Эхо тоннелей
Шрифт:
Кайрат молча хлопал глазами, пытаясь найти слова в своё оправдание и не находя их, потому что все варианты, приходившие ему на ум, выглядели один глупее другого. Он сидел в кресле машиниста и чувствовал себя так, как будто на него вылили ушат дерьма. «Что же дальше сделает Муртазин?» – мысленно задавал вопрос Кайрат, опасаясь, что такой суровый инструктор не удержится и перед затрещиной. Парень бросил взгляд на электронные часы, висевшие на стене зала – до следующего курсанта оставалось ещё около двадцати минут.
– Убирай семечки, пока никто не застукал, – скомандовал Наиль Рустемович.
– А чем? – растерялся Кайрат, оглядывая помещение на предмет щётки или чего-то похожего.
– А меня не волнует! Чтоб тут через пятнадцать минут ничего не было!
Пока Муртазин копался в ветоши, Кайрат поспешил в кладовку, чтобы раздобыть веник и ведро, но при этом не попасться на глаза никому
– Наиль Рустемович! – на бегу выпалил он, забегая в тренажёрный класс. – У вас есть автомобильный пылесос?
Видимо, Муртазин не хотел привлекать к своей персоне внимания и «светиться» на улице в рабочее время, и, к удивлению Кайрата, он вручил ему брелок с ключами и сказал номер своей машины. Добежав со всех ног до парковки и открыв машину – а у Муртазина был старый и видавший виды, но ухоженный «ленд-крузер» – парень увидел пылесос в ящике между передними сиденьями. Схватив его и заперев машину, Алтынбаев помчался назад, на всякий случай оглянувшись.
– Эх, Кайрат-Кайрат… Каким ты в шараге был, таким и остался… – задумчиво протянул Муртазин, когда его курсант, весь взмыленный, вновь показался в дверях. – Иди в туалет, умойся хотя бы, а то ты выглядишь, как будто в одежде купался.
– Скажу, что под дождь попал! – не медля ни секунды, выпалил Кайрат в ответ. На улице и вправду внезапно потемнело, и из нависающих тёмно-серых туч срывались первые капли дождя, прервавшего «бабье лето».
Тем временем Наиль Рустемович сам схватил пылесос и нырнул в чрево тренажёра в попытке избавиться от «улик». Вытирая шею и лоб бумажным платочком, Кайрат смотрел в окно, как отдельные капли за считанные мгновения превратились в сплошную шумящую пелену воды, и стук дождевых брызг перешёл в сплошной нарастающий гул. «Надеюсь, этот дождь ненадолго», – думал Кайрат, которого отнюдь не радовала перспектива идти домой по такому ливню. Он вновь повернулся к Муртазину, который вытряхнул семечки в мусорное ведро, а потом спокойным голосом подозвал Кайрата и пригласил присесть.
– Ну что, – неожиданно дружелюбным голосом произнёс инструктор. – Не узнал меня или стесняешься?
И тут Кайрат вспомнил, когда он видел Муртазина раньше – в свои студенческие годы! Когда он поступал в железнодорожный техникум, то помимо экзаменов и медкомиссии, будущих студентов ждала беседа со специалистом по профориентации. И этот специалист сильно удивил Кайрата: он привык к тому, что все непомерно расхваливают свою специальность, и очень часто наблюдал, как жестоко люди разочаровывались, когда желаемое и действительное, мягко говоря, не совпадали. Не один студент так бросал учёбу, да и с работы люди (даже неплохие специалисты) уходили по этой причине. Так вот, суровый человек в кителе МПС, украшенном ведомственными наградами, начал отговаривать Кайрата от выбранной профессии, рассказывать обо всех трудностях и ответственности. В тот день от него Кайрат узнал о том, что работа машиниста не для белоручек и неженок, что романтики в ней нет ни капли, а в случае аварии или сбоя движения первые подозрения всегда падают на локомотивную бригаду, а машинист несёт персональную ответственность за жизнь пассажиров. Этот грозный и строгий мужчина и был – Муртазин! Таким жёстким разговором Наиль Рустемович снимал «розовые очки», отсекал случайных людей, которые могут струсить, спасовать перед трудностями, чтобы только надёжный человек мог попасть в профессию. И лишь сейчас Кайрат понял, зачем он это говорил: это была проверка, действительно ли будущий студент хочет выбрать тот жизненный и профессиональный путь, действительно ли он готов к нему. Тогда Кайрат смотрел на него почти как на бога, а сейчас они работают рука об руку… «По возможности, надо бы спросить у него, почему он решил оставить спокойную и непыльную работу в учебном заведении и снова вернулся на железную дорогу» – подумал Кайрат, чьё первоначальное предположение реализовалось с точностью до наоборот.
Тем временем в кабинет зашёл следующий курсант, Наиль Рустемович проверил тренажёр, загрузил программу и не стал наблюдать за выполнением упражнения, а вернулся к Кайрату, и, словно предвосхищая мучивший того вопрос, посмотрел курсанту в глаза и строго произнёс:
– Знаешь, людям плевать, что ты знаешь и что ты умеешь. Все необходимые знания ты получишь в процессе работы, а главное в жизни – уметь находить подход к нужному человеку. Все отношения строятся на выгоде, хочешь того или нет. Это не плохо и не
хорошо, это просто факт. Только выгода – это не всегда деньги, и очень многие люди этого не понимают. Вот мы сейчас, – продолжил он, чуть покашляв, – пыжимся, пытаемся что-то доказать, тратим время, деньги и нервы, губим свою жизнь, проще говоря. А на самом деле достаточно просто нескольких телефонных звонков нужным людям, и всё пройдёт как по маслу.Кайрат слушал и всё больше понимал, что инструктор говорит правду – никто никому не нужен, пока не приносит деньги. Он не хотел перебивать собеседника, хотя время от времени его так и подмывало возразить. Но Муртазин продолжал свою речь:
– Но помимо выгоды есть и ещё кое-что. Помнишь нашего завхоза в техникуме, Сергея Ивановича? Ну, который ещё трубу чинил в кабинете? Хороший мужик был, работящий… за любую халтурку брался, быстро делал и хорошо. Вот только пил сильно… Он же раньше был машинистом на Московско-Казанской дороге работал, ещё на паровозе начинал, на «Ку» … Дескать, его не хотели повышать, переводить на более современную технику. Жаловался, что на переподготовку на электровоз брали только по блату или за взятку, вот он и запил… Думаешь, за что его с железки-то попёрли? Работал он на манёврах, после вчерашнего, я так понимаю, и захотел опохмелиться в пивнушке возле линии – она буквально метрах в десяти от путей стояла. Прямо на паровозе к ней и подъехал. А продавщица там сознательная оказалась и послала его лесом. Так Иваныча, видать, бес попутал, он разозлился, поднялся на паровоз, продёрнул поближе и цилиндры продул. Ну, ты понимаешь, струя пара была такая, что эту пивную просто сдуло. Как его не посадили, ума не приложу. Так что легко отделался, можно сказать. Потом бросить пытался, новую жизнь хотел начать. Устроился на ППЖТ машинистом то ли в Люберцы, то ли в Лыткарино.
– В промышленность его взяли? – перебил Кайрат.
– Туда всех брали, кого с «большой» железки уволили по здоровью или за пьянство. Знаешь, как ППЖТ расшифровывали? Приют пьяниц железнодорожного транспорта. Не старый ведь мужик был ещё, – вздохнул Наиль Рустемович. – А там и жене всё это осточертело, она с детьми к другому убежала, и вся вот эта катавасия с распадом Союза началась… Тут уж не до новой жизни, эту бы сохранить… Короче, запил он ещё сильнее, всё в доме пропил. Его кое-как завхозом устроили, бывшие коллеги похлопотали, чтобы не сбомжевался.
Кайрат его смутно помнил: часто бывший завхоз ходил по району, как лунатик, иногда не понимая, где он и что он делает, ночевал порой на улице, на свалках рылся. Друзей всех, что были, растерял, а новых искать и не пытался. Говорил – «не люблю я людей, злые они все». Изредка только приходил денег занять. Не отдавал, конечно, но никто у него и не спрашивал.
Всё, что крутилось у парня в мыслях, когда он вслушивался в рассказ инструктора – как же мало мы знаем о людях, а меньше всего – о тех, кто всегда рядом с нами. Так человек устроен, что готов следить за каждой минутой жизни очередной кинозвезды или певца, а вдумываться, чем живёт тот, кто каждый день с тобой рядом, выглядит странно и пошло. И многие не понимают, что не стоит сразу верить тому, что видишь. Люди могут скрываться под кучей разных масок, и сам Кайрат не раз наблюдал это. Милашка-очаровашка на работе может оказаться бессердечным тираном в семье, набожный и высокоморальный человек при ближайшем рассмотрении окажется подлецом и развратником, а строгий и требовательный руководитель, который дерёт по три шкуры с подчиненных, на поверку может оказаться бесхребетным подкаблучником в семье.
– Так ты дослушай, – строгим тоном продолжил Муртазин. – Из всего, что у него было, только кот у него остался. Персидский был, старый уже. Рыжиком звали. Иваныч всё ради него готов был сделать, сам лишнюю краюху хлеба в рот не положит, а о котике заботился. Никого больше у него не было, кроме этого кота. И Иваныч всё, что у него осталось человеческого, посвятил своему четвероногому другу. Всё потерял – семью, друзей, работу, а любовь сохранил. Но однажды Рыжик умер. Старенький он был уже, больше десяти лет точно. Так вот, Иваныч похоронил котика, а через несколько дней повесился… Так что деньги деньгами, а в жизни надо любить. Не важно, кого или что, нет любви – нет жизни.
– Поэтому вы и вернулись? Потому что любите то, чем занимаетесь? – задал вопрос Кайрат, заглядывая в глаза инструктору.
– Не только я… Я повидал многое, и очень хорошо чувствую фальшь. Знаешь, на самом деле я редко ошибаюсь в людях. Если я чувствую, что этого человека стоит опасаться, даже если он мне ничего плохого не сделал, то и оказывается, что он потом совершает какую-нибудь гадость. А если ты видишь, что человек, может быть, и не самый дисциплинированный, не самый аккуратный, но он вызывает у тебя доверие, дай ему шанс. Не прогадаешь.