Его сбежавшая Принцесса

— Это было необязательно.

— Но я хотела. Чтобы больше не возвращаться к этому.

Я сошла обратно на землю. Эд пошел следом. Остановился.

— У тебя есть еще вопросы?

— Есть, но их я не стану задавать тебе на болоте истины.

— Значит, ты возвращаешься со мной?

Хороший вопрос. Очень хороший. Победить Звездочета будет проще вместе с разбойниками, чем одной…

— Все будет, как раньше, обещаю, — Эд приобнял меня за плечи.

— Нет, не будет, — сказала я, скидывая его руки, — я помню, как ты смотрел на меня, дергая за цепь, — потрясла кандалами, — за эту цепь. Помню, как ты заставил меня ненавидеть вас всех и себя саму. Помню, как мне приходилось есть с земли грязные ломти хлеба и справлять нужду у вас на глазах, привязанной, как собака.

Для принцессы, выросшей окутанной роскошью, я держалась молодцом. Думала, за эти дни помру от унижения, но не померла.

— Ты преувеличиваешь, — сказал Эд, — деревенские дети и то хуже издеваются друг над другом.

Но я не деревенщина и никогда ей не была.

— Это для того, чтобы сломать… я же объяснял, — продолжил Эд, делая шаг ближе ко мне.

— Ты решил за меня, что лучше мне быть сломанной.

— Да, решил.

— Ты мог бы предупредить.

— Тогда бы не было нужного эффекта.

Мы молча смотрели друг на друга и не могли пошевелиться. Мы знакомы чуть больше недели, но за это время Эд успел стать мне почти родным, а потом растоптать меня. Я хотела. Честное слово, хотела бы моргнуть и стереть воспоминания о днях, прожитых на цепи, но не могла.

— Человеческие чувства — это не часы, которые можно собрать, разобрать, собрать заново, и никто ничего не узнает, — сказала я. — нельзя причинить боль, а потом прийти со словами: «Прости, давай забудем!», и чтобы все стало, как прежде. Чувства— это тонкая паутинка, которую так легко порвать, но сложно восстановить. Чувства, это нечто, на что мы не всегда можем контролировать… Нет, не так. Их мы вовсе не контролируем. Я не смогу вести себя, как раньше.

Эд кивнул. Что ж, не начал скандалить, мол я все усложняю, не начал убеждать и просить прощения. Просто кивнул. Принял.

— Значит ты все — таки оставляешь нас? — спросил он.

Я огляделась. Лес. Болота. Кругом все в зелени и грязи. Такое же скверное, как мои перспективы победить Звездочета в одиночку.

— Нет, возвращаюсь с тобой, — ответила я, — просто знай, что мне понадобится время на то, чтобы вас всех простить.

Но однажды я прощу. Я должна простить. Все — таки они ломали меня ради меня же самой. Я должна простить.

Эд снова кивнул и чуть заметно улыбнулся.

— Хорошо, куда нам? — спросила я.

— Без понятия.

— Тогда чего улыбаешься?

— Ах, Донна, Донна. Мы вдвоем заблудились в лесу… что может быть прекраснее этого?

— Теплая ванна и мягкая постель, например.

— Пойдем, там должна быть деревня.

Эд посмотрел на небо. На солнце. И уверенно зашагал вперед.

Глава 17: Деревня

Добрались до деревни. Домики, шумные улицы, играющие дети. Я никогда не была в деревнях. Нас сразу окружили деревенские мальчишки. Чумазые. Рубашки в заплатках. Носы сопливые и улыбки до ушей.

— Вы кто будете? — спросил паренек постарше.

Эд широко улыбнулся.

— Мы заплутали в лесу, и дорожка привела нас сюда, в эту деревню, — сказал он.

— Чужаки! — пронеслось среди детей, — вам здесь не рады!

Отлично, теперь нас выгоняют дети. Я осмотрела ребят. В руке каждого — палка. Они играли. Играли, когда пасли овец, играли, когда ели, играли, когда ложились спать, играли, когда встречали незнакомцев… всегда. Эду ничего не стоило разогнать детей и пройти, но он ничего не делал. Стоят, смотрел на меня. Будто ждал, что сделаю в этой ситуации я?

— Мы из города, — сказала я, — хотите первыми услышать последние новости?

Какие еще в деревне развлечения? Гусей погонять, да слухи разнести! Дети закивали. А я наклонилась к ним и громко зашептала.

— Принцессу Македонию собираются замуж выдать, — сказала я, — а знаете за кого? За Августа. Старшего Литвудского принца.

Пробежал шепоток.

— И когда свадьба? — спросил мальчик лет семи с кудрявыми рыжими волосами. Похожий на солнышко. Я улыбнулась ему.

— А вот это самое интересное, — продолжала я, — никто не знает. Планировалась неделю назад, но принц Август не приехал.

— Почему не приехал?

— Он бросил нашу принцессу?

— Я видела картины, наша Македония такая красивая!

— Вот я ему покажу, этому Августу!

Мне стало тепло на душе. Эти дети знать меня не знали, видеть не видели, но лишь потому, что я — принцесса их королевства, они любили меня. Волновались за меня. Считали красавицей. Странное чувство. Я же ничего для них не сделала.

— Они любят друг друга, да? — спросил другой мальчишка.

— Какая любовь, глупый, это политические браки, — сказал тот, что постарше, — чтобы королевства дружили.

Мы с Эдом переглянулись и улыбнулись друг другу. И я ощутила, как эта улыбка медленно стирала прошедшие два дня в кандалах.

— Хотите послушать про город? — присоединился к разговору Эд, — там широкие улицы, выложенные серым камнем. Кругом рассажены цветы. И стоят деревья, выстриженные в форме животных.

— Животных? — ахнули дети, — а медведь там есть?

— Медведя нет, — сказала я, — но есть лев.

— Ну вот, а я хотел медведя.

— Зато мы знакомы с одним медведем, — сказал Эд, — с настоящим большим и сильным.

— Врете?

— Честное слово, — поддержала я.

— А почему на твоих руках цепи? — спросил кудрявый мальчик.

— Надо на Вы, это взрослые, к ним на Вы обращаются, — дал ему подзатыльник тот, что постарше.

— Простите… — пробормотал кудрявый.

Другие дети наперебой повторили вопрос. Я обернулась на Эда, сложив руки на груди, пусть он это объясняет.

— Донна была в плену, — проговорил он зловещим шепотом, — сидела на цепи и ждали своего рыцаря, который мог бы спасти ее.

Дети закивали. Ну конечно, рыцаря я ждала. Хорошо было бы, существуй такой рыцарь, но я тогда могла полагаться только лишь на себя саму.

— Но рыцарь не явился, зато пришел медведь, — продолжил Эд, — медведь разорвал цепи и помог Донне сбежать.

— И потом ее спас ты, да? — спросил мальчишка лет десяти с коротким ежиком.

Мы с Эдом снова переглянулись.

— Да, он спас меня от болота истины, — ответила я быстро и пренебрежительно, — но сначала напугал, и я туда провалилась.