Его невеста

От него пахло летней ночью и пылью.

Боль стала сильнее и я дернулась, заныв сквозь зубы. Андрей положил ладонь на поясницу, поглаживая кончиками пальцев – успокаивал. Его тепло проникало через майку.

Короткий спазм вернул страхи: если сначала Андрей был нежнее, то теперь, кажется, терял контроль. Ему хотелось крови, а много я дать не могла. Тем более через прокол от иглы.

Пальцы неспешно почесывали поясницу. Мизинец попал между низом майки и поясом джинсов, касаясь голой кожи.

Не знаю, случайно или нет. Мы уже вплотную, Андрей сгорбился над запястьем, держа его на весу.

– Расслабь руку, – попросил он. – Такая напряженная.

Я последовала его совету. Пальцы свободно легли ему на шею ниже уха. Я даже не заметила, какими каменными стали мышцы в поврежденной руке – каждый глоток заставлял их сокращаться.

– Успокойся, – прошептал он, Андрей целовал запястье, размазывая кровь.

Пальцы гладили спину под майкой, слишком чувственно для простой поддержки. Наверное, мне мерещится. Мы же просто друзья. Он успокаивает, помогает расслабиться.

Я поделилась кровью, но совсем не хочу, чтобы этот момент перетек в прелюдию и взаимные ласки, как в прошлый раз.

Кровь густела от горячего дыхания, становилась вязкой. Язык скользил по гладкой коже запястья – медленно. Кончиком языка не слизывают: он пытался отвлечь меня от боли или добивался чего-то еще.

Я упиралась переносицей ему в плечо и дышала с задержкой на вдохе, словно мне больно, хотя уже нет. Я не видела, что он делает с рукой, только чувствовала: поцелуи, прикосновения губ и языка, которые становились все смелее. Андрей тонул в собственном упоении.

Губы то надавливали на прокол, то скользили по коже, выдавливая кровь и немного боли.

Он резко выдохнул, прикусил кожу и застыл. Я чувствовала, как он прижимается всем телом, пальцы на спине конвульсивно сжались между лопатками, а молния джинсов царапала мне ногу.

Маленькое запретное удовольствие двоих, связанных не теми узами для чувственных удовольствий. Я для него уже не просто подруга. Я знаю.

Я недоступное увлечение.

Андрей выпрямился. Зрачки стали огромными – во всю радужку, по губам размазалась кровь. Видные кончики клыков некстати напомнили, что я с вампиром, близким к ломке.

Он в этом состоянии опасен. А я обжимаюсь с ним на столе. Ну не дура ли?

Я рассматривала черные потусторонние глаза, приоткрытый рот, испачканный моей кровью, и пыталась найти в себе страх. Тот самый, который раньше подсказывал, когда бежать.

Но я слишком долго с вампирами, чтобы бояться. Самонадеянно, но факт.

– Ты просто огонь, Кармен.

Мы рассматривали друг друга. Мой взгляд ощупывал шрамы, поврежденный глаз и окровавленные губы.

Мы не признаемся вслух, но знаем, что это игра. Нельзя накормить вампира из маленького прокола. Просто меня зацепил тот поцелуй и его тоже – когда нельзя, всегда очень хочется.

И я считала нашу любовь с Эмилем безумной?

Андрей может сожрать меня, но я не уходила. Я сидела на этом чертовом столе, раздвинув колени, рассматривала окровавленный рот, и мои пальцы на его плече жили собственной жизнью.

– Такая нелепость… – вдруг сказал он. – Влюбился в человеческую женщину. Да еще безответно.

Глава 29

Мне нечего было ответить – я молчала.

Тогда, в машине, все как-то само собой произошло. Легко и естественно. Сейчас так не получалось.

– Спасибо, – пробормотала я, – что помог.

– Я бы не дал тебя сожрать, – ответил Андрей. – Ты слишком вкусная, чтобы делиться.

Мне не хватало какой-то мелочи, толчка, последней капли, смелости для решающего шага – как ни называй, а я покачивалась на столе, цепляясь за его плечо, и даже не понимала, чего хочу.

А он меня не подталкивал.

Андрей уткнулся в щеку, провел носом, словно по запаху искал уязвимое место. От его лица пахло кровью, целуя, он оставил кровавые отпечатки на веке, скуле, подбородке – только не на губах.

Я ведь называла это извращением.

У поцелуя не должно быть вкуса крови. Это не по-человечески и ненормально…

Но сейчас, когда он все смелее изучал мою шею, касаясь кожи за ухом и ниже, в этом ничего противного не было. Или оно перестало таким казаться.

Я сидела, приникнув к нему и ничего не делала, даже рука на плече застыла неподвижно. Мне не хотелось прогонять приятные ощущения вкрадчиво-хищных и ласковых поцелуев. Почему-то казалось, что стоит пошевелиться и он остановится.

В теле появилась легкость – это мышцы, привыкшие к стрессу, наконец, расслабились. Из рук и плеч ушло напряжение. Я начала перебирать волосы у него на виске и попыталась заглянуть в глаза.

Андрей резко поднял голову, почувствовав прикосновение. Губы опалило разгоряченное дыхание, словно я оторвала его от добычи, он смотрел не в глаза, а на мой рот.

Ну же… Давай.

Я не успела окончить мысль – он впился в губы и я подалась навстречу, открывая рот. Пальцы ожили, избавленные от странного паралича – задвигались в такт нашим языкам, комкали футболку на его спине, вжимаясь в кожу до красных пятен.

Губы стали скользкими, по нижней части лица размазалась кровь, растираясь с каждым движением. У него был вкус коньяка и крови – остро-горький и соленый, руки Андрея гладили меня под майкой вдоль позвоночника.

Он был прав: сумасшедшие ощущения. Вряд ли бы я почувствовала нечто подобное, если бы не решилась.

Я прервала поцелуй и снова уткнулась в плечо, пытаясь отдышаться.

Передышку Андрей принял по-своему: губы снова нашли запястье. В этот раз было больнее – кровь начала сворачиваться, но сосал он недолго, только восстановил кровоток и снова ждал, пока она пойдет сама.

Пальцы переместились на затылок, зарылись в волосы, крепко удерживая меня на месте. Зачем он это сделал, я поняла, когда Андрей вернулся к губам. Он так и будет пробовать то одно, то другое, чередуя.

Это было приятно, только нездорово.

Но вроде бы, я сама этого хотела. Сердце билось, словно меня поймали в ловушку. Я отвечала на поцелуи и меня с головой накрыла горячая, болезненная нега. Обхватила его ногами, поджимая пальцы – с такой силой, что они онемели. Просто игра зашла слишком далеко, вот и все.