Эффект Люцифера

Пока его жена поила участников „чаем и сочувствием“, мой обычно сдержанный коллега неожиданно начал обращаться с этими студентами дегуманизированным способом, и это, вероятно, вызвало у них чувство стыда.

О „маленьком эксперименте“ Хеллмана [165]

Давайте заглянем в анкету добровольного участника эксперимента, которую заполнил Хеллман за неделю до его начала. Это даст нам представление о том, каким он был до того, как стал охранником. Я с удивлением узнал, что ему всего восемнадцать лет, что он студент-второкурсник и один из самых молодых наших участников. Самый старший из них — его коллега Арнетт. Хеллман вырос в семье ученых, представителей среднего класса, он самый младший в семье, у него четыре старших сестры и брат. Рост — 188 см, вес — 80 кг, у него зеленые глаза и светлые волосы. Это довольно привлекательный молодой человек. Он считает себя музыкантом и „ученым в душе“. В его автохарактеристике сказано: „Я живу естественной жизнью, люблю музыку, хорошую еду и других людей“. Он добавляет: „Я питаю большую любовь к человечеству“.

165

Прозвище охранника Хеллмана, Джон Уэйн, имеет интересную параллель, на которую мне указал коллега Джон Штейнер, почетный профессор социологии университета Сонома, переживший Холокост. Подростком он попал в концентрационный лагерь Бухенвальд и провел там несколько лет. Когда он узнал, что наши заключенные назвали одного из худших охранников Джоном Уэйном, он провел параллель со своим собственным опытом: «В общем-то, охранники лагеря оставались для нас анонимными. Мы назвали их „герр лейтенант“ или „герр офицер СС“, но у них не было имен, не было личности. Но одному охраннику, который был хуже всех, мы тоже дали прозвище. Он стрелял в людей без всяких причин, убивал, бросал на забор, по которому был пропущен электрический ток. Его жестокость напоминала ковбоя с Дикого Запада. Поэтому мы называли его Том Микс, но только за глаза». Том Микс — крутой ковбой, герой вестернов 30-х и 40-х годов. Его можно назвать предшественником Джона Уэйна.

В ответ на вопрос „Что людям больше всего в вас нравится?“ Хеллман уверенно отмечает: „Сначала люди восхищаются моим талантом и открытостью. Но лишь немногие знают, как хорошо я способен строить отношения“.

В ответ на противоположный вопрос: „Что людям меньше всего в вас нравится?“ Хеллман предлагает нам описание своего сложного характера и даже намек на то, что может случиться, если в его руках окажется неограниченная власть. Он пишет: „Им не нравится то, что я терпеть не могу глупости и совершенно равнодушен к тем, чей образ жизни не одобряю. То, что я эксплуатирую некоторых людей, моя прямота, моя уверенность в себе“. Наконец, вдобавок к этому наш доброволец сказал, что предпочел бы играть роль заключенного, а не охранника, „потому что люди не любят охранников“.

На фоне этого описания характера весьма показательны его размышления о том, как он воспринимал свою роль в этом исследовании, сделанные уже после эксперимента.

Охранник Хеллман:„Да, это было больше, чем эксперимент. У меня была возможность изучать способности людей, подталкивая их к крайней точке и делая это под маской надзирателя. Это было неприятно, но меня влекло к этому непреодолимое желание проверить их реакции. Во многих ситуациях я проводил свои собственные эксперименты“ [166] .

166

Завершающая оценка охранника.

„Самой лучшей стороной эксперимента было то, что я, казалось, играл роль катализатора, который дал потрясающие результаты, а ими заинтересовались телевидение и пресса… Мне очень жаль, если я доставил вам больше неприятностей, чем вы хотели, — это был мой собственный эксперимент“ [167] .

„Худшей стороной эксперимента было то, что многие стали воспринимать меня всерьез, что я стал для них врагом. Мои слова их задевали, [заключенные], казалось, забыли, что это просто эксперимент“ [168] .

167

Опрос охранника после эксперимента.

168

Опрос охранника после эксперимента.

Через месяц после окончания исследования этот бывший охранник дал телевизионное интервью вместе с бывшим заключенным Клеем-416, своим „мстителем“. Они оба принимали участие в съемках телевизионного документального фильма о нашем исследовании, в рамках программы Chronolog телеканала NBC — предшественницы программы „60 минут“. Фильм назывался „№ 819 плохо себя ведет“ (829 Did a Bad Thing).

