Вырастешь, Ксения, строки эти прочти…Водосточные трубыуже устали трубить!Целый час ты живешь на земле.Прими ее. И прости,что земля еще не такая,какою ей надо быть…На земле умирают и плачут.По земле ручьи бегут нараспев.Задыхаются пальмы.Чавкает тундровый мох…Я хотел ее сделать самой праздничной!И не успел.Я хотел ее сделать самой улыбчивой!И не смог.Я над нею трясся. Я ее так просил!Я земле открывался.Понял ее язык…Ты прости отца.У него не хватило силнакормить голодных, оживить убитых, обуть босых,мы –всегда продолженье.И яне начал с нуля.Мы –всегда продолженье!Распахнута настежь дверь,будет самой счастливой твоя и моя земля.В это верит отец!И ты – непременно – верь!Ты пока что не знаешь,как пронзителен шар земной.Что такое «светло» – не знаешь.Что такое «темно».Что такое «весна».(Хотя родилась ты –весной.)Что такое «снег».(Хотя снегаполным-полно.)Целый час ты живешь на планете…Привыкай дышать.Продолжай сопеть.Начинай басить с номерком на руке…Даже имя своееще не можешь ты удержатьв малюсеньком,почти невзаправдашнем кулачке.
«Тот самый луч, который…»
Тот
самый луч, которыйтвоих коснетсярук,покинув мыс Китовый,опишет полукруг.И в море не утонет.Пушист и невесом,он был в моих ладоняхзастенчивым птенцом…Он замелькает вскоренад рябью свежих луж.Сквозь облако тугоепройдет тончайший луч.И облако, как сердце,пронзенное стрелой,забыто и рассеянноповиснет над страной…На запахи грибныепрольется луч из тьмы.И за лучом печныепотянутся дымы.Он высветит, с разбегазапутавшись в звонке,скелет велосипедана пыльном чердаке.Смахнет росу с тычинкиленивого цветка.В больших глазах волчицызастынет, как тоска.Упав на лес полого,пожухлый лист пронзит.Перечеркнет болото.По насту заскользит.На половицы в домеон хлынет, как обвал…Я пил его с ладони.Пил,словно целовал…Покинул мыс Китовый,как песня для двоих, –тот самый луч,которыйкоснется губ твоих.
«Горбуша в сентябре идет метать икру…»
Горбушав сентябре идет метать икру…Трепещут плавники, как флаги на ветру.Идет она, забыв о сне и о еде,туда, где родилась.К единственной воде.Угаром,табуном,лавиною с горы!И тяжелеют в ней дробиночки икры…Горбуша прет, шурша,как из мешка – горох.Заторы сокруша.И сети распоров.Шатаясь и бурля, как брага на пиру,горбушав сентябре идет метать икру…Белесый водопад вскипает, будто пунш,когда в тугой струе –торпедины горбуш.И дальше – по камням.На брюхе – через мель!Зарыть в песок икру.И смерть принять взамен.Пришла ее пора, настал ее черед…Здесь – даже не река,здесь малый ручеек.В него трудней попасть, чем ниткою – в иглу…Горбу шав сентябре идет метать икру!Потом она лежит –дождинкой на стекле…Я буду кочевать по голубой земле.Валяться на траве,пить бесноватый квас.Но в свой последний день,в непостижимый час,ноздрями ощутив последнюю грозу,к порогу твоемуприду я,приползу,приникну,припаду,колени в кровь сотру…Горбу шав сентябре идет метать икру.
«Неправда, что время уходит…»
Неправда, что время уходит. Это уходим мы.По неподвижному времени. По его протяжным долинам.Мимо забытых санок посреди сибирской зимы.Мимо иртышских плесов с ветром неповторимым.Там, за нашими спинами, – мгла с четырех сторон.И одинокое дерево, согнутое нелепо.Под невесомыми бомбами – заиндевевший перрон.Руки, не дотянувшиеся до пайкового хлеба.Там, за нашими спинами, – снежная глубина.Там обожженные плечи деревенеют от боли.Над затемненным городом песня: «Вставай, страна-а!..»«А-а-а-а…» – отдается гулко, будто в пустом соборе…Мы покидаем прошлое. Хрустит песок на зубах.Ржавый кустарник призрачно топорщится у дороги.И мы на нем оставляем клочья отцовских рубахи надеваем синтетику, вредную для здоровья.Идем к черте, за которой – недолгие слезы жен.Осатанелый полдень.Грома неслышные гулы.Больницы, откуда нас вынесут.Седенький дирижер.И тромбонист, облизывающий пересохшие губы…Дорога – в виде спирали. Дорога – в виде кольца.Но – отобедав картошкой или гречневой кашей –историю Человечества до собственного концакаждый проходит по времени.Каждый проходит.Каждый.И каждому – поочередно – то солнечно, то темно.Мы измеряем дорогу мерой своих аршинов.Ибо уже установлено кем-то давным-давно:весь человеческий опыт – есть повторенье ошибок…И мы идем к горизонту. Кашляем. Рано встаем.Открываем школы и памятники. Звезды и магазины…Неправда, что мы стареем!Просто – мы устаем.И тихо отходим в сторону, когда кончаются силы.
