Его невеста

Андрей сказал, что неподалеку у него квартира и можно укрыться там. Нужный дом оказался на отшибе. Серый, мрачный – почти без света в окнах, словно наполовину нежилой. В подъезде несло мусором и сигаретным дымом.

– Боже… – пробормотала я, прикрываясь ладонью.

Он не мог позволить себе что-нибудь получше? Хотя, зная склонность мэров к роскоши, неплохой выбор для тайного логова.

Андрей отпер дверь и пропустил меня в темную прихожую.

Глаз он все еще зажимал рукой. Я щелкнула выключателем, морщась от дешевого желтого света, и повернулась к нему.

– Не лезь, – отрезал он, догадавшись о намерениях. – Сначала сам посмотрю.

Квартира была маленькой – ванная примыкала к прихожей. Андрей включил свет и скрылся за скрипучей дверью, и я затарабанила в нее.

– Впусти!

– Ладно, входи…

Андрей сидел на бортике надтреснутой ванны, безвольно опустив окровавленную руку. Тусклый свет делал кожу совсем бледной, кровь неровными струйками натекла по левой стороне лица до самого подбородка и размазалась. Смотрел он в пол, непохожий на самого себя: уставший и изможденный. Руки дрожали, словно после изнурительного труда, с пальцев левой капало.

Я села на бортик рядом. Что с глазом так толком и не увидела.

– Дай посмотреть, – сглотнув, решилась я.

Он не возражал: я повернула к себе голову, заставляя взглянуть прямо.

Глаз, залитый кровью из рассеченной брови, был цел – веко припухшее, белок в кровоизлияниях, но он не вытек. Я тихо выдохнула.

– Ты им видишь?

Зрачок был расширен, словно утратил способность сокращаться.

– Почти нет, – Андрей вывернулся из рук и встал.

Он стянул футболку, повернувшись спиной, покрытой ссадинами и ушибами после падения со второго этажа. У меня самой ныло все тело. В пылу борьбы не замечаешь ударов – зато хорошо чувствуешь потом.

Андрей включил воду и зачерпнул горсть воды, бережно обмывая вокруг глаза.

– Кто он такой? – спросила я.

Андрей сосредоточенно рассматривал себя в мутном зеркале.

– Не делай вид, что ты не слышишь. Надо позвонить Эмилю. Мы знаем, что он в твоем доме, нужно действовать…

– Даже не думай, – возразил он. – Он нас потерял, так что пусть сваливает.

– Кто он? – надавила я. – Скажи, Андрей… Я уйду прямо сейчас, если будешь врать.

Он повернулся, рассматривая меня, словно пытался удостовериться, что я всерьез. В области солнечного сплетения – ближе к животу, был уже побелевший рубец после огнестрельного ранения. Моя работа – пусть и ненамеренно.

– Я его не знаю, – коротко ответил он. – Я правду говорил. Никогда не слышал ни о нем, ни о его невесте.

После холодной воды бровь почти не кровила. Глаза смотрели на меня, но взгляд расфокусирован, словно Андрей думал о чем-то своем.

– Считаешь, я дура? – раздраженно спросила я.

Он отрицательно покачал головой, но в реальность так и не вернулся.

– Ты ее убил? Что вас связывало с Касьяновым, скажи, наконец! При чем здесь деньги? О чем он тебя спрашивал?

– Ладно, – кивнул Андрей. – Расскажу… Не пойми неправильно, но мне нужно выпить. Будешь?

Пока он разливал коньяк, я мерила шагами крохотную кухню и пыталась дозвониться до Эмиля с телефона Андрея. Мой не включался и экран вдребезги. Возможно, бывший не брал трубку, потому что я звоню не со своего номера, но чутье подсказывало, что он снова зависает в «Фантоме».

После второй попытки он вообще отключил телефон.

Прекрасно. Я нашла убийцу, но кому это надо? В клубе веселее.

Я раздраженно швырнула телефон на стол, и заметила, что Андрей протягивает стакан, наполовину полный светло-коричневого коньяка. Я забрала его, крепко стиснула, но не сделала ни глотка.

Андрей с непривычно мрачным лицом залпом выпил свою порцию, рассматривая меня, словно прикидывая, что можно рассказать, а что нет. Меня злил этот взгляд. Злил Эмиль. Черт возьми, я даже на себя злилась, на боль в отбитых коленях, на странно-жуткого вампира, испугавшего меня до полусмерти.

– Мы должны были кое-кого убить, – неожиданно сказал Андрей. – Было нас девять, а выжили только мы с Олегом. Это все, что нас связывает. В Питере.

– Вы не друзья? – полувопросительно уточнила я.

Андрей покачал головой, задумчиво рассматривая дно пустого стакана.

– Вернулся я немного другим… Поддерживать отношения не стал, да и Олег не рвался. Давно это было, Кармен. Аж тридцать два года назад. Фото, которые ты видела, с того случая… Отслеживали маршрут…

– Жертвы? – закончила я. – Кто это был? Не его невеста ведь, если ей не пятьдесят?

– Мужик это был, забудь. Не знаю, почему он спрашивал про Питер, – Андрей поморщился, словно воспоминания были неприятными. – Не знаю, о какой невесте талдычил. Если бы съел, запомнил бы, как думаешь?

Я серьезно смотрела на него, и он глаза отвел первым.

– У тебя провалы в памяти, – напомнила я.

– Из того, что помню… Не ел, – он потянулся к бутылке. – Не было там невест, мужик был.

– Посмотри на меня, – попросила я и наклонилась, чтобы рассмотреть лицо.

В кухне свет был ярче – здесь я увидела больше.

Я искала не ложь, а другие признаки. Зрачки шире обычного, но не во всю радужку. Повреждения не смертельные, но их тоже надо залечить. Ломка приближалась – скоро ему понадобится кровь.

Нечеловечески искривленный зрачок травмированного глаза пугал особенно сильно. Ну и счастливчик же он… Сбоку на скуле остались царапины от удара, губы разбиты, но не сильно. По губам его не били – зацепило случайно.

– Кто он такой? – спросила я. – Ты ведь его узнал, это видно было. Не надо меня защищать неизвестно от чего, скажи, как есть.

– Прости, – резко сказал Андрей. – Не могу.

Все-таки правду говорят: есть тайны, которым лучше оставаться нераскрытыми.

Я рассматривала эти чужие глаза с незнакомым выражением и видела, что он настроен решительно. Если он под пытками молчал, то и мне не скажет. Я вряд ли окажусь в этом деле находчивей, чем Десмодов.

– Но я не знаю, за что он убил Касьянова, – добавил Андрей. – В этом я тебе не врал. Может быть, невесту сожрал он, да только не признался. Хотя не похоже…

– Почему?

– Не таким он был… Он и на дозе не сидел особо, насколько помню. Жаль, что у него теперь не спросишь.

Кто мог рассказать немало – теперь мертв. Мы лишились главного связующего звена. Я поставила стакан с нетронутым коньяком на стол и подобрала телефон.

Чувствовала я себя не очень хорошо – голова кружилась, в теле гуляла странная слабость. Больше всего хотелось лечь и ни о чем не думать, но будет преступным не предупредить остальных.