После того как Хеллман описал свое превращение в охранника, Клей стал нападать на него и закончил свою речь пословицей, ставшей девизом того времени: „Что посеешь, то и пожнешь“.

Хеллман: „Как только вы надеваете униформу и получаете роль, то есть работу, и вам говорят: „Ваша работа — следить за этими людьми“, вы перестаете быть тем человеком, которым вы были в обычной одежде и в другой роли. Вы действительно становитесь охранником, как только надеваете униформу цвета хаки и очки, берете полицейскую дубинку и играете эту роль. Это ваш костюм, и надев его, вы начинаете действовать соответственно“.

Клей: „Это больно, прямо сейчас мне больно, это причиняет мне боль“.

Хеллман: „Что причиняло тебе боль? Что причиняет тебе боль сейчас? Сама мысль о том, что люди могут так себя вести?“

Клей: „Да. Это научило меня тому, чего я никогда не испытывал раньше. Я об этом читал, я много об этом читал. Но никогда не испытывал на себе. Я никогда не видел, чтобы люди так себя вели. И при этом я знаю, что ты хороший парень. Понимаешь?“

Хеллман (улыбаясь и качая головой): „Ты этого не знаешь“.

Клей: „Я знаю, я уверен, что ты хороший парень. Ты не плохой…“

Хеллман: „Тогда почему ты меня ненавидишь?“

Клей: „Потому что я знаю, во что ты можешь превратиться. Я знаю, на что ты способен, когда говоришь „Да ладно, я никому не собираюсь делать больно“, „Да ладно, это ведь скоро закончится, всего через две недели““.

Хеллман: „Ну а как бы ты вел себя на моем месте?“

Клей ( медленно и тщательно выговаривая каждое слово):„Я не знаю. Я не могу сказать, что знаю, как бы я себя повел“.

Хеллман: „Ты бы…“

Клей (пытаясь убедить Хеллмана):„Я не думаю, я не верю, что я был бы таким же изобретательным, как ты. Я не думаю, что у меня хватило бы для этого воображения. Понимаешь?“

Хеллман: „Да, я…“

Клей ( перебивает, кажется, он получает удовольствие от вновь обретенного чувства власти):„Я думаю, что если бы я был охранником, то не смог бы настолько мастерски сыграть эту роль!“

Хеллман: „Я не думал, что на самом деле это кому-то причиняет вред. Это было унизительно, и это был мой собственный маленький эксперимент, я хотел понять, как я могу…“

Клей ( недоверчиво): Твой собственный маленький эксперимент? Может быть, расскажешь о нем?»

Хеллман: «Я проводил свои собственные небольшие эксперименты».

Клей: «Расскажи мне о своих небольших экспериментах. Мне любопытно».

Хеллман: «Ладно. Я просто хотел посмотреть, до каких пор можно оскорблять людей, прежде чем они начнут протестовать, прежде чем они начнут отвечать тем же. Но, к моему удивлению, никто не пытался возражать, чтобы меня остановить. Никто не сказал: „Эй, прекрати меня оскорблять, ты переходишь границы“. Этого никто не сказал, они просто принимали то, что я говорил. Я говорил: „Пойди и скажи этому парню в лицо, что он — кусок дерьма“, и они послушно это делали. Они послушно отжимались, сидели в карцере, оскорбляли друг друга, хотя предполагалось, что они должны объединиться. Но они оскорбляли друг друга, потому что я велел им это делать, и никто ни разу не усомнился в моей власти. Вот что меня действительно потрясло. (В его глазах появляются слезы.)Почему никто ничего не говорил, пока я их оскорблял? Я говорил настоящие гадости, а они все равно молчали. Почему?»

Действительно, почему?

Глава десятая Значение и выводы Стэнфордского тюремного эксперимента: алхимия трансформаций характера

Мы — подопытные кролики в лаборатории Бога… Человечество — всего лишь незаконченный проект.

Теннесси Уильямс. Путь действительности (Camino Real) (1953)

Стэнфордский тюремный эксперимент начинался как простой опыт по изучению влияния, которое оказывает сочетание ситуационных переменных на поведение людей, играющих роли заключенных и охранников в искусственно созданной тюремной среде. В этом экспериментальном исследовании мы не проверяли тех или иных гипотез, а скорее оценивали степень влияния внешних аспектов определенной среды на внутреннюю предрасположенность людей, оказавшихся в некоей ситуации. Мы хотели выяснить, что сильнее — хорошие люди или плохая ситуация.