Эхо любви. Стихотворения. Поэмы (сборник)

«Человеку надо мало…»

Человеку надо мало:чтоб искали находил.Чтоб имелись для началадруг – одини враг – один…Человеку надо мало:чтоб тропинка вдаль вела.Чтоб жила на светемама.Сколько нужно ей – жила…Человеку надо мало:после грома – тишину,Голубой клочок тумана.Жизнь – одну.И смерть – одну.Утром свежую газету –с Человечеством родство.И всего одну планету –Землю!Только и всего.И –межзвездную дорогуда мечту о скоростях.Это, в сущности, – немного.Это, в общем-то, – пустяк.Невеликая награда.Невысокий пьедестал.Человеку мало надо.Лишь бы кто-то домаждал.

Весенний монолог

За порогом – потрясающие бездны.Я в одну из них, смеясь, беру билет…Кто-то ночью под окном пел песни.Хулиган, наверно.Или поэт…Ошалелая капель стучит в стекла.Водосточная труба пьяным-пьяна!И над жадною землею распростерта,как несбыточный покой, голубизна.Мир огромен.Но сегодня в мире тесно!И капели никого не пощадят…Где вы бродите, великие оркестры?Вам бы в эти днииграть на площадях!..Все весеннее: намеки, и поступки,и бездумные шаги по мостовой.Все весеннее: бульвары и простуды,ветер,пахнущий вчерашнею травой.Верю я, что есть улыбка в этом ветре.Верю в ласковость и силусквозняка.В постового застеснявшегося верю.И не верю только в синие снега.Потому что на снега лучи насели!Солнце малоедрожит в любом окне.И ручьи, как молодые Енисеи,рвутся к лужам –океановой родне!Все торопится, шарахается, булькает.Настигает.Остается позади.Что-то будет.Непременно что-то будет.Что-то главноедолжно произойти.

Ожидание

Таклюбимых не ждут у порога.Такк больному не ждут врача…Пыль на рыжих степных дорогах –хоть картошку пеки – горяча.Люди мнут фуражки в руках,от полей глаза отводя…Я впервые увидел,какждут дождя.Ждут, выдумывая всевозможные сроки,ждут, надеясь на чудо,ждут, матерясь:– Пусть дороги развозит!Плевать на дороги!Лишь бы дождь.Пусть тогда, хоть по горло, грязь. –А земля горит.От жары – как в броне.А земля говорит:– Помогите мне!Без воды, без дождябольше я не могу…Помогите!Ведь я не останусь в долгу! –Как ей скажешь: – Выдержи! – Подожди! –Чем поможешь?Минуты, как вечность, идут…Люди ждут и молчат.Люди курят и ждут…Ты мне пишешь:в Москве у вас снова дожди.Снова дождь.По бульвару опять не пройдешь.Снова дождь.По обочинам мчат ручейки.Дождь идет по Москве – теплый, ласковый дождь…Там скрываются от него, – чудаки! –надевают плащи, открывают зонты,начинают погоду ругать с утра,ходят хмурые…Если б увидела ты,как, негаданно вымахнув из-за бугра,мчит, дороги не разбирающий,через поле к нам напрямик,так пылящий, будто пылающий,сельсоветовский грузовик.Председатель выпрыгивает на ходу,он кричит,а глаза блестят, как от голода:– Будет дождь!Мне сейчас… звонили из города… –Пошатнулся.И дальше, словно в бреду: –Туча… мне звонили… свернула сюда…к нам идет…Если мимо, то … быть… беде…Ты мне пишешь, что вам надоела вода.Напиши, напиши мне об этой воде!О дождях напиши мне!О том, как тяжелвоздух перед грозой…На погоду не жалуйся!Напиши, чтоб он был, этот дождь,чтоб он шел!Пожелай нам ливня,пожалуйста.

Таежные цветы

Не привез я таежных цветов –извини.Ты не верь, если скажут, что плохи они.Если кто-то соврет, что об этом читал…Просто эти цветылуговым не чета!В буреломах на кручах пылают жарки,как закат, как облитые кровью желтки.Им не стать украшеньем городского стола.Не для них отшлифованный блеск хрусталя.Не для них!И они не поймут никогда,что вода из-под крана – это тоже вода…Ты попробуй сорви их!Попробуй сорви!Ты их держишь. И кажется – руки в крови!Но не бойся, цветы к пиджаку приколи.Тол ь ко ч т о э то?Видишь?Лишившись земли,той, таежной, неласковой, гордой земли,на которой они на рассвете взошли,на которой росаи медвежьи следы,начинают стремительно вянуть цветы!Сразу гаснут они.Тотчас гибнут они…Не привез я таежных цветов.Извини.

Матрешка

А. К.

Друзья, мой выбор невзлюбя,зряголову морочили!В тебе – четырнадцать тебявместилось,как в матрешке!..Живет со мною первая –дородная,степенная…Вторая больно колется,за что – не разберу…А третья – будто школьницана выпускном балу.Все – можно, все – пожалуйста:и небо и земля…Четвертая безжалостна,как мертвая петля…А пятая – зловещая,приметам глупымверящая…Шестая как эпоха,где ни чертей,ни бога!..Молчит, не принимая,ревнивая –седьмая…А следом за ревнивоюзаохала ленивая,ленивая,постылая,до мелочей земная…Девятая – бесстыдная!Девятая – шальная!..Десятая,десятая –испуганная, зябкая,над собственной судьбоюгорюющая с болью….Одиннадцатая – щедрая,загадочная,нежная,просящая прощенияза то, чего и не было…Качается двенадцатая,как ягода лесная,еще никем не найденная…А дальшея не знаю,не знаю и настырничаю,и всене надоест, –хочу достать четырнадцатую,которая – ты и есть!

Человек

Пугали богами.А он говорил: «Враки!»Твердили:«Держи себя в рамках…»А он посмеивался.И в небо глядел.И шел по земле.И осмеливался!И рушились рамки!И вновь воздвигалисьрамки…«Держи себя в рамках…»А он отвечал дерзко!«Держи себя в рамках…»А он презирал страхи.А он смеялся!Ему было в рамках тесно.Во всех.Даже в траурнойрамке.

Стол находок

Обращайтесь в Стол находок!..На краю Москвыждет хозяина, нахохлясь,чучело совы.Чемоданы ждут владельцев(будто вор – порук).Есть коляски – без младенцев.Пиджаки – без брюк.Много-мало, худо-бедно:в масле и в пылисорок три велосипедавыгнули рули…А на полках – что угодно! –целый магазин.Вот –на что уже не иголка –холодильник ЗИЛ.Глобус, панцирная сетка,пачка конфетти…А еще –четыре сердца(новые почти).Чертежи в чехле картонном.Кованый сундук.И мужчина, под которымнадпись:«Верный друг».Замысел стихотворенья.Дым от папирос.И –потерянное время –ремешки вразброс.Ждет оно, остановившись,часа своего…Чья-то найдена невинностьв ЦПКиО.Найден радужный осколокчьих-то пылких чувств…Обращусь я в Стол находок!Срочно обращусь!..– Люди!У меня потерявышла на пути.Молодость свою нигде яне могу найти.

Из сборника «Это время» (1982)

«Если б только люди жили вечно…»

Если б только люди жили вечно,это было быбесчеловечно…Как узнать, чего ты в жизни стоишь?Как почуять, что такое риск?В море броситься?Так не утонешь!..На костер взойти?Так не сгоришь!..Поле распахать?Потом успею…Порох выдумать?А для чего?!.Наслаждались бы ленивой спесьюпленникибессмертья своего.Ничего они бы не свершили!Никогда б не вылезли из тьмы…Может, самый главный стимул жизнив горькой истине,что смертнымы.

Марк Шагал

Он стари похож на свое одиночество.Ему рассуждать о погоде не хочется.Он сразу – с вопроса:– А Вы не из Витебска?.. –Пиджак старомодный на лацканахвытерся…– Нет, я не из Витебска… –Долгая пауза.А после – слова монотонно и пасмурно:– Тружусь и хвораю…В Венеции выставка…Так Вы не из Витебска?..– Нет, не из Витебска…Он в сторону смотрит.Не слышит, не слышит.Какой-то нездешней далекостьюдышит.Пытаясь до детствадотронуться бережно…И нету ни Канн, ни Лазурного Берега,ни нынешней славы.Светло и растерянноон тянется к Витебску, словно растение…Тот Витебск его –пропыленный и жаркий –приколот к земле каланчою пожарной.Там свадьбы и смерти, моленья и ярмарки.Там зреютособенно крупные яблоки,и сонный извозчик по площади катит…– А Вы не из Витебска?..Он замолкает.И вдруг произносит, как самое-самое,названия улиц:«Смоленская»,«Замковая».Как Волгою, хвастает Видьбой-рекоюи машетпо-детски прозрачной рукою…– Так Вы не из Витебска…Надо прощаться.Прощаться.Скорее домой возвращаться…Деревья стоятвдоль дороги навытяжку.Темнеет…И жалко,что я не из Витебска.

«Вновь нахлынул северный ветер…»

Вновь нахлынул северный ветер.Вновь весна заслонилась метелью…Знаешь,понял я, что на светемыне существуем отдельно.Мы уже –продолженье друг друга.Неотъемлемы.Нерасторжимы.Это – труднои вовсе не трудно.Может, мы лишь поэтому живы…Сколько раз –я поверить не смею –не случайнои не на выносболь твоя становилась моею,кровь моя – твоей становилась!..Только чаще –гораздо чаще! –поднимаясь после падений,нес тебе ясвои несчастья,неудачи неси потери.Тынауку донорства знала,ты мне выговоритьсяне мешала.Кровью собственной наполняла.Успокаивала.Утешала…Плыл закат –то светлей, то багровей…И с годами у нас с тобоюстала общею –группа крови,одинаковой –группа боли.

«Подступала поэма…»

Подступала поэма. Она изводила меня.То манила доступностью легкой, а то не давалась.Подступала поэма. Звучать начинала, дразня.А потомза границами голосавдруг оставалась…Если я уезжал, то она меня честно ждала,терпеливо ждала на ступенях у самого дома.Подступала поэма. Невнятной и точной была.Сумасшедшей и невозмутимой.Жестокой и доброй…А однажды приснилось мне: я нахожусь на посту.И ночная дорога,как пеной,туманом закрыта.Вдруг почувствовал я, как приходит в мою немотуощущение ритма,звенящая яростностьритма!Этим медленным ритмомя был, будто льдами, затерт.Он во мне тяжело нарастал,колыхаясь и зрея…– Кто идет? –закричал я.– Стой!Кто идет?И услышал спокойный ответ:– Время.