Эффект тентаклей

Он взглянул на часы, устроился поудобнее и просидел так пятнадцать минут, размышляя об Оливии, Зуле, Чонгоре, Юйсе и Питере.

На его глазах из здания выбежала только Зула. То есть Чонгор и Питер погибли, а Юйсей занялось Управление общественной безопасности. Очень жаль, но ничего не поделаешь.

Что сталось с Зулой, можно только гадать. В книжном, покупая карту, Соколов полистал газеты — имя Абдуллы Джонса не проскальзывало. Потом просмотрел еженедельники с обзором главных событий за последние полмесяца. Тоже пусто.

Кое-где на телефонных столбах и среди объявлений на остановках висели пришпиленные степлером листовки с фотографией Зулы; иногда — Зулы с Питером. Пожелтевшие бумажки обрастали рекламой домработниц и сообщениями о пропавших собаках.

Поиск в Гугле дал бы больше информации, однако того, что он увидел в газетах (вернее, не увидел), вполне хватало, чтобы предположить: Джонс залег на дно, а Зула, если, конечно, жива, все еще с ним.

Думая об Оливии, Соколов надеялся и даже верил, что она благополучно выбралась и уже о нем забыла. В том, что забудет, сомнения пропали еще на Кинмене после того ее сдержанно-рассудительного взгляда: «Поверить не могу, что трахаюсь с этим мужиком». Если бы Оливия смотрела на Соколова с надеждой или обожанием — вот тогда стоило бы беспокоиться. Теперь же, когда они столько времени провели порознь, рассудок наверняка взял с боем обратно ту часть ее мозга, которая сочла человека вроде Соколова привлекательным, и вернул Оливию на путь безопасный и разумный.

Соколова это не совсем радовало. В иных обстоятельствах им, вероятно, стоило бы продолжить. Печально, что это невозможно. Впрочем, в мире полно вещей куда более печальных.

Стены в домишке были тонкими, сквозь шум воды Соколов слышал, как Игорь что-то бубнит по-русски. Отчетливо доносились только слова вроде «да, да!». Влад в паузах молчал — видимо, Игорь говорил по телефону. Чего и следовало ожидать. Более того, Соколов ушел в ванную специально, чтобы Игорь мог сделать следующий ход: либо попытаться убить гостя, либо пустить новость по своим кругам.

Соколов выключил душ, открыл кран, достал из сумки одноразовый станок, нашел на краю раковины обмылок и побрился. «Макаров» по-прежнему лежал под рукой. Впрочем, захотели бы, явились бы, пока он в душе.

Тем временем Игорь снова куда-то звонил и говорил уже по-английски. Кажется, заказывал пиццу в «Доминос». Человек, который намерен убить гостя, так не поступит. На этот счет Соколов немного расслабился, но возникли новые вопросы. С чего вдруг Игорь проявляет гостеприимство? На его месте любой в здравом уме захочет, чтобы Соколов как можно скорее свалил. Может, ему дали указание тянуть время, пока не приедет кто-то, кто в состоянии разобраться с Соколовым?

Так или иначе, он умылся, плеснул водой на коротко стриженную голову (вроде как был в душе), сложил вещи, навалился на дверь, открыл ее и вышел в гостиную. Влад играл на подключенном к большому плоскому экрану компьютере с моддинговым корпусом. Игорь, который наблюдал и комментировал, тут же переключился на Соколова:

— Располагайся. — Он подался вперед, будто хотел встать. В руке у него было пиво. — Пива хочешь? Могу принести.

— Нет, спасибо, пока не надо.

— Я заказал пиццу. Привезут минут через сорок. Наверное, ты хочешь есть.

— Спасибо. Это хорошо. Сто лет не ел пиццы. — Соколов отвечал машинально — мысли в голове вертелись слишком быстро, и придумывать более естественные фразы он не успевал.

— Две недели на лапше да рисе?

— Что, извини?

— На корабле, говорю, давали одну китайскую жрачку?

Соколов помотал головой.

