Его девственница

Я разворачиваюсь и дергаю дверь, открывая ее, внезапно охваченная еще большим гневом, чем могу сдержать в себе. Я злюсь на всех: на Луну и ее маму за то, что они не позволили мне рассказать все, на моего отца и Джастина за то, что они приехали сюда пораньше, на себя за многие другие вещи, которые я даже не могу перечислить сейчас. А еще я злюсь на Гейба за то, что он не сказал мне, что у него есть бывшая жена.

Я не могу разобраться с миллионом мыслей, которые крутятся у меня в голове.

Никто не дает мне возможности отдышаться.

Не спрашивая, мой отец врывается в комнату, отталкивая меня, в то время как Джастин бежит за ним, как гребаный пес, и встает рядом со мной. Я хочу накричать на Джастина за то, что он такой глупый, за то, что слепо следует за моим отцом. Хочу накричать на него, потому что, как он мог быть настолько туп, чтобы думать, что приехать с моим отцом ко мне в колледж было бы хорошей идеей?

– Собирай свои вещи, - орет мой отец. – Ты уезжаешь отсюда.

Он подходит к моей кровати и берет чемодан, расстегивая его. Он открывается, совершенно пустой, потому что я откладывала сбор до последней минуты – до завтра, потому что я полностью отрицала поездку в Саус Холлоу на праздники.

– Она никуда не пойдет с тобой, злобный тиран, - заявляет Джез. – Отойди от ее вещей!

– Пьюрити, я вызываю охрану, - говорит Луна.

Сцена почти столько же хаотичная, как развернувшаяся сцена в кабинете Гейба минуту назад, пока Джез отчитывает моего отца за то, что тот роется в моих вещах, а Луна громко заявляет, что никто не имеет права врываться в ее комнату и приказывать кому-либо что-то делать.

Тем временем, Джастин смотрит на меня с болезненным выражением на лице, которое я не совсем понимаю. Парень хотел жениться на мне. Я хочу пожалеть его и сказать, что злиться в его случае было бы вполне нормально, и что я бы разозлилась, если бы застукала своего жениха с кем-то еще во время секса.

Я была бы в ярости.

Но он нет.

Он выглядит очень подавлено. И он продолжает смотреть на моего отца с болезненным выражением на лице, которое просто не имеет никакого смысла.

– Мне очень жаль, - все говорят вокруг нас, но я прекрасно слышу Джастина.

– За что ты извиняешься?

– За то, что вот так приехал, - говорит он, качая головой. – Я говорил твоему отцу, что это ужасная идея, и я не имею в виду приезд сюда.

Я киваю. Вся эта ситуация сюрреалистична, и я будто смотрю на все это со стороны.

– Я не выйду за тебя, - говорю я ему.

Он тяжело выдыхает. Но это не вздох огорчения или разочарования. Это вздох облегчения. Он выглядит так, будто только что с его плеч сняли тяжесть всего мира.

– Я знаю, - говорит он.

– Ты мне не нравишься, - продолжаю я. – Я даже не знаю тебя.

– Ты мне тоже не нравишься, Пьюрити.

Этот разговор не должен происходить здесь – в середине хаоса из безумия и повышенных голосов, происходящего на другой стороне комнаты. Вдруг, все это начинает казаться мне странно смешным, и смех, который я пытаюсь сдержать, начинает пузыриться в моей груди.

– Я тебе не нравлюсь, - повторяю я. – Но я думала, что это ты попросил у моего отца разрешения жениться на мне.

Он смотрит в сторону моего отца, и тогда я впервые замечаю это. Почему я не замечала этого ранее?

Выражение его лица отражает тоску.

– Это была идея твоего отца, - говорит он.

– Конечно, это была его идея, - бормочу я, пытаясь обработать все то, что здесь происходит, но мой мозг не так быстро соображает, поскольку на другой стороне комнаты мой отец кричит о вечном проклятии.

– Почему ты согласился на это? Я его дочь. Это было моим оправданием, по крайней мере, это оправдывало мое согласие. Сейчас это не так. Но ты взрослый человек, и…

Я перестаю говорить, потому что Джастин смотрит на моего отца, а тот смотрит на Джастина с другой стороны комнаты, и все затихают.

Как будто кто-то внезапно отключил звук в моей жизни.

Я узнаю выражение лица Джастина, потому что именно так я смотрю на Гейба.

Но ведь это невозможно. Не так ли?

– Алан, оставь вещи Пьюрити в покое, - говорит Джастин, его голос уставший.

Я смотрю то на Джастина, то на отца.

Я ведь вижу то, чего там нет. Верно? У меня просто сильный стресс.

– Алан, - повторяет Джастин. То, как он произносит имя моего отца… В этом есть близость, которая выходит за рамки церковного лидера и пастора.

Мои глаза встречаются с глазами Луны, и она тоже видит это.

– Святое дерьмо, - выдыхает Луна. – Свя-тое дерь-мо.

– Вы..? – начинаю я, но не могу закончить вопрос, потому что он не соответствует всему, что я знаю о своем отце. Мой отец – один из самых не толерантных людей на Земле.

Ты трахаешься с моим отцом, Джастин? Ты влюблен в моего отца?

– Алан, - повторяет Джастин, смотря на моего отца.

– Заткнись, Джастин, - говорит мой отец.

– О, боже мой, - моя рука летит ко рту, потому что все начинает складываться. Мой мозг внезапно начинает работать с молниеносной скоростью, проводя связь между вещами, которых до этого я не осознавала. Джастин всегда проводил очень много времени с моим отцом. Он был правой рукой отца в течение многих лет, но мне казалось это потому, что он – протеже моего отца.

Мой отец пытался выдать меня замуж за Джастина, чтобы тот был рядом с ним.

О, Боже.

– Не произноси ни одного чертова слова, Джастин! – мой отец громко восклицает, и даже после всего этого, я больше потрясена его бранью, чем любым другим откровением. – Я не буду стоять здесь, и слушать этот бред!

– Расскажи ей, Алан, - умоляет Джастин, он выглядит таким раненным, что мое сердце разрывается. – Признайся, хоть раз. Ты прятался от себя и от всех остальных…