Эффект Люцифера

«Я стремлюсь к принятию в группу, но ценю собственную независимость». Желание войти в привлекательную социальную группу иногда оказывается сильнее чар золотого кольца из «Властелина колец». Сила этого желания заставляет некоторых людей идти на все, чтобы группа их приняла, а потом еще дальше — чтобы она их не отвергла. Действительно, мы социальные животные, и обычно наши социальные связи приносят нам пользу и помогают достигать важных целей, которых мы не в состоянии достичь в одиночку. Но бывают ситуации, когда подчинение групповым нормам не приносит пользы ни нам, ни обществу. Совершенно необходимо уметь определять, когда стоит следовать групповым нормам, а когда лучше их отклонить. В конечном счете мы живем в своем собственном разуме, в его уединенном великолепии, и поэтому должны быть готовы заявить о своей независимости, даже если другие могут нас отвергнуть. Это нелегко, особенно молодым людям с неустойчивой самооценкой или взрослым, самооценка которых зависит от их карьеры или должности. Очень сложно сопротивляться настойчивым призывам быть «командным игроком», пожертвовать личной этикой ради команды. В такой ситуации полезно отойти на шаг назад, собрать независимые мнения со стороны и найти новую группу, которая поддержит нашу независимость и наши ценности. Всегда можно найти другую, более подходящую для нас группу.

«Я буду более бдителен к „обрамлению“». Тот, кто создает «обрамление», становится или художником, или мошенником. То, как «обрамлена» ситуация, часто влияет сильнее самых убедительных аргументов. Кроме того, искусно созданное «обрамление» может казаться вообще отдельными звуками, образами, лозунгами и логотипами. Хотя мы этого не осознаем, они влияют на нас и при этом формируют наше отношение к тем или иным идеям или проблемам. Мы склонны хотеть того, чего, как нам говорят, «не хватает», даже если на самом деле этого вполне достаточно. Нас тянет к тому, что, как нам говорят, может привести к потере, и стремиться к тому, что представляют нам как выгоду, даже если соотношение позитивных и негативных прогнозов одинаково [492] . Мы не хотим 40-процентной вероятности проигрыша X у Y, но хотим 60-процентной вероятности выигрыша Y у X. Лингвист Джордж Лакофф ясно показывает, как важно знать о власти «обрамления» и оставаться бдительным, чтобы не поддаться ее коварному влиянию на наши эмоции, мысли и участие в выборах [493] .

492

Kahneman D., Tversky A. Prospect Theory: An Analysis of Decision Under Risk // Econometrica. 1979. Vol. 47. P. 262–291; Tversky A., Kahneman D. Loss Aversion in Riskless Choice: A Reference-Dependent Model // Quarterly Journal of Economics. 1991. Vol. 106, № 4. P. 1039–1061.

493

LakoffG. Don’t Think of an Elephant: Know Your Values and Frame the Debate. White River Junction, VT: Chelsea Green, 2004; LakoffG. Johnson M. Metaphors We Live By. 2nd ed. Chicago: University of Chicago Press, 2003.

«Я отрегулирую свое восприятие времени». Нас легко убедить сделать то, что не соответствует нашим убеждениям, если мы попали в ловушку «вечного сейчас». Когда мы забываем о тех обязательствах, которые дали в прошлом, и будущей ответственности, то становимся уязвимыми для ситуационных искушений — например таких, которые описаны в «Повелителе мух». Чтобы нас не унесло потоком, когда окружающие ведут себя оскорбительно или безответственно, нужно вспомнить о времени, выйти за рамки гедонизма или фатализма, ориентированных на «здесь и сейчас». Для оценки своих действий используйте нечто вроде соотношения цены и прибыли, имея в виду их последствия. И помните о прошлом, связанном с вашими личными ценностями и нормами. Когда ваша временная перспектива включает и прошлое, и настоящее, и будущее, причем в зависимости от ситуации и стоящей перед вами задачи можно опираться на любой из этих периодов, вам проще действовать ответственно и мудро, чем когда наше восприятие времени ограничено только одним или двумя периодами. Когда прошлое и будущее объединяются, чтобы сдержать крайности настоящего, ситуация теряет власть [494] . Например, исследования показывают, что голландцы, прятавшие евреев от нацистов, не слушали аргументов своих соседей, искавших причины, чтобы не помогать. Эти герои опирались на моральные принципы, приобретенные в прошлом, и никогда не теряли из виду будущего. Они знали, что рано или поздно будут вспоминать эту ужасную ситуацию, и им придется спросить себя, поступили ли они по совести, когда решили не уступать страхуй социальному давлению [495] .

494

Zimbardo P. G., Boyd J. N. Putting Time in Perspective: A Valid, Reliable Individual Differences Metric // Journal of Personality and Social Psychology. 1999. Vol. 77, № 6. P. 1271–1288.

495

Stein A. Quiet Heroes: True Stories of the Rescue of Jews by Christians in Nazi-Occupied Holland. New York: New York University Press, 1991.

«Я не стану жертвовать личными или гражданскими свободами ради иллюзии безопасности». Потребность в безопасности — одна из самых мощных детерминант человеческого поведения, и ею легко манипулировать. Если нас убеждают в существовании какой-то угрозы или обещают защиту от опасности, нас можно заставить делать то, что нам чуждо.

