Егор Смирнов: каникулы в СССР. Том 1

— Здесь я точно ото дна оттолкнуться не смогу. Смотрите, сейчас глубину смеряю.

Я поднял обе руки вверх и погрузился под воду, пока не скрылся под ее поверхностью вплоть до кончиков пальцев.

Вынырнув в очередной раз, я задорно крикнул:

— Ну что, Серега, готовь бутылку «Буратино»!

А после этого, делая ритмичные гребки поплыл кролем параллельно берегу. Миновав метров десять, я развернулся и сменил стиль на брас. Получалось у меня не то, чтобы хорошо, но не совсем уж и плохо. Очевидно, что у нетренированного тела техника страдала очень сильно. Да и выносливости, если честно не хватало. Так что я решил сильно не выпендриваться и после этой небольшой демонстрации поплыл, от греха подальше, обратно на мелководье. Не хватало мне еще и в самом деле второй раз за день утонуть.

Мальчишки смотрели на меня во все глаза. Крайнее удивление на их лицах мешалось с растерянностью. А Серега Сабуров еще и предательски хмурился.

— Ты что, спецом нам не показывал, что умеешь плавать? Чтобы потом выиграть у меня на спор бутылку лимонада? — обиженно прогнусавил он.

— Серый, ты совсем того? — Я покрутил пальцем у виска. — Ты же видел, что я сегодня чуть не утонул. Мне просто показалось, что после этого я точно понял, как нужно плавать. И вот решил попробовать. И у меня получилось! Каждый из вас, если захочет, сможет так же.

— Ну-ну, конечно. — Серега продолжал дуться.

— Да ладно, не парься ты, — попытался я успокоить друга. — Если не хочешь, можешь не отдавать лимонад. Будем считать, что спора не было.

Мальчишки стояли вокруг нас и с интересом наблюдали за нашей перепалкой. Когда они услышали, что я отказываюсь от честно заработанного приза, все, как один начали брызгать в нас водой и орать:

— Так нечестно! Лимонад, лимонад!

Мы с Серегой объединились и ответили им тем же. В итоге нас всех это и помирило. Через минуту мы уже забыли о наших обидах и снова плескались в воде, прыгали друг у друга с плеч и ныряли, пока окончательно не околели.

Весь в мурашках, с отбивающей дробь нижней челюстью, я выбежал на берег и плюхнулся животом на горячий белый песок. Положив голову на руки, я блаженно закрыл глаза и полностью отдался непередаваемому ощущению счастья. Оно было настолько всеобъемлющим и полным, что кажется уже ничто в жизни не сможет его затмить. Если бы я знал в свои пятьдесят, что такое счастье можно купить за деньги, то я бы не задумываясь отдал за него все, что у меня есть.

Мои друзья попадали рядом со мной. Серега Сабуров сгребал под себя горячий песок и приговаривал дрожащим голосом:

— Песочек, песочек, тепленький ты мой песочек.

Когда он наконец-таки согрелся, то повернулся ко мне и прошептал:

— Лимонад завтра отдам. Только, чур, ты меня так же научишь плавать. Да, и бутылку потом на двоих сдадим, лады?

— Лады, — улыбнувшись, ответил я.

Я перевернулся на спину и заложил руки за голову. Весь живот и голова у меня были в песке, но мне было плевать. Такие мелочи уже не могли лишить меня внезапно нахлынувшего счастья.

Но тут солнце загородила чья-то высокая фигура и я услышал нагловатый насмешливый голос:

— Привет, Смирнов. Что, перед смертью не надышишься?

Я поначалу подумал, что это снова Никитин каким-то чудом нарисовался. Но нет, голос был ни его. Я прикрыл глаза от солнца и вгляделся в стоящего напротив меня человека. Узнал я его не сразу. Все-таки столько лет прошло. Это был Димка Орешкин, закадычный дружок Никитина и его ровесник.

Я встал на ноги и, даже не думая бояться, с вызовом посмотрел на оппонента.

— С чего бы это? — попытавшись вложить как можно больше стали в голос, спросил я.

Димка даже немного опешил от моей наглости и отступил на шаг. Без Вовки он был не такой уж и смелый. К тому же сейчас нас было много, а он — один.

— Да с того, что конец тебе. — Орешкин осклабился и сплюнул на песок. — Вован привет передавал. Последние дни живешь. Тебе, как минимум, больница на все лето светит, а может что и похуже.

— Его посадят, а ты, как соучастник пойдешь, — я сделал шаг навстречу Орешкину и у того сразу же суетливо забегали глаза. — Все пацаны тебя слышали. Так что не отвертишься.

— Кто ж его посадит? Ему ж тринадцать! — выдал Орешкин, но уверенности в его голосе заметно поубавилось.

— А вот это мы еще и посмотрим: сажают в тринадцать или нет. Законы надо лучше знать, — зло усмехнулся я.

Я, конечно, блефовал, но цели своей добился. Орешкин отступил еще на один шаг, матюгнулся, сверкнул на меня глазами и пошел своей дорогой.

Мои друзья, нахмурившись, смотрели ему вслед.

— Ну и что ты опять натворил? — глухо спросил Серега Сомов.

Он учился в одном классе с Орешкиным и Никитиным, поэтому не понаслышке знал про их жестокость. Сам Серега редко ввязывался в драки и предпочитал все решать хитростью и дипломатией.

— Не важно. Разберусь как-нибудь, — уверенно ответил я, глядя на удаляющегося Орешкина.

— Ну-ну, как-то слабо верится, — ответил Серега, но дальше допытываться не стал.

В нашей компании тут же повисла напряженная тишина. Никто не хотел связываться с Никитиным. У парней для этого не хватало ни сил, ни уверенности, ни опыта. Но мои друзья не знали одной очень важной детали: после того, что выпало на мою долю в прошлой жизни, Никитин казался мне настолько безобидным и несущественным, что по его поводу даже и переживать не стоило. Но подстраховаться все-таки следовало. И я знал как. А для этого мне нужен был дядя Боря, доблестный водитель погрузчика.

— Парни, я сейчас, — абсолютно спокойным голосом произнес я и решительно направился на звук урчащего за песчаными кучами мощного двигателя.

Глава 8

Подождав, пока Борис Сергеевич загрузит очередной КАМАЗ и, заглушив двигатель, вылезет из кабины, я направился к желтому погрузчику.

— Дядь Борь, здравствуйте! — я постарался принять максимально приветливый и невинный вид.

— Привет, Егор! — важно ответил Борис Сергеевич, доставая из пачки «Астры» сигарету. — Чего хотел? — перешел он сразу к делу.

— Дядь Борь, а у вас не будет большого болта? Вот чтобы у меня в руке поместился, — и я показал свою раскрытую ладонь.

Я точно знал, что в погрузчике Бориса Сергеевича есть ящик с инструментами и различными мелкими запчастями. И там всегда было полно больших болтов.

— А тебе зачем? — задал закономерный вопрос Борис Сергеевич.

— Понимаете, дядь Борь, у меня у воздушного змея катушка сломалась. Да и неудобная она была. А на болт наворачивать бечевку — одно удовольствие. Там резьба есть. И он, в отличие от деревяшки, не сломается. Да и раскручивается легко. Правда ограничитель нужен из двух гаек, чтобы он у меня удобно в ладони лежал.