Его волчица. Я тебя приручу

– Пся крев! – ругается девушка, но этой фразы я не понимаю от слова совсем. Она начинает дергать ручку, шатать ее из стороны в сторону, и удивительно, но ей почти удается расшатать дверь.

Откуда в таком хрупком теле столько силы? Списываю это на инстинкт матери защищать свое нерожденное дитя. Иначе бы эта дверь не поддалась. А мне мерещатся странные вещи. Будто под кожей у беременной что-то бугрится и перекатывается. Зажмуриваюсь и трясу головой. Это от усталости и перенапряжения. Так переволновалась, что начинаются галлюцинации.

Еще немного, и совсем с катушек слечу. Потихоньку сползаю по стенке, садясь на холодный пол и прикрывая ладонями лицо. Господи, ну и переделка…

Глава 10. Вера. Монстры

За дверью шум, гвалт, даже слышатся выстрелы. У рыжей постоянно навострены уши, она прислушивается к происходящему снаружи и странно морщит нос. Это напоминает поведение животного.

Неужели переняла привычки волков, томясь в железном плену? Сколько времени сумасшедший профессор держал эту несчастную в заточении и что с ней делал? Чьим ребенком она беременна?

Вопросы проносятся у меня в голове и исчезают, не имея ответа, сменяясь новыми. И чего я расселась на полу и молча паникую? Надо что-то делать.

С другой стороны, не лучше ли пересидеть в закрытом помещении, пока хотя бы выстрелы не прекратятся? Не хочется попасть под шальную пулю.

Но у моей знакомой своя точка зрения, она тяжело бухается плечом в железную дверь, отчего я каждый раз содрогаюсь. Представляю, как ей больно. Она точно не в себе, если надеется проломиться наружу своим истощенным телом.

Но, к моему удивлению, в двери отчетливо проявляется большая вмятина, она начинает нетвердо держаться на петлях, а рыжая продолжает упорно двигаться к цели. И кажется, что ей совершенно не больно. Ошеломленная, даже не нахожу слов, просто молча наблюдаю за происходящим.

Вдруг за дверью слышу знакомый голос, Костя бежит по коридору и зовет меня.

– Костя, мы здесь! – отзываюсь я, подскакивая к двери, словно не сидела сейчас полуживая.

И общими усилиями мы одолеваем железное препятствие и оказываемся на свободе. Хотя я по-прежнему считаю, что лучше бы нам переждать перестрелку в каком-то укромном месте. Беременная тут же срывается с места и несется в сторону выхода.

– Стой, да подожди же ты!

Ничего не остается, как бежать за ней. Понимаю, что она не видит ничего перед собой и не осознает опасности, но не могу бросить ее, чувствуя ответственность.

Не успокоюсь, пока она не окажется в больнице под надзором специалистов. Хватаю ее за руку, но она с удивительной силой вырывается. Вместо благодарности на меня льется поток ругательств на польском. Я ничего не понимаю, но пытаюсь жестами убедить свихнувшуюся женщину пойти со мной, спрятаться в какой-нибудь палате. Она продолжает сопротивляться, но тут вмешивается Костя, но не чтобы помочь мне, а, наоборот, отвести нас обоих наверх.

– Вера, зачем ты тянешь ее в палату? Кто это вообще? Надо сматываться отсюда. Женя уже наверху, побежал вызывать такси. Наша миссия здесь закончена. Я не подписывался на военные действия!

– Вежбицки запер нас, поймал с поличным. Меня, не ее. Я пыталась найти компромат, но тут везде камеры. А ее держал в железном боксе, какие-то опыты проводил. Он псих. Надо выбираться отсюда, согласна, но не лучше ли переждать, пока не перестанут стрелять?

– Ты не можешь знать, что за нами не придут, чтобы пристрелить, – говорит Костя, двигаясь по направлению к выходу. – Тут такое творится… Вообще не представляю, кто это – террористы, воры, полиция. Хрен разберешь. Но я тут не останусь.

– Что ты видел?

– Сам не знаю, но мы услышали шум, грохот, решили посмотреть, что случилось. Кажется, что-то взорвалось, ближе к выходу. Мы и так были на низком старте после твоих сообщений. Готовились тебя вызволять, если поймают. А тут шум-гам… Какое-то ЧП.

– Мы ничего такого не слышали, – удивляюсь я. – Да и из палат никто не выглянул на шум.

– Может, там никого нет? – предполагает Костя.

– Есть, я проверяла. По крайней мере в одной палате. Не суть! Надо уходить. Только… – чуть запинаюсь, но всё же признаюсь: – У профессора остался мой смартфон, а там контакты Беловых.

– Будем считать сопутствующим ущербом, – морщится Женя.

– Шибко учец! – подгоняет нас рыжая, которая всё это время не принимала участия в разговоре. И я согласна, что надо шибко бежать отсюда. Всё-таки в экстремальных обстоятельствах начинаешь понимать иностранные языки.

Я сильно подвела всю нашу команду, поспешив исследовать клинику. Наверное, было бы правильнее действовать через других пациентов или разговорить Вежбицки.

С другой стороны, хватит уже себя обвинять. Сделала, что смогла.

Не встречая никаких препятствий, перемещаемся до выхода, потом так же спокойно поднимаемся на лифте. У меня все поджилки трясутся. Не верится, что удастся выйти сухими из воды. Ужасно не хочется встретиться с безумным профессором и его ручными псами.

Но, естественно, везение заканчивается в тот самый момент, когда открываются двери лифта и мы натыкаемся глазами на силуэты людей, дерущихся в клубах дыма в сумрачном подземелье. Но людей ли?

Онемев, наблюдаю, как сильные и мощные мужчины, раза в полтора крупнее обычного, широкоплечие, гигантскими прыжками преодолевают пространство, отталкиваются от стен и набрасываются на охранников «Возрождения», и те, как игрушечные солдатики, брошенные мальчишкой в гневе, разлетаются в разные стороны и шмякаются об стены, застывая на полу безмолвными телами.

Кто-то пытается стрелять, но с нечеловеческой скоростью и громоподобными рыками нападающие гиганты уворачиваются от пуль, прыгая иной раз до самого потолка.

Невероятно. Может быть, у меня галлюцинации? Переведя взгляд на Костю, понимаю, что он точно так же ошарашен. Но он первым приходит в себя, выбрасывая руку в сторону и ударяя по кнопке лифта, закрывающей дверь.

Увы, створки двигаются очень медленно, с удручающе маленькой скоростью, да еще и мой возглас ужаса, вроде бы тихий и незаметный, привлек внимание некоторых монстров.

Только так их и могу называть, когда клубы дыма немного рассеиваются и я замечаю признаки растительности на их обнаженных торсах, на щеках, а также жуткие длинные клыки и горящие желтым глазищи. Что это за твари?

Мы с Костей просто оцепенели от ужаса, он долбит по кнопке, а я тихо дрожу в уголке, и только рыжая не боится – она падает на четвереньки и ощеривается, издавая утробное рычание. Мы попали в фильм ужасов, настоящий фильм ужасов! Это всё не может быть правдой, не может, так не бывает.