Его прощальный поклон. Круг красной лампы (сборник)
Шрифт:
– Что ж, похоже, материала в нашем распоряжении не так уж много. Так вы говорите, из той комнаты ничего не появляется… Что, совершенно ничего?
Домовладелица вынула из сумки конверт. Из него на стол она вытряхнула две сгоревших спички и окурок сигареты.
– Сегодня утром это лежало на его подносе. Я принесла их, потому что слышала, будто вы по всяким мелочам можете о человеке все рассказать.
Холмс пожал плечами.
– Это мне почти ни о чем не говорит, – сказал он. – Спички, конечно, использовались, чтобы зажигать сигареты. Это видно по тому, как мало они обгорели. Когда закуриваешь сигару или трубку, успевает сгореть примерно половина спички. О, а этот окурок гораздо интереснее! Вы говорите, у этого джентльмена были усы и борода?
– Да, сэр.
– Хм, непонятно.
– Мундштук? – предположил я.
– Нет-нет, ее кончик примят. Я полагаю, в той комнате не могут находиться два человека, миссис Воррен?
– Нет, сэр. Он так мало ест, что я иногда удивляюсь, как ему одному хватает.
– Что ж, я думаю, нам нужно дождаться новых фактов. В конце концов, вам ведь не на что жаловаться? Деньги вы получили, постоялец он спокойный, хоть и довольно необычный. Платит он хорошо, и если хочет прятаться, это его дело. У нас нет оснований для того, чтобы вмешиваться в его жизнь, пока не появится повод подозревать какое-нибудь правонарушение с его стороны. Я принял ваше дело и буду следить за ним. Если будут новости, сообщайте мне. Можете рассчитывать на мою помощь, если в этом возникнет необходимость… Что-то в этом деле есть, Ватсон, – заметил он, когда домовладелица покинула нас. – Это может быть обычным проявлением чудаковатости, но может быть и чем-то более глубоким, чем кажется на первый взгляд. Первое, что удивляет, это напрашивающийся вывод, что в этих комнатах живет совсем не тот человек, который их снимал.
– Что заставляет вас так думать?
– Помимо этого окурка, разве тот факт, что постоялец единственный раз покидал свое жилье сразу после того, как вселился в него, не наводит на эту мысль? Он… или кто-то другой вернулся в такое время, когда его никто не мог увидеть. Мы не можем знать наверняка, что тот, кто зашел ночью в ту квартиру, был тем самым человеком, который до этого из нее вышел. Кроме того, мужчина, снимавший комнаты, хорошо говорил по-английски, а этот вместо «спички» пишет «спичка». Можно предположить, что слово это он нашел в словаре, в котором указывается единственное число существительного. Краткость записок вполне может быть вызвана незнанием английского. Да, Ватсон, есть все основания полагать, что постояльца подменили.
– Но какой в этом смысл?
– На этот вопрос нам и нужно найти ответ. Для начала пойдем самой простой дорогой. – Он взял один из тех циклопических альбомов, куда день за днем вклеивал вырезанные из разных лондонских газет колонки частных объявлений о пропавших родственниках, потерянных вещах и тому подобное.
– Боже мой! – вздохнул он, листая страницы. – Сколько здесь плача, криков о помощи и отчаяния! Море неразгаданных загадок! Но для того, кто изучает необычное, это настоящий рай! Наш человек одинок и не может получать письма, не нарушая таинственности, к которой так стремится. Как к нему попадают новости или сообщения из внешнего мира? Разумеется, через объявления в газете. Другого способа не существует, и, к счастью, нам придется иметь дело только с одним изданием. Вот вырезки из «Дейли газетт» за последние две недели. «Леди с черным боа из конькобежного клуба…» – это мы пропустим. «Нет, Джимми не разобьет сердце матери…» – это вряд ли имеет отношение к делу. «Если леди, потерявшая сознание в брикстонском омнибусе…» – меня она не интересует. «Каждый день мое сердце тоскует…» – нытье, Ватсон. Сплошное нытье! Ага, а вот это уже интереснее. Послушайте-ка: «Будьте терпеливы. Каналы связи найдем. А пока – эта колонка. Дж.». Это вышло на следующий день после того, как у миссис Воррен появился новый постоялец.
К нашему случаю как будто подходит, не так ли? Загадочный жилец, значит, читать по-английски может, но пишет с трудом. Так, давайте проверим, не удастся ли снова напасть на след. Ага, вот! Через три дня. «Скоро все устрою. Терпение и осторожность. Тучи развеются. Дж.». Неделю после этого ничего, а потом нечто более определенное. «Дорога расчищается. Если найду возможность подать сигнал, код прежний: один – А, два – В, три – С, и так далее.