Трещинка
Речка Тахо, речка Тахо под Толедо…Над зеленою водойбормочет птаха.Желтоватая долина – как тарелка.Трещинкой на дне долины –речка Тахо.А Толедо – как нахмуренное чудо.Как далекий отзвук рыцарского гимна.Тусклым золотомблестит его кольчуга…Я не слушаю начитанного гида.Голос гида для меня звучит нелепо.Почему-то мне глядеть на город больно.Слишком долго я шагал к тебе, Толедо!Исполняются желаньяслишком поздно…Память снова подымается из праха.Вновь клянутся пацаны у школьной карты.Крепокдолгий сон бойцов интербригады…Ты –как трещинка на сердце –речка Тахо.
Гитара Гарсия Лорки
А одна струна – тетива,зазвеневшая из темноты.Вместо стрел в колчане – слова,А когда захочу – цветы.А вторая струна – река.Я дотрагиваюсь до нее.Я дотрагиваюсь слегка,и смеется детство мое.Есть и третья струна – змея,не отдергивайте руки:это просто придумал я –пусть боятся мои враги.А четвертая в небе живет.А четвертая схожа с зарей.Это – радуга, что плыветнад моею бедной землей.Вместе пятой струны –лоза.Поскорее друзей зови!Начинать без вина нельзяни мелодии, ни любви.А была и еще одна,очень трепетная струна.Но ее – такие дела –злая пуляоборвала.
Сказка с несказочным концом
Страна была до того малюсенькой,что, когда проводился военный парад,армия маршировала на местеот начала парадаи до конца.Ибо, если подать другую команду, –не «на месте шагом», а «шагом вперед…», –очень просто могла бы начаться война.Первый шагбыл бы шагом через границу,Страна была до того малюсенькой,что, когда чихал знаменитый булочник(знаменитый тем,что он был единственнымбулочникомв этой стране), –так вот, когда он чихал троекратно,булочники из соседних странговорили вежливо: «Будьте здоровы!..»И ладоньюстирали брызги со щек.Страна была до того малюсенькой,что весь ее общественный транспортсостоял из автобуса без мотора.Этот самый автобус –денно и нощно,сверкая никелем, лаком и хромом,опершись на прочный гранитныйфундамент,перегораживалГлавную улицу.И тот, кто хотел проехать в автобусе,входил, как положено,с задней площадки,брал билеты,садился в удобное креслои,посидев в нем минут пятнадцать, –вставали вместе с толпой пассажироввыходил с передней площадки – довольный –уже на другом конце государства.Страна была до того малюсенькой,что,
когда проводились соревнованияпо легкой атлетике, все спортсменысоревновались(как сг оворившись!)в одном лишь виде: прыжках в высоту.Другие виды не развивались.Ибо даже дистанция стометровкипересекалась почти посрединечертойГосударственнейшей границы,на этой черте с обеих сторонстояли будочки полицейских.И спортсмен,добежав до знакомой черты,останавливался,предъявлял свой паспорт.Брал визу на выезд.Визу на въезд.А потом он мучительно препиралсяс полицейским соседнего государства,который требовал прежде всегосписокучастников соревнований –(вдруг ты – хиппи, а не спортсмен!).Потом этот список переводилина звучный язык соседней страны,снимали у всех отпечатки пальцеви –предлагали следовать дальше.Так и заканчивалась стометровка.Иногда –представьте! –с новым рекордом.Страна была до того малюсенькой,что жители этой скромной державыразводили только домашнюю птицуи не очень крупный рогатый скот(т а к возвышен ноя называюбаранов).Что касается более крупных зверей,то единственная в государстве короваперед тем, как подохнуть, успела сожратьвсю травуна единственной здешней лужайке,всю листвуна обоих деревьях страны,все цветы без остатка (подумать страшно!)на единственной клумбеу дома Премьера.Это было еще в позапрошлом году.До сих пор весь народ говорит ссодроганьемо мычании этой голодной коровы.Страна была до того малюсенькой,что, когда семья садилась за стол,и супоказывался недосоленным,глава семьи звонил в МинистерствоИностранных Дел и Внешней Торговли.Ибо угол стола, где стояла солонка,был уже совершенно чужой территориейсо своей конституцией и сводом законов(достаточно строгих, кстати сказать).И об этом все в государстве знали.Потому что однажды хозяин семьи(не этой, а той, что живет по соседству)руку свою протянул за солонкой,и рука былаарестованатут же!Ее посадили на хлеб и воду,а после организовали процесс –шумный, торжественный, принципиальный –с продажей дешевых входных билетов,с присутствием очень влиятельных лиц.Правую руку главы семьиприговорили, во-первых – к штрафу,во-вторых(условно) –к году тюрьмы…В результате несчастный глава семействаоказался в двусмысленном положенье:целый год он после –одною левой –отрабатывал штрафи кормил семью.Страна была до того малюсенькой,что ее музыкантыс далеких пориграли только на флейтах и скрипках,лишь на самых маленьких скрипках ифлейтах!Больше они ни на чем не играли.А рояль они видели только в кинода еще – в иллюстрированных журналах,Потому что загадочный айсберг рояля,несмотря на значительные старанья,не влезалв территориюэтой страны.Нет, вернее, сам-то рояль помещался,но тогда исполнителю не было места.(А играть на рояле из-за границы –согласитесь –не очень-то патриотично!)Страна была невероятно крохотной.Соседиэту страну уважали.Никто не хотел на нее нападать.И все же один отставной генерал(уроженец страныи большой патриот)несколько раз выступал в Сенате,несколько раз давал интервьюкорреспондентам центральных газет,посылал посланья Главе государства,в которых решительно и однозначноругалпрофсоюзы и коммунистов,просил увеличить военный бюджет,восхвалял свою армию. И для армиитребовалатомногооружия!