— Экипаж был филиппинский, у них другая еда. В этом смысле все отлично. Просто соскучился по пицце.

— Как ты вообще к ним втерся? Я слышал, китайская полиция рвет и мечет.

Соколов пожал плечами.

— Большой порт, знаменитое контрабандистское место — в таком всегда можно договориться.

— Но ты же был там один, а по-китайски ведь не говоришь.

Кое-что прояснялось: тот, с кем Игорь беседовал по телефону, велел, во-первых, выведать, как Соколов выпутался из перестрелки в рушащемся доме и сумел добраться до Таквилы, а во-вторых, нащупать нестыковки в его истории (насколько с этой задачей позволяли справиться умственные способности Игоря). Возможно, цель маневра с пиццей — задержать Соколова в доме, пока Игорь его расспрашивает. Или пока едут ребята, которые подвергнут Соколова более жесткому допросу. В любом случае отказаться от пиццы и поскорее уйти — это как объявить: «Мне есть что скрывать».

Разумеется, он осмотрел домишко на предмет выходов и заметил, что выбраться из этой халупы, несмотря на ее невеликие размеры, довольно трудно. В районе, судя по всему, постоянно воровали, Влад и Игорь явно не брезговали приторговывать краденым (и, видимо, наркотиками), а потому забрали стальной сеткой все окна. Выйти можно только через двери.

— А, ладно, — сказал Соколов, — тоже выпью. Сиди, я сам.

Игорь погрузился в глубины черного кожаного дивана и быстро не встал бы. На кухне Соколов еще раз убедился: она выходит на некое подобие веранды, а затем на задний дворик. Потом осмотрел дверь (хлипкую конструкцию, укрепленную все той же сеткой и несколькими задвижками) и открыл запоры, так чтобы она распахнулась от легкого толчка.

Затем вернулся в гостиную, немного беспокоясь, не насторожит ли Игоря его долгий поход за пивом, но тот увлеченно следил за игрой. Соколов пододвинул стул туда, откуда через окно хорошо просматривался весь тупичок, и сел.

Минут сорок пять изредка перекидывались случайными фразами. По временам Игорь спрашивал, что произошло в Сямыне, Соколов скупо отвечал. Потом снова отвлекались на экран.

В тупичок въехала малолитражка; оказалось — доставка пиццы.

— Принесу еще пива, — сказал Соколов и ушел на кухню. В шкафчике возле плиты он нашел большую кастрюлю, поставил в раковину, пустил горячую воду, потом достал из холодильника пиво и отнес в гостиную на кофейный столик. Игорь отпирал замки и здоровался с доставщиком. Соколов вернулся на кухню, переставил кастрюлю с несколькими литрами теплой воды на плиту и включил конфорку на максимум. Когда закипит, сгодится как средство нападения или хотя бы обороны.

Ели пиццу, прихлебывали пиво. Влад поставил игру на паузу. Она шла не с приставки вроде «икс-бокса», а с компьютера. И не с унылой офисной коробки бежевого цвета, а с машины, сделанной специально для парней-геймеров, загоняющихся по хайтеку. Замысловатый корпус, утыканный разноцветными диодами, напоминал корабль пришельцев. Входя в дом пару часов назад, Соколов зацепился за компьютер взглядом, и с тех пор что-то не давало ему покоя, но и без того было о чем подумать.

А теперь сложилось. Он вспомнил, где видел эту штуковину.

Компьютер Питера.

Значит, в какой-то момент, пока Соколов бился в Китае, Влад и Игорь вернулись к Питеру в дом и прихватили что приглянулось.

Вероятнее всего, произошло это вскоре после отлета Иванова в Сямынь: едва о пропаже Зулы с Питером заявили, в дом наверняка нагрянула полиция и объявила его местом преступления, а лезть в такое место крайне рискованно.

То есть копы явились уже после грабежа.

То есть они обнаружили не порядок и полное отсутствие улик (о чем позаботился Соколов), а следы вышеупомянутого разграбления.