Эффект загадки

– Да? Ты так думаешь? Здесь помехи, очевидно, из-за грозы, – отвечает Крис, пропустив ее фразу мимо ушей, - Десять капель сока? Не маловато?

На экране прибора фотография Лекки. Лицо девушки серьезно, в глазах какой-то вопрос. Она почему-то в белом медицинском халате. Химическая колба со сломанным красным цветком внутри и надписью «Не нагревать!», которую она протягивает перед собой, смотрится несколько странно.

– Спокойной ночи, Лиза, - говорит Крис, выключив прибор, - Гроза прошла, приятных сновидений.

Но Лиза уже спит.

3.

За ночь дождь отмыл мир от накопившейся пыли и с утра все вокруг казалось таким чистым, будто только что создано. Но в городских условиях это явление не бывает долгим, все-таки воздух здесь насыщен продуктами цивилизации. Да и жарковато было. Завтрак я готовил себе сам, Лиза после ночного стресса спала, как убитая. Вообще-то разбитое зеркало почти везде считается предвестником неприятности, но я не особо в это верю. Может, потому, что зеркала в моей машине хорошо закреплены и обычно не разбиваются, если только авария… Которая уже сама по себе является неприятностью. Так что же первично – зеркало или авария?

Впрочем, неприятность была. Что случилось с моим прибором ночью, я так и не понял. Кстати, прибор этот очень интересный, он способен точно определять, в какой области человеческого организма находится истинный источник боли. Может быть, это не единственная его функция, но в инструкции было сказано именно так. В медицине известны приборы, которые измеряют боль, но такого портативного я раньше не встречал. Этой ночью вместо схемы туловища и пояснительных надписей на его экране появилось телевизионное изображение… Точнее, неподвижная заставка. Возможно, электрические разряды молний как-то исказили работу прибора. Жаль будет, если он испортился. Я привык пользоваться этим подарком, который привез мне Дежурный Пилот.

Днем я работал в клинике, а к вечеру заехал за Лизой и мы отправились в магазин. Лиза уже неплохо справлялась с машиной, только на оживленных перекрестках приходилось подсказывать ей, как действовать. Но, конечно же, если женщина села в машину, то она явно не ограничится посещением одного магазина. Поэтому после мебельного торгового центра ее потянуло в парфюмерный, потому что разбились ее любимые духи, затем в продуктовый, поскольку предстоял какой-то изощренный ужин, а после этого на дороге попался магазин одежды…

Я устал за день, принимая пациентов в психосоматическом отделении. Штатного психотерапевта там не предусмотрено, а консультанты разъехались в отпуск. Знакомые неплохо рекомендовали меня заведующему, а я был рад помочь. Что ж, вот я и нашел какое-то занятие на время, пока Лиза не перестанет бояться одиночества.

Зеркало оказалось довольно тяжелым, его приходилось удерживать от ударов об пол на неровностях дороги. Отвлекать Лизу разговорами, пока она за рулем, я не решился, а потом, когда мы вернулись домой, она занялась ужином. Я приладил зеркало к трюмо на место разбитого, а после явился на кухню.

– Зеркало на месте! Теперь можешь дальше любоваться на собственную красоту! И покрывать лицо различными красками… – сказал я.

– Спасибо, Крис, - негромко ответила Лиза, не поворачиваясь от плиты.

На кухне витал вкусный запах, но к нему примешивалось что-то, напомнившее мне хирургическое отделение.

– Сегодня на ужин что-то особенное, да? Как называется блюдо?

– Нет. Я передумала. Обычная картошка с тушеным мясом. Сейчас будет готово.

Потянулась пауза. Затем Лиза повернулась, чтобы взять полотенце и я увидел, что ее глаза полны слез.

– Лиза! Что случилось? – спросил я.

– Ничего, - тускло ответила она, - Все в порядке. Резала лук и случайно прикоснулась к глазам.

– Ах, вот как… Значит, запах этого самого лука я принял за лекарственный?

Лиза молча включила вытяжной вентилятор.

– Ты права, Лиза, это не мое дело, - я встал и повернулся к двери, намереваясь спуститься покурить на крыльцо.

– Крис. Ты мог бы покурить после ужина?

– Я покурю сейчас, а потом и после ужина. Если тебе нужно побыть одной, то следовало сразу сказать мне об этом. Тогда не пришлось бы обманывать.

Может быть, это жестоко, но я не остался. Спустился вниз, выкурил сигарету и взял из машины прибор.

Лиза сидела за пустым столом. Глаза ее были сухими.

– Лиза, ночью прибор показывал какую-то ерунду, но сейчас, я думаю, мы выясним, что это было. Ты сказала, что сильно болела голова? – спросил я, открывая крышку.

– Я просто испугалась грозы. И сон страшный приснился. Все хорошо, Крис, ты не беспокойся, - ответила Лиза, - Давай лучше ужинать. Тебе хочется ужинать на кухне, как вчера?

Она встала и отошла к шкафу. Я держал на ладони датчик, перекатывая его пальцами. Что-то странное показалось мне в поведении хозяйки этого огромного дома… Как будто это не та Лиза, которая была там, в лагере. И даже не та, которая ездила сегодня со мной по магазинам. В ней что-то изменилось… Лицо спокойное и немного грустное, словно она вспоминает давно прошедшие времена и скучает по ним.

– Лиза? Наркотики? Скажи мне, даже если это будет трудно.

– Нет, Крис, - не сразу ответила она, стоя спиной ко мне, - Это не наркотики.

– Ужин подождет. Я врач, Лиза. И я хочу, чтобы ты была здорова. Садись за стол и расскажи мне, что с тобой происходит. Ведь мы доверяем друг другу?

Лиза послушалась меня. Опустив голову, она устало опустилась на стул.

– У меня иногда сильно болит голова, а эти капли помогают.

– Как называются капли?

Она достала флакон из кармана халата и поставила на стол. Густая маслянистая жидкость желтого цвета неторопливо стекала на дно. На этикетке не было названия, состава и рекомендаций, лишь полустертая надпись карандашом.

– Здесь все неразборчиво. Что во флаконе, Лиза?

– Я не помню, как называлось это лекарство.

– И не помнишь срока его годности, - я взял пузырек и положил в карман брюк.

– Отдай. Пожалуйста, отдай мне его, Крис.

Она подняла глаза и жалобно посмотрела на меня. Да, это была не та Лиза, с которой я познакомился в лагере. Почему-то мне вдруг стало жутковато.

– Что все это значит? Кто выписал тебе лекарство? Что он сказал?

Лиза молчала.

– Так… Ну, тогда давай ужинать. Головные боли у тебя давно, это что-то значит. Завтра я сам отвезу тебя в больницу, если ты не хочешь говорить со мной. Надеюсь, у тебя хватит уважения ко мне, чтобы послушаться?