперь жили в польских семьях. Недавно Сенат Польши почтил ее героические поступки, но ей в это время было уже 97 лет и она была слишком стара, чтобы лично участвовать в этой церемонии. Однако Сендлер написала письмо одному из когда-то спасенных ею детей. Она пишет: «Каждый ребенок, спасенный при моем содействии и при содействии всех наших замечательных помощников, которых сегодня уже нет в живых, является оправданием моего существования, но не поводом для славы» [525] .
524
См. историю, которую я написал совместно с репортером Дэном Салливаном о Ричарде Кларке и Дайане Луи: Sullivan D., Zimbardo P. G. Jonestown Survivors Tell Their Story // Los Angeles Times 1979. March 9, part 4. P. 1, 10–12.
525
Lukas R. Savior to Jewish Kids // Associated Press. 2007. March 15.
На основании нашей концепции и представленных здесь примеров героического поведения можно предложить первоначальную модель героизма. В рамках полной мотивационной структуры отдельного человека героизм может быть описан в трех измерениях: тип риска / жертва;
стиль участия или подход; цель. На одном конце оси типа риска / жертвы находится физический риск, а на другом — социальный риск. Точно так же на одном конце оси стиля участия или подхода находится активный героизм (отвага), а на другом — пассивный героизм (сила духа). Третье измерение, Цель, описывает стремление спасти жизнь или сохранить верность идеалам. В каком-то смысле это синонимы: ведь спасение жизни — не менее благородный идеал. Но в данном контексте важно различие между ними. Первые три измерения этой модели изображены на иллюстрации.К этой модели мы добавим четвертое измерение — время. Героем можно стать в результате единственного действия. Но героические поступки могут копиться в течение длительного времени. Мгновенный героизм, героизм, проявленный в единственном поступке, в военном контексте называют храбростью — например, акт храбрости в поединке. Напротив, постоянный военный героизм, смелость, снова и снова проявляемую на поле боя, называют мужеством. Пока нам неизвестны сопоставимые отрезки времени, которые бы определяли продолжительность гражданского героизма. Возможно, так происходит из-за того, что драматичное качество героизма, возникающее в чрезвычайных обстоятельствах, не столь очевидно в гражданской сфере. Среди гражданских героев можно сравнить ограниченный во времени, определяемый ситуацией героизм момента, например, героизм тех, кто рискнул разоблачить коррупцию, с постоянным героизмом, связанным со служением обществу.
Контрасты героизма: выдающееся и банальное
Не в этой жизни истинная слава Стяжается по праву [526]
К традиционному представлению о том, что герои — какие-то исключительные люди, мы можем теперь добавить противоположную точку зрения: некоторые герои — обычные люди, совершившие необычный поступок. Первый образ более романтичен, к нему благоволят древние мифы и современные СМИ. Он предполагает, что герой сделал что-то, чего обычный человек на его месте не сделал бы или не смог бы сделать. Эти суперзвезды, должно быть, родились героями. Они — исключение из правил.
526
Цит. по: Мильтон Дж. Люсидас. Пер. Ю. Корнеева. — Прим. пер.
Вторая точка зрения состоит в том, что «исключения подтверждают правило». Она побуждает нас исследовать взаимодействие между ситуацией и человеком, мотивы, побудившие его действовать героически, в определенное время и в определенном месте. Ситуация может стать либо катализатором, побуждая к действию, либо устранить препятствия действию, например, сформировать коллективную социальную сеть поддержки. Примечательно, что в большинстве случаев люди, неоднократно совершавшие героические поступки, как и Кристина Маслач, не считают себя героями.
Такие вершители героических дел, как правило, говорят, что просто сделали то, что в тот момент казалось им необходимым. Они убеждены, что на их месте любой поступил бы так же, или не могут понять, почему другие этого не сделали. Нельсон Мандела говорил: «Я был не мессией, а обычным человеком, я стал лидером в результате необычных обстоятельств» [527] . Так часто говорят самые разные люди, совершившие героический поступок: «В этом не было ничего особенного», «Я сделал то, что нужно было сделать». Все это — слова «обычного» воина, нашего «банального героя». Давайте противопоставим эту позитивную банальность тому, что Ханна Арендт называет «банальностью зла».
527
Brink A. Leaders and Revolutionaries: Nelson Mandela.
Арендт предложила концепцию банальности зла на основании своих наблюдений во время судебного процесса над Адольфом Эйхманом, обвиненном в преступлениях против человечности, за участие в организации геноцида европейских евреев. В книге «Банальность зла: Эйхман в Иерусалиме» Арендт утверждает, что людей, подобных Эйхману, не следует считать исключениями, монстрами или садистами-извращенцами. Она уверена: диспозиционный подход, который обычно применяется к тем, кто вершит злодеяния, создает впечатление, что эти люди отличаются от остальных представителей рода человеческого. Нет, говорит Арендт, Эйхмана и иже с ним нужно воспринимать в их самой обычной заурядности. В таком случае мы понимаем, что такие люди — скрытая и вполне реальная опасность для любого общества. Защита Эйхмана была основана на том, что он просто выполнял приказы. По поводу мотивов и совести этого серийного убийцы Арендт отмечает:
«Что касается низменных мотивов, был полностью уверен в том, что не является innerer schwainenhund,грязным ублюдком по натуре; что же касается совести, то он прекрасно знал, что поступал бы вопреки своей совести как раз в тех случаях, если бы не выполнял того, что ему было приказано выполнять — с максимальным усердием отправлять миллионы мужчин, женщин и детей на смерть».
Больше всего поражает в отчете Арендт то, что Эйхман казался абсолютно нормальным и совершенно обычным человеком: