Его прощальный поклон. Круг красной лампы (сборник)

Дело пятое «Красный круг»

I

– Поверьте, миссис Воррен, я не вижу причин для волнения и не понимаю, какая необходимость мне, достаточно занятому человеку, вмешиваться в это. Право же, у меня очень много других неотложных дел.

С этими словами Шерлок Холмс снова склонил голову над огромным альбомом, в который собирал вырезки из газет и другие материалы о своих последних делах.

Но хозяйка меблированных комнат в полной мере обладала упрямством и хитростью, характерными для ее пола. Она не намерена была отступаться.

– В прошлом году вы помогли моему квартиранту, – сказала она, – мистеру Фэрдейлу Хоббсу.

– А, да… Это было простое дело.

– Он с тех пор только об этом и говорит… О том, какой вы прекрасный человек, что вы стали для него лучом света в кромешной мгле. Я вспомнила его слова, когда сама оказалась в сомнении и темноте. Я же знаю, вы можете мне помочь, если захотите. Пожалуйста…

Лесть была тем ключиком, который открывал дверь к сердцу Холмса. Справедливости ради надо сказать, что проявление доброты действовало так же безотказно. Обе эти силы, вместе взятые, заставили его отложить кисточку с клеем и с видом человека, покорившегося судьбе, отодвинуться от стола.

– Ну хорошо, хорошо, миссис Воррен. Давайте послушаем, что у вас. Надеюсь, вы не возражаете, если я закурю? Спасибо. Ватсон… Спички. Если я правильно понял, вы беспокоитесь, потому что ваш новый квартирант не выходит из своей комнаты, а вы не знаете, что с ним происходит. Но что тут такого, миссис Воррен? Если бы я был вашим квартирантом, вы довольно часто не видели бы меня неделями.

– Я не сомневаюсь, сэр, но тут другое. Меня пугает это, мистер Холмс. Я спать не могу от страха. Слышать, как он с самого утра до поздней ночи ходит туда-сюда по своей комнате и не видеть его даже одним глазком… Я этого не вынесу. Мой муж тоже беспокоится из-за этого, как и я, но он-то весь день на работе, а я дома. Каково мне это слышать! От чего он прячется? Что он натворил? Если не считать служанки, я во всем доме остаюсь с ним одна. Мои нервы долго так не выдержат.

Холмс подался вперед и прикоснулся длинными худыми пальцами к плечу женщины. Если он хотел, то мог оказывать почти гипнотическое воздействие на собеседника. Страх исчез из ее глаз, лицо разгладилось и приобрело обычный спокойный вид. Она села на стул, который указал Холмс.

– Чтобы взяться за это дело, мне нужно знать все до мельчайших подробностей, – сказал он. – Не спешите, соберитесь с мыслями. Любая мелочь может оказаться решающей. Так вы говорите, этот человек поселился у вас десять дней назад и заплатил за стол и проживание за две недели вперед?

– Он спросил, что у меня есть, сэр. Я сказала: небольшая гостиная со спальней на верхнем этаже с полным комплектом мебели. Пятьдесят шиллингов в неделю.

– И?

– Он сказал: «Я буду платить пять фунтов в неделю, если вы примете меня на моих условиях». Я бедная женщина, сэр, и мистер Воррен зарабатывает не много, поэтому деньги для меня очень важны. Он достал десять фунтов одной бумажкой и вручил их мне прямо там. «Я планирую остаться здесь надолго, и вы будете получать столько же каждые две недели, если будете соблюдать условия, – сказал он. – Если нет, я сразу съезжаю».

– Какие же он поставил условия?

– Ну, он хотел иметь свой ключ от дома. Тут ничего такого не было, потому что квартиранты часто просят ключ для себя. И он хотел, чтобы его никогда ни при каких обстоятельствах не беспокоили.

– Тоже вполне объяснимое желание, не так ли?

– Да, в разумных пределах. Но то, что происходит у нас, выходит за всякие пределы. Он живет у меня уже десять дней, но ни мистер Воррен, ни я, ни служанка не видели его ни разу. Мы слышим только его шаги, этот постоянный торопливый топот днем и ночью, утром и вечером. Кроме первого дня он ни разу не выходил из своей комнаты.

– А в первый день, значит, все-таки выходил?

– Да, сэр, и вернулся очень поздно… Когда все мы уже спали. Он, когда заказывал комнату, предупредил меня об этом и попросил не закрывать дверь на задвижку. Вернулся он после полуночи – я услышала его шаги на лестнице.

– А как же еда?

– На этот счет он дал отдельное указание. Мы должны всегда, когда он звонит, оставлять еду на стуле у его двери. Потом, когда поест, он снова звонит, и мы забираем грязную посуду с того же стула. Если ему еще что-то нужно, он пишет это печатными буквами на бумажке и оставляет записку на стуле.

– Печатными буквами?

– Да, сэр, карандашом, печатными буквами. Одно-два слова, и все. Да вот сами посмотрите, я специально принесла вам показать: «МЫЛО». А вот еще: «СПИЧКА». А вот то, что он написал в первый день утром: «“ДЕЙЛИ ГАЗЕТТ”». Я каждое утро оставляю ему газету рядом с завтраком.

– Вы только взгляните, Ватсон! – воскликнул Холмс, с величайшим интересом рассматривая листки, которые передала ему домовладелица. – Действительно, очень необычно. Затворничество я могу понять, но зачем писать печатными буквами? Это ведь неудобно. Почему бы не писать как обычно? Что вы на это скажете, Ватсон?

– Он не хочет, чтобы кто-нибудь видел его почерк.

– Но почему? Какое ему дело до того, что скажет о его почерке хозяйка дома? Хотя, может быть, вы и правы. Но чем вызван такой лаконизм?

– Даже не могу представить.

– Это дает нам приятную возможность заняться анализом. Слова написаны карандашом с широким грифелем фиолетового оттенка. Ничего необычного. Смотрите, здесь сбоку от бумаги оторвали кусочек. Это сделали уже после того, как слово было написано – от «М» в «МЫЛО» осталась только часть. Наводит на мысли, не правда ли, Ватсон!

– О том, что он осторожничает?

– Совершенно верно. Там наверняка была какая-то отметина, отпечаток пальца или что-нибудь другое, что могло бы указать на личность того, кто писал. Миссис Воррен, вы говорили, что это был среднего роста бородатый брюнет? Какого возраста он может быть?

– Да молодой еще… Не больше тридцати.

– Что-нибудь о нем вы еще можете рассказать?

– Ну, по-английски он говорил довольно хорошо, но по акценту слышно, что он иностранец.

– И он был хорошо одет, не так ли?

– Я бы сказала, очень аккуратно одет, сэр… Как джентльмен. Во все темное… Ничего примечательного.

– Имени своего он не назвал?

– Нет, сэр.

– А письма он получает? Может быть, к нему кто-нибудь приходит?

– Ни того ни другого, сэр.

– Но наверняка ведь или вы, или служанка заходите в его комнату по утрам?

– Нет, сэр, он полностью сам о себе заботится.

– Надо же! Очень интересно! А его багаж?

– У него с собой был только один большой коричневый чемодан.