Ефим Сегал, контуженый сержант

И он действовал. Несколько дней кряду обращался то в одну, то в другую редакции. Безуспешно. Только в вечерней газете как-то неопределенно пообещали: «Зайдите через недельку... Возможно,,,»

Отчаявшись, он уже решил было начать тяжбу со Щукиной, но неожиданно почтальон вручил ему письмо с издательским штампом на конверте,

«Дорогой Ефим Моисеевич, - читал он, - куда это вы запропали? Обиделись на меня, старика Красницкого? За что? Помилуй Бог, у меня и в мыслях не было ущемить чем-нибудь самолюбие гордого поэта. И почему вы так поспешно от меня сбежали после того самого?.. Ах, брат, поросенок вы, извините меня, за этакий драп-марш от своего друга. Приходите-ка немедленно, есть для вас интереснейшее предложение. Не сомневаюсь, вы вцепитесь в него руками и зубами. Жду в любой час и день, кроме выходного, понятно. До скорого свидания. Крепко жму вашу лапу, обнимаю. Ваш Д. Б.»

– Это что еще за чертовщина?
– оторопело пробормотал Ефим, вновь и вновь перечитывая письмо. Голова его отказывалась соображать, «Дорогой, друг, обнимаю, жму лапу...» С ума можно спятить! Что ему от меня нужно?
– Не мешкая, он поехал в издательство.

– О-о! Ефим Моисеевич! Рад вас видеть в добром здравии, - встретил его восторженно Красницкий.
– Здравствуйте, садитесь, пожалуйста, милости прошу!

Приветливейший тон, теплые, кажется, вполне искренно произнесенные слова должны были окончательно сбить с толку Ефима. Так оно, в общем, и произошло... Но, внешнему ладу вопреки, ни на минуту не покидала его настороженность, даже неприязнь - та самая, подспудная, необъяснимая, к другу любезному, лаковому... Плохо вязались помпезнее выкрики издателя с его холодными желтоватыми глазами, цепко из-под седеющих крутых бровей глядящими на Ефима.

– Не будем терять драгоценного времени, приступим прямо к делу, не возражаете?

Ефим обратился в слух.

– Дельце, скажу вам, заманчивое.
– Даниил Борисович красноречиво смолк.
– Не буду испытывать вашего терпения, внимайте! До выхода вашего «Котика усатого» месяца три-четыре. Почему бы вам (Ефим обратил внимание: Красницкий, как и до ресторана, говорит ему «вы») за это время не написать для нас еще одну сказочку?

Ефим не верил своим ушам.

– Это и есть ваше предложение?
– только и нашелся спросить он.

– Именно!
– Красницкий достал из письменного стола перспективный план издательства. — Вот, — ткнул пальцем в четвертую строку, - читайте.

«Красочная книжка о садовых цветах со сказочным сюжетом», - прочел Ефим.

– Сумеете изобразить нечто подобное, Ефим Моисеевич?

– Но я не умею рисовать.

– Ха-ха-ха!
– на сей раз издатель рассмеялся вполне искренно.
– Вот чудак! У нас художников - штатных и внештатных - хоть отбавляй! Текст нужен к картинкам - сказочный, добротный, доходчивый - для детишек младшего возраста. Можно в стихах, в прозе - как угодно. Лучше в стихах: гонорар много выше... Ну как, котик усатый, согласны?

Настолько был озадачен Ефим, что вместо ответа «согласен» погрузился в неловкое молчание... Наваждение, не иначе! Только что они с Надей, вроде бы со всех сторон обоснованно, ждали неминуемого подвоха от Красницко-го. И вдруг! Поневоле задумаешься и растеряешься.

– Не раздумывайте, Сегал, соглашайтесь! Так и пойдет оно у нас с вами, по конвейеру. Книжка за книжкой, книжка за книжкой...

– Согласен, да, согласен, - проговорил Ефим скороговоркой. Ему не терпелось поскорее убраться отсюда и наедине, вдали от все-таки крайне несимпатичного ему издателя обдумать, взвесить, объяснить насколько возможно его более чем загадочное поведение.

– Значит, я в вас не ошибся, Сегал, вы - умный парень. Кто же отказывается от блага? Какими капиталами вы располагаете в данное время, догадаться нетрудно. Одним словом, помозгуйте, подыщите сюжет, желаю удачи! Вы, между прочим, ершистый!
– Даниил Борисович покачал большой головой на бычьей шее.
– Думаете я забыл, что было в ресторане? Да ладно! Эмоции эмоциями, а денежки денежками... Ну-с, пока. Жду ваших позывных.

Вот так головоломку преподнес Красницкий Ефиму и Наде! Весь вечер и разговору было - о нем. Если заготовил Сегалу подлый сюрприз, зачем предложил взяться за следующую книжку?

– Целый день до твоего прихода ломал голову над ребусом Красницкого и без толку. Теперь вдвоем стоим, как перед древней плитой с клинописью... Что делать, как думаешь?

– Не знаю, ничего не понимаю...

Легко сказать Красницкому: «Напишите, Сегал, сказочку о садовых цветах». Что и как писать, если Ефим и названия многих из них не знал! Неизвестно, чем кончились бы его поиски и раздумья, не набреди он в одну из прогулок в Измайловском лесопарке на огромную цветочную оранжерею. На несколько часов погрузился он в реальное и фантастическое царство прекрасных растений. Гидом его оказался истинный певец флоры, старый цветовод. Изумленному слушателю он рассказал действительно необыкновенные истории о цветах, живых, трепетных красавицах Земли. Ефим сделал уйму записей в своем блокноте, запомнил многие из интереснейших новелл цветовода-поэта, сумевшего пробудить и у Ефима чувство восторженного преклонения перед этим чудом природы.

Новую сказку Ефим так и назвал: «Дедушкина оранжерея». Вдохновенно, усердно трудился над ней больше недели.

– Молодчина, - похвалил Красницкий, - как раз то, что нам нужно. Талант! — Без лишних слов он заполнил безавансовый договор, заручился подписью автора.
– Сколько будет два раза по тридцать тысяч, молодое дарование, потрудитесь-ка посчитать? Шестьдесят кусков, как говорят деловые люди... Шестьдесят! У вас не кружится голова?
– Желтоватые глаза Красницкого лихорадочно блестели, как у удачливого картежника за игорным столом.
– Живите приятными предвкушениями!

Ефим расхрабрился.

– Спасибо, Даниил Борисович, но... — он слегка замялся, - даже из самых радужных предвкушений обеда не сваришь.

– Ммм... Понимаю, понимаю... — Красницкий достал из кармана знакомый бумажник, положил его перед собой, вперил в Ефима удавий взгляд.
– Ну-с, брат, пишите расписочку в полторы тысячи рубликов. Тут вся моя наличность. Кончится эта сумма - приходите, будем соображать дальше.

Отбросив сомнения да подозрения, Ефим написал расписочку, спрятал деньги, спросил на всякий случай:

– Теперь и «Дедушкину оранжерею» спрыснуть полагается?
– хотя вовсе не хотел снова идти в ресторан с Крас-ницким.

– Нет-с, дорогой, - отозвался после недолгой паузы Красницкий, - в другой раз. При окончательных расчетах. У нас с вами все впереди, торопиться некуда.

Выйдя из издательства, Ефим позвонил Наде.

– Всего-то я задолжал ему две тысячи - тридцатую часть будущего гонорара. Пустяки, правда?

– Правда, - ответила она не сразу, неуверенно.
– У меня к тебе просьба, Фима, отправь нашим в Озерки рублей триста переводом. Ты знаешь, как там... И купи что-нибудь поесть, на твое усмотрение. Я буду в обычное время.

Глава десятая

Остаток года незаметно канул в Лету. Никаких, почти никаких изменений в жизни Сегалов не произошло, если не считать того, что они и их соседи по квартире получили небольшое, но весьма существенное коммунальное удобство: после настойчивых ходатайств Ефима небольшая ничейная кладовочка по соседству с комнатой Сегалов была переоборудована под общую кухню. Для устройства выхода из нее в общий коридор они даже пожертвовали угол своей комнаты.

И вот, в один прекрасный день, в длинненькой, узенькой комнатке-шестиметровке выстроились вдоль стены, впритык один к другому, «гуськом», четыре крошечных столика - по числу проживающих семей. Из коридора на кухонные столики перекочевали керогазы и керосинки, из комнат - ведра с водой.