Эффект тентаклей

— Присмотритесь внимательно и скажите, что увидели.

Зула нагнулась ниже и сморщила нос:

— Вокруг Верны я вижу крохотные зеленые точки. Как плодовые мушки вокруг дыни. От них к Верне идут бледные линии. Что это?

— Не знаю, — ответил Эл, — и это меня тревожит. Вообще-то меня тревожит и многое другое. Но это новое и связано исключительно с Верной.

— Верна была программистом. Недооцененным. Так и не успела ничего толком добиться до того, как заболела раком. Может быть, занялась любимым делом, — сказал Корваллис.

— В каком смысле? — спросил Джейк.

— Точки — плодовые мушки — возникшие в последнее время независимые процессы, — сказал Эл. — Учтите, они совсем не так сложны, как те, что мы запустили на основе полных человеческих коннектомов. И возможности у них несравнимо меньше. Однако они независимы и запущены не нами. Косвенные свидетельства указывают, что их запустила Верна.

— Невежливый вопрос: кто платит за вычислительные мощности, потребляемые этими новыми процессами? — спросила Зула.

— Вы, — ответил Эл. — Поскольку процесс Верны запустил ваш фонд. И порожденные ею процессы имеют ту же олографическую подпись. Соответственно, деньги списываются с вас. В более широком смысле я все это поддерживаю, ежедневно вводя в строй новые серверные парки. Финансируя НИОКР, оплачивая накладные расходы.

— Если все так и есть, то это безумно интересно, — заметила Зула. — Спасибо, Эл, что показали нам. Какие у вас выводы?

— Для начала, это иерархическая структура.

— Вы, безусловно, так ее показали, расположив процессы иерархически, — сухо проговорила Зула.

— Все подтверждено статистикой. Мы не просто играем с картинками, — огрызнулся Эл. — В потреблении ресурсов четко доминируют несколько мегапроцессов. Они определили Ландшафт, на котором все живут. Это… это ровно…

— Ровно как наш мир, вы хотите сказать? — спросил Корваллис. — Ничто не изменилось.

— Это меня и тревожит, — сказал Эл. — У нас была возможность начать все с начала. Выстроить новую вселенную, в которой сознания — сущности, основанные на человеческих умах, но бессмертные, больше и лучше людей, — делали бы, что хотят, свободные от ограничений физического мира. Вместо этого Процесс — первый Процесс — получил огромную фору и слепо, бездумно воспроизвел нечто очень похожее на наш физический мир. С той же географией и физикой, в плену которых мы живем.

— Может быть, они нам нужны, — сказала Зула. — Может быть, наш мозг только так и способен воспринимать вещи.

— Снова Кант, — пробормотал Корваллис.

— Си, вам придется повторить громче, — сказал Эл. — Микрофоны у этой штуки слабее человеческих ушей.

— Ну лет сто назад у нас с Доджем был разговор про Канта. О котором Додж до того не слышал. Речь шла об идее Канта, что пространство и время неизбежны для человеческого ума, что мы просто не можем мыслить, не помещая все в пространственно-временной каркас. Что всякая попытка думать вне этого каркаса породила бы вздор. Этими доводами он опровергал Лейбница.

— По-вашему, Ричард это запомнил? — спросил Джейк.

— Он полез гуглить Канта, — ответил Корваллис.

— Этот вопрос заботит всех, кто размышляет о концепции рая, — сказал Джейк. — Какова она, вечная жизнь там, где нет физических ограничений? Где нет зла, боли, нужд? Быть ангелом, жить на облаке, бренчать на арфе двадцать четыре часа в сутки без выходных — все это может надоесть. До такой степени, что рай покажется адом.

Джейк не шутил. Он проводил целые конференции по таким вопросам. Финансировал издание книг. Приглашал известных ученых на публичные дискуссии с богословами.

— Все это очень интересно, — без тени интереса произнес Эл. — Предлагаю продолжить эту дискуссию без меня. Снимите гостиницу в горах, пригласите архиепископов и программистов, обсуждайте за вином свои возвышенные идеи. Мне плевать. У меня поджимает время. Я вбухал в это дело больше, чем вы в состоянии оценить. С самого начала я закачивал в проект деньги. Да я на ветер пустил больше, чем остальные вложили. Я смирился с нерациональными тратами — с тем, что не знаю, какие именно двадцать процентов дают реальный прогресс. Поскольку знал, что смертен, и не хотел просто сдохнуть. Как те, кто умер до меня и умрет после. Я проявлял невероятную либеральность, о чем все забывают. Я позволил бенефициарам моей щедрости экспериментировать с любыми идеями, в том числе совершенно бредовыми. Хорошо. Но результаты меня смущали. И вот последняя капля: один из процессов — Верна — порождает собственные процессы.

— Проблема ученика чародея, — кивнул Корваллис.

— Если это умеет Верна, другие тоже могут научиться, потребность в ресурсах станет расти экспоненциально, и проект вылетит в трубу. Когда я сыграю в ящик, то не смогу даже загрузить собственный процесс, потому что все компьютеры мира будут заняты моделированием плодовых мушек. Так что, думаю, мне пора взять на себя более активную роль. Более направляющую.

— И куда бы вы хотели все направить? — спросила Зула.

Эл вздохнул. Метатрон не мог выпустить воздух из легких и ссутулиться, однако дуновение белого шума слышалось вполне отчетливо.

— Думаю, они застряли, — сказал он. — Послушайте. Лучшее и худшее из возможного произошло, когда София раньше времени запустила Мозг Доджа. Просто нажала кнопку. Предоставь мы это дело ученым, они бы тянули еще лет сто и все бы сделали неправильно. Так что ее инициатива в целом была на пользу. Однако по всему Процесс очнулся в полной дезориентации. Думаю, он тыркался наобум, не думая про общую картину, и просто воспроизводил те квалиа, которые были ему приятнее. Результат мы видели. Система стремится к единственному аттрактору — воспроизведению старого мира, — что несравнимо меньше ее возможностей. А все потому, что новые процессы, загруженные вслед за первым, вошли с ним в самоподдерживающийся резонанс.

— И вы хотите это разрушить, — сказала Зула. — Встряхнуть все и начать заново с более высокими целями.

— По крайней мере, с готовностью допустить, что эти души — я называю их душами — могут не только воспроизводить опыт прежней жизни.

Корваллис спросил:

— Так что вы у нас просите, Эл?

— То, чего должен был потребовать изначально, — ответил Эл. — Полноправный статус. Я должен стать держателем токена с неограниченными административными привилегиями в отношении процессов.

Вполне разумная просьба со стороны человека, который, надо признать, больше всех сделал для осуществления проекта. Оттого-то все надолго замолчали. Попроси Эл чего-нибудь несусветного, его бы подняли на смех.

Первым заговорил Корваллис:

— Эл, просто для ясности. Сейчас, по историческим причинам, токеном такого уровня владеет одна София. С его помощью она запустила Процесс, который, как вы сами указали, сейчас доминирует. Она может его отключить. «Убить». Если вы получите равные привилегии, у вас тоже будет эта возможность.