Хиросима
Город прославился так:вышел военный чудак,старецс лицом молодым.«Парни, –сказал он, –летим!Мальчики, время пришло.Дьявольски нам повезло!..»В семь сорок девять утравсе было так, как вчера.«Точка… –вздохнул офицер, –чистенько вышли на цель…»В восемь двенадцать утрасказано было: «Пора!..»В восемь пятнадцать, над миром взлетев,взвыл торжествующедымный клубок!Солнце зажмурилось,похолодев.Вздрогнули оба:и «боинг»,и бог!..Штурман воскликнул: «Ой, как красиво!..»В эту секунду в расплавленной мглерухнуливсе представленья о зле.Люди узнали, что на Землеесть Хиросима.И нет Хиросимы.
«В откровении церемонном…»
В откровении церемонномсолнце выплыло желтым лимоном…И его дымящийсятерпкий сокна песке бурлил,на асфальте сох,пеленой пахучей тек по стволу,из шершавой коры выжимал смолу,на скамейке забытую книгу прочел,золотыми пулями сделал пчел,прожурчал по пляжу,чаек дразня.Был приправою дня!Был основою дня!..А потом над рощею, над холмомнеподвижножараповисла…Люди жмурились, глядя на вечный лимон.Людям было светло.И кисло.
Разговор о снеге с семилетним
Ка Саном – сыном синга пурского
поэта Го-Бо-Сена
Ка Сана море утомило.Но он – серьезный человек.И, проникая в тайны мира,он просит:– Расскажи про снег!Я рисовал, да не выходит.Никак его я не пойму…Он – как мороженое?– Вроде…– Не может быть!– Ну почему?Представь, поверь такому чуду:зимой у нас в моей Москвележит мороженое всюду –на улицахи на траве,и на деревьях,и на крышах.В любых дворах.У всех дверей.Для всех девчонок и мальчишек.А в зоопарке – для зверей.У нас оно зовется «снегом».Еговсе государство ждет…Идет мороженое с неба.Просторно, сказочно идет.Оно похрустывает слабо,к прохожим просится в друзья…– А это сладко?– Очень сладко!Так сладко, что сказать нельзя…Мой собеседник затихает.Глядит неведомо куда…– А вы счастливые… –вздыхает.Я соглашаюсь:– Иногда.
Сказка о медных трубах
И довелось испытать емуогонь, воду и медные трубы.Из старой книгиЖил богатырь на свете. Претендовал на корону.Не было у гражданина ни слабостей, ни гордынь.Съедал на обед барана.На ужин съедал корову.Был богатырь что надо!Сказочный былбогатырь…Он – либо сражался, либо думал: с кем бы сразиться?!И никакая силане могла его удержать…Князю приходится княжить.Прачке – с бельем возиться.Богатырюприходится подвиги совершать…Однажды он въехал в море. На добром коне. С разгона.И там пропадал, –рассказывают, –почти до восьми утра.А утром князю в подарок привез он Царя Морского.Люди кричали:«Браво-о-о!..»Люди кричали:«Ура-а-а-а!.."А богатырь отправился в Царство Зловонной Гари, –жажду геройства новым подвигом утолил.Огненного Страшилу голыми взял руками!(Только усы да бровичуточку опалил.)Княжеские глашатаи на площадях хрипели.Был потрясающий праздник! (Я знаю, что говорю.)Звонкие трубы пели,чистые трубы пели,медные трубы пелиславубогатырю!Слушал он эти трубы в очень достойной позе.Слушал он их, внимая каждой отдельной трубе.Слушал их днем и ночью,Вдумчиво слушал.А после –разволновался. И помер. От уваженья к себе… –Жил богатырь на свете, явно – не самый слабый.Был богатырь, и – нету.Жалко богатыря.Страшное испытанье: медные трубы славы!Соображали предки.Слов не бросали зря.