Те, кто так говорит, приобретают над нами власть, предлагая сделку, достойную Фауста: вы будете в безопасности, если взамен отдадите часть своей свободы, личной или гражданской. Искуситель, в лучших традициях Мефистофеля, будет утверждать, что сможет спасти нас лишь в том случае, если все мы согласимся на небольшие жертвы — откажемся от такого-то незначительного права или от такой-то маленькой свободы. Никогда не идите на подобную сделку, никогда не жертвуйте личными свободами в обмен на обещание безопасности, потому что ваши жертвы будут реальными и немедленными, а безопасность — отдаленной и иллюзорной. Именно на этом основаны традиционные брачные соглашения. То же самое происходит, когда добропорядочные граждане жертвуют гражданскими свободами ради интересов своей страны, потому что ее лидер обещает им личную и национальную безопасность за счет коллективной жертвы — отмены законов, нарушения неприкосновенности частной жизни и гражданских свобод. Классическая книга Эриха Фромма «Бегство от свободы» напоминает нам, что это — первый шаг любого фашистского лидера, даже в «демократическом» обществе.

«Я могу сопротивляться несправедливой системе». Перед лицом могущественных систем, которые мы описали, люди теряют уверенность. Трудно бороться с военной и тюремной системой, с бандой, сектой, общиной, корпорацией и даже с неблагополучной семьей. Но открытое сопротивление при поддержке решительно настроенных единомышленников может изменить ситуацию. В следующем разделе мы поговорим о людях, которые изменили систему, потому что были готовы рискнуть, начали бить тревогу, решили положить конец коррупции или предпринимали последовательные конструктивные действия, чтобы изменить ситуацию. Сопротивление может состоять даже в том, чтобы физически устраниться из тотальной ситуации, в которой система управляет потоками информации, наградами и наказаниями. А можно не поддаться групповому мышлению и найти доказательства злоупотреблений. Можно обратиться к помощи других людей, консультантов, журналистов или революционно настроенных соотечественников.

Системы изо всех сил сопротивляются изменениям и противостоят даже справедливым атакам. Поэтому акты героизма, бросающие вызов несправедливым системам, лучше всего совершать не в одиночку, а заручившись чьей-нибудь поддержкой. Сопротивление одиночки система может объявить бредом и сумасшествием. Двух противников она может счесть жертвами их общей мании, но если вас уже трое, вы становитесь силой, и с вами придется считаться.

Эта программа из десяти шагов — только стартовый пакет, с помощью которого можно разработать стратегию, помогающую отдельным людям и сообществам противостоять нежелательным влияниям и манипуляциям. Как я уже говорил, более полный набор рекомендаций и соответствующие ссылки, основанные на результатах исследований, можно найти на вебсайте «Эффекта Люцифера» в разделе Resisting Influence Guide (Руководство по сопротивлению [нежелательному] влиянию,/ guide.htm).

Прежде чем двинуться к конечной остановке нашего путешествия, где мы встретимся с героями и поговорим о том, что такое героизм, я хотел бы добавить последнюю рекомендацию.

Обращайте внимание на попытки подкупа и небольшие хитрости, обман, мошенничество, сплетни, слухи, расистские или женоненавистические шутки, злые розыгрыши и попытки запугивания. Все они могут стать ступенями, ведущими к окончательному падению. Они позволяют незаметно влиять на мысли и действия, направленные против других людей. Большие злодеяния всегда начинаются с маленьких шагов, которые кажутся незаметными. Но помните, зло — это наклонная плоскость. Оказавшись на ней, можно легко скатиться вниз.

Парадоксы героизма

Молодая женщина бросает вызов авторитетному преподавателю, который намного старше ее, вынуждая его признать, что он — соучастник ужасных действий, которые совершаются под его началом. Ее твердая позиция помогает прекратить злоупотребления по отношению к невинным заключенным.

Можно ли назвать этот поступок «героическим», учитывая, что многие другие люди, наблюдавшие страдания заключенных, не смогли ничего противопоставить системе, даже когда видели, что она дошла до крайностей?

Нам хотелось бы прославлять героизм как совершенно особенное поведение, а героев — как необыкновенных людей. Однако почти все, кого вознесли на этот пьедестал, скажут вам, что в их поступках не было ничего особенного и что на их месте так поступил бы каждый. Они вовсе не считают себя героями. Возможно, такая реакция связана с укоренившимся убеждением, которое свойственно всем нам: герои — это супермены, их мало, это люди какой-то особой породы. Возможно, дело не только в том, что героям свойственна скромность. Возможно, здесь играют роль наши общие, привычные, но неверные представления о том, что значит быть героем.

Давайте же рассмотрим лучшие проявления человеческой природы и трансформации обычного в героическое. Мы исследуем разные концепции и определения героизма и предложим несколько категорий героических действий. Затем мы приведем несколько примеров, относящихся к этим категориям, и, наконец, создадим таблицу, в которой сравним банальность зла и банальность героизма. Но сначала давайте вернемся к тому человеку и к тому акту, с которых мы начали этот раздел, и благодаря которым закончился Стэнфордский тюремный эксперимент.

В восьмой главе я рассказывал о Кристине Маслач, недавно защитившей диссертацию и получившей степень доктора философии на факультете психологии Стэнфордского университета. Между нами возникли романтические отношения. Однажды она увидела, как скованных цепью заключенных, словно каторжников, с мешками на головах, ведут в туалет, а охранники выкрикивают им приказы. Мое очевидное безразличие к их страданиям заставило ее взорваться.

Ее более поздние размышления о том, что она тогда чувствовала и как интерпретировала свои действия, помогает понять сложное явление героизма [496] .

496

Я цитирую размышления Кристины Маслач о значении Стэнфордского тюремного эксперимента в главе, написанной в соавторстве с Крейгом Хейни и мной: Zimbardo P. G., Maslach С., Напеу С. Reflections on the Stanford Prison Experiment: Genesis, Transformations, Consequences // Obedience to Authority: Current Perspectives on the Milgram Paradigm / Ed. by T. Blass. Mahwah, NJ: Erlbaum, 2000. P. 216–220.