Его волчица. Я тебя приручу

Застываю с открытым ртом, в который Йоланта надеется запихнуть бульон. Она думает, я после услышанного способна есть?

– Это для меня слишком, – признаюсь, нервно сглатывая. – А теперь с самого начала и подробнее, пожалуйста. Настоящие оборотни? Как в кино?

– Настоящие, – кивает Йоланта. – Не совсем как в кино, там приукрашенная действительность, но в целом всё так, как ты себе представляешь.

– То есть ты… ты… можешь обернуться волчицей? Прямо сейчас? – спрашиваю с опаской, подтягивая на себя одеяло, будто эта хлипкая преграда сможет меня защитить.

– Я-то как раз не могу, – хмыкает рыжая, поглаживая живот. – Из-за него. Это может навредить ребенку. Не веришь? – улыбается она, видя мою реакцию на оправдание ребенком. – Хочешь увидеть своими глазами?

– Вообще-то нет, – честно признаюсь я. – Я тоже не люблю врать и юлить. Мне очень страшно, и я надеюсь никогда не увидеть такое превращение. И еще хочется, очень сильно, чтобы оказалось, что не так поняла тебя. Я не верю в оборотней. И ни во что сверхъестественное.

Мысль о том, что видела в подземелье, отпихиваю подальше от себя. Несмотря ни на что, не хочу и не могу поверить.

Йоланта вздыхает и сжимает губы, но видно, что она не злится, просто подбирает слова, чтобы не напугать меня.

– Не бойся, Вера, тут тебя никто не обидит. Даю тебе слово. Ты героиня для нашей стаи. – Она протягивает руки и расправляет мои сжатые от напряжения кулаки. – Успокойся, со временем ты смиришься.

– Я хочу домой, – этот жалобный голосок принадлежит мне, но я не стыжусь. На всё готова, лишь бы позволили спокойно и без последствий вернуться домой. Пусть там серо и уныло, зато стабильно.

– Тебе не нравится здесь? Ты можешь обрести дом, стать с нами одной семьей, – предлагает Йоланта, смотря на меня с надеждой.

– Но у меня есть дом.

– Ты не сказала «семья». У тебя же нет семьи?

– С чего ты взяла?

– Я чувствую тебя, Вера. Мы теперь связаны.

– Что значит – связаны?

– А ты не чувствуешь? Попробуй. Ты же слышишь, как бьется мое сердце?

– Что?.. – поневоле прислушиваюсь и… слышу мерное биение сердце Йоланты, а ниже – частые удары маленького сердечка. – Я слышу! Слышу, как бьется сердце твоего ребенка. И что это мальчик. Так странно…

– Конечно, – радостно говорит Йоланта. – Мы слышим и чувствуем друг друга. И вся стая точно так же. Ты ощущаешь мою радость от возвращения домой, а я – твой страх, твое одиночество, твою боль. Она такая безмерная, ноющая, как будто ты давно-давно терпишь ее.

– Но почему мы чувствуем друг друга? И почему я понимаю тебя, хотя буквально день назад мы говорили на разных языках? И, кстати, сколько дней прошло?

Йоланта убирает руки, на лицо наплывает неясная тень. Это мне совсем не нравится.

– Это из-за укуса. Альфа укусил тебя и твоего друга. Присоединил вас к стае. Это случилось вчера.

– Хочешь сказать, я стану оборотнем?! И Костя? Но… Нет… Я не верю, – я чуть ли не плачу, потому что теперь способна различать правду и ложь, и Йоланта сейчас говорит чистую правду. Оттого парализующий страх охватывает меня в ожидании ее ответов.

– Станешь. Если захочешь. А вот Костя – для него всё решено.

– Как так?

– Я могу дать тебе выбор. Хотя в обычных случаях после укуса оборотня процесс запущен и обращение неминуемо. Наша кровь очень сильная. Поэтому ее и использует этот изверг, Вежбицки.

Инстинктивно отшатываюсь, словно гнев Йолы обращен на меня, хотя умом понимаю, что это не так, но внутренне подчиняюсь силе и агрессии девушки. Рассматриваю ее, ища признаки волчьей натуры. Что это будет? Особый блеск глаз или топорщащиеся волоски на коже? Злобный волчий оскал или рычание?

Неужели я начинаю верить словам незнакомки, которую знаю меньше суток? Что ж, мне пока ничего не остается, только задавать вопросы и получать странные ответы.

– Как он использует кровь? – не говорю «вашу», так как не хочу показать, что поверила. Ничего подобного. – Он рассказывал мне, что изобретенный им препарат исцеляет неизлечимо больных людей.

– Пф! Изобретенный! Украденный. Не знаю, как он находит нас среди людей – а мы научились скрываться, но наших похитили в человеческом, более уязвимом состоянии. Некоторых прямо средь бела дня. Знаешь, как просто схватить человека на улице? Ты идешь по дороге, подъезжает фургон, распахивается дверь, тебя запихивают внутрь. Мы живем среди людей очень давно, влились в их ряды, но временно пришлось скрыться здесь, в этом поселении, и только изредка выходить во внешний мир.

– А что полиция? Разве нельзя заявить о похищении?

– Это чревато раскрытием нашей тайны. Да и у таких людей, как профессор, есть связи.

– Так что же он делает с кровью?

– Вливает простакам, которые ему верят. Временно помогает, происходит регенерация, но природа берет свое. Вера, у меня вопрос.

– Да? – спрашиваю настороженно. 

– Я не чувствую в тебе болезни. Но ты была в «Возрождении». Как это понимать?

– Это долгая история.

– Ты не доверяешь мне?

– Я хочу быть честной, Йоланта, – говорю откровенно. Мне нравятся доверительные отношения между нами, несмотря на то, что я не принимаю и половины сказанного ею. – Но я не привыкла так быстро сходиться с людьми. Не обижайся, пожалуйста.

– Хорошо. Я понимаю. Правда понимаю. Тебе нужно отдохнуть и набраться сил. Тебе они понадобятся. Стая шумная и большая, и все хотят увидеть тебя. 

– Но я пока не готова, – признаюсь испуганно. – Я бы лучше повидалась с Костей.

– Пока не получится. Адам его довольно-таки сильно покусал. Но ты не волнуйся. Ничего такого, что нельзя исправить, но поговорить не выйдет.

– Но он точно здесь? Он жив?

– Конечно же! И с ним, и с тобой всё будет в порядке.

– А когда вы нас отпустите?

– Отпустим? Мы и сейчас не удерживаем вас.

– То есть мы можем уйти? Сегодня или завтра?

– Можете. Но без стаи и своего альфы вам не справиться с обращением.

Опять это обращение. Стая, альфа. Прикрываю глаза. Как я устала. Невыносимо устала. Сложный и запутанный разговор у нас вышел, часть его так и вовсе кажется бредом. Мне хочется, чтобы Йоланта ушла, а я осталась в одиночестве размышлять над реалистичным положением вещей.

– Сколько мы пробудем здесь?

– До полнолуния. То есть пару дней.