Егерь. Заповедник

Я с досадой думаю, что эту лодку придется смолить заново.

Глава 4

В доме я растапливаю печку. Разжигаю примус и ставлю на него чайник. А сам пока иду за рюкзаками туристов. Вытряхиваю из них скомканные палатки – ткань намокла и стала неподъемной.

Как они их только дотащили?

Вешать палатки не на что – никакая бельевая веревка не выдержит такую тяжесть. Поэтому я просто расстилаю их под навесом. Пусть сохнут так.

Глеб подходит и останавливается в нескольких шагах от меня.

– Вы почему копаетесь в наших вещах?

– Потому что мокрое надо сушить, – спокойно объясняю я.

Забираю из машины свой рюкзак и ружье и ухожу в дом, не пригласив парня.

Вера уже обнимается с Бойким. Она тискает его за толстую мохнатую шею, с восторгом приговаривая:

– Хороший пес! Ай, какой хороший!

Бойкий бешено вертит пушистым хвостом и облизывает лицо девушки. Даже подлаивает от избытка радости. Вера весело смеется, ее подруги тоже улыбаются.

Серко, лежа возле печки, снисходительно посматривает на эту кутерьму.

Заварив чай, я ставлю на стол разномастные кружки и достаю сахар в жестяной банке. Выкладываю из рюкзака бумажный сверток с еще теплыми блинами.

– Налетайте!

– А почему они зеленые? – изумленно спрашивает Вера.

– Потому что итальянские, – усмехаюсь я. – Из крапивы.

– Это ваша девушка пекла? Как ее зовут?

– Катя.

Вера с интересом пробует блин и удивленно говорит:

– Очень вкусно! Андрей, а вы можете попросить у Кати рецепт?

– Запоминайте, – улыбаюсь я. – Мука, вода, сода, одно яйцо и много-много крапивы. И еще перчатки.

– А перчатки зачем? – несмело спрашивает Анюта.

– Чтобы крапиву рвать.

Я слышу шаги на крыльце. Серко настороженно поднимает уши, а Бойкий бежит к двери проверить – кто там.

Тихо звякает лопата, которую прислонили к стене. На пороге появляется Дима.

– Я там закончил, – говорит он, отводя глаза. – Еще песком присыпал, я его с берега принес. Можно?

– Проходи, – приветливо киваю я. – Присаживайся, пей чай.

– А где Глеб? – спрашивает Диму Анюта.

Я успел заметить, как они переглянулись. Похоже, эти двое были парой.

– Он под навесом сидит, – говорит Дима. – Не хочет идти, гордый.

Я молча усмехаюсь. Это не гордость, Глеба мучает смущение. Но какое мне дело до него?

Вера с любопытством смотрит на меня.

– Это и есть ваша работа, Андрей? Здесь, в лесу?

– В основном, да, – киваю я.

– Вы устраиваете охоту?

– Не только. Ловлю браконьеров, подкармливаю зверей и птиц. Им зимой голодно приходится. Веду учет, выдаю путевки.

– И все время один?

– Как правило.

– А вам не бывает скучно?

– В лесу? – улыбаюсь я. – Нет.

Как может быть скучно в лесу? Он всегда живой, даже зимой, в февральские холода. В лесу каждый миг что-нибудь происходит. Часто тайное, невидимое и неслышимое – как мышь, бегущая под снегом или рыба, плывущая в темной торфяной воде.

Но от этого не менее интересное.

– А здесь, на озере, вы часто бываете? – продолжает спрашивать Вера.

– Каждую неделю. Иногда и чаще. У меня большой участок, я должен периодически обходить его полностью.

– Но вы живете в деревне? А этот дом?

Девушка обводит взглядом кухню.

– Этот дом принадлежит охотничьему обществу. И база тоже.

– Скажите, Андрей, – спрашивает Анюта. – А мы не можем остаться здесь? Погода испортилась, а нам хотелось бы побыть на озере до воскресенья.

Я качаю головой.

– К сожалению, нет. Я ведь уже говорил вам, что сегодня сюда приедут охотники, целый автобус. Так что база будет полностью занята.

– А домики у речки? – спрашивает Вера.

Ну, да. Они ведь пришли к озеру по тропинке вдоль Песенки. И конечно, видели домики.

– Там тоже разместятся охотники, – говорю я. – Они платят членские взносы. Я не могу поселить в домиках посторонних людей, а охотников оставить на улице. Да и вам с ними будет неуютно.

– Понятно, – кивает Вера.

Девушки нерешительно переглядываются.

– Я вас не гоню, – усмехаюсь я. – Попейте чаю, высушите вещи. Здесь недалеко есть деревня – из нее вечером ходит автобус до железнодорожной станции. А оттуда можно добраться электричкой до Ленинграда.

– Жаль уезжать, – негромко говорит Вера. – Это озеро такое красивое. Ело-овое!

Название озера она произносит нараспев.

– Красивое, – соглашаюсь я.

– Ой! – спохватывается Вера. – Мы съели все ваши блины!

Дима, который как раз успел взять последний блин, виновато смотрит на меня.

– Ничего, – улыбаюсь я. – Сейчас я еще что-нибудь поищу. Кажется, где-то были сухари – если мыши до них не добрались.

– У меня в рюкзаке есть пряники, – вспоминает Вера. – Правда, они, наверное, намокли. Тогда их тем более надо съесть! Я сейчас принесу.

Девушка быстро исчезает за дверью.

– Может, позовем Глеба? – нерешительно спрашивает Лена. – Неудобно…

Она смотрит на меня, но я молчу.

С улицы слышатся сердитые голоса. Бойкий бросается к двери, но я осаживаю его:

– Сидеть!

– Отстань! – слышу я голос Веры. – С кем хочу, с тем и пью чай! Какое тебе дело?

Глеб что-то зло бросает ей в ответ.

Потом скрипят ступеньки.

– Вот! – входя, говорит Вера.

У нее в руках был мятый кулек. Она разворачивает его и гордо демонстрирует слипшиеся пряники. Сахарная глазурь с них облезла, обнажая пропеченное рыжее тесто.

Следом за Верой идет Глеб.

Я поднимаюсь ему навстречу и останавливаю в дверях.

– Ты куда?

– Сюда! – зло отвечает Глеб. – Что, нельзя?

– Тебе нельзя, – жестко говорю я. – Это мой дом, и я приглашаю в гости только тех, кого хочу видеть.

Глеб пытается еще что-то сказать.

Серко уловил перемену в моем настроении. Он поднимается с места, подходит к нам и негромко рычит, скаля желтые клыки.

– Иди отсюда, – советую я Глебу.

Он зло смотрит на меня, но не выдерживает и отводит взгляд.