Ждать осталось недолго. Дж.». Это было во вчерашней газете. В сегодняшнем номере – ничего. Все это подходит постояльцу миссис Воррен. Если мы немного подождем, Ватсон, я не сомневаюсь, это дело прояснится.Его предсказание оправдалось. На следующее утро я увидел своего друга стоящим на коврике перед камином спиной к огню и с широкой улыбкой на устах.
– Как вам такое, Ватсон? – воскликнул он, беря со стола газету. – «Высокий дом из красного кирпича с белым фасадом. Третий этаж. Второе окно слева. После заката. Дж.». Достаточно четко. Думаю, после завтрака, мы можем сходить на разведку к дому миссис Воррен. О миссис Воррен! Какие новости вы принесли нам сегодня утром?
Наша знакомая ворвалась в комнату так стремительно, что не оставалось сомнения: случилось что-то неожиданное и важное.
– Нужно обращаться в полицию, мистер Холмс! – вскричала она. – С меня хватит! Пусть он уезжает из моего дома вместе со своим чемоданом! Я бы так ему и сказала, если бы сначала не решила поговорить с вами. Но терпение мое уже на исходе. Понимаете, когда дело уже дошло до того, что моего мужа чуть не убили…
– Как, мистера Воррена чуть не убили?
– Ну, на него напали.
– И кто же на него напал?
– Так вот это мы и хотим узнать! Это произошло сегодня утром, сэр. Мистер Воррен работает табельщиком в «Мортон энд Вэйлайт» на Тоттенхем-Корт-роуд. Из дому он выходит не позже семи. Сегодня не успел он пройти и десяти шагов по улице, как к нему сзади подошли двое, набросили на голову пальто и затолкали в кеб, который стоял на обочине. Час его куда-то везли, потом открыли дверцу и просто вытолкнули. Он упал на дорогу и был до того потрясен, что даже не посмотрел, куда тот кеб уехал. Придя в себя, он понял, что находится в Хамстед-Хит. Он сел на омнибус, вернулся домой и лежит теперь, бедный, на диване. А я прямиком к вам направилась рассказать, что случилось.
– Чрезвычайно интересно, – сказал Холмс. – Он не заметил, как выглядели эти люди? Может быть, они разговаривали?
– Нет. Он сейчас в таком состоянии, что ничего не помнит. Сказал только, что его как пушинку подняли, а потом так же легко опустили. Это наверняка сделали как минимум двое, может быть, трое.
– И вы как-то связываете это нападение со своим постояльцем?
– Да мы живем здесь уже пятнадцатый год, и никогда ничего такого не происходило. Все, хватит с меня. Не нужны мне его деньги. Я сегодня же выставлю его из своего дома.
– Не спешите, миссис Воррен. Не нужно принимать поспешных решений. Я начинаю думать, что это дело может быть гораздо серьезнее, чем могло показаться с первого взгляда. Очевидно, вашему постояльцу грозит опасность. Так же очевидно, что его враги поджидали его у вашего дома и в утреннем тумане приняли вашего супруга за него. Осознав свою ошибку, они его отпустили. О том, что бы они сделали, если бы не ошиблись, мы можем только гадать.
– Так что же мне делать, мистер Холмс?
– Мне бы очень хотелось увидеть этого вашего жильца, миссис Воррен.
– Не знаю, как это устроить. Разве что вломитесь к нему в комнату неожиданно. Я слышу, как он отпирает замок, когда спускаюсь по лестнице после того, как приношу ему поднос с едой.
– Он же должен заносить поднос в комнату. Наверняка мы сможем где-нибудь там спрятаться и пронаблюдать, как он это будет делать.
Домовладелица на секунду задумалась.
– Да, сэр. Там напротив – чулан. Я могу рядом с ним приладить зеркало, и, если вы встанете за дверью…
– Прекрасно! – вскричал Холмс. – Во сколько он обедает?
– Около часу, сэр.
– Хорошо, мы с доктором Ватсоном будем у вас к этому времени. Ну, а пока, миссис Воррен, до свидания.
В половине первого мы уже стояли на пороге дома миссис Воррен, высокого узкого строения на Грейт-Орм-стрит, неширокой улочке к северо-востоку от Британского музея. Поскольку дом был угловым, из его окон открывался вид на Хаустрит с ее вычурными зданиями из красного кирпича. Холмс, тихо рассмеявшись, указал на одно из них, большой многоквартирный дом, который выступающим фасадом выделялся из ряда остальных.