Экипаж боцмана Рябова

Окраинная улица, на которой жил Степан Иванович, была не замощена. Весной от тающего снега и осенью от дождей дорогу заливало водой, и водители автомашин мучились, когда колёса застревали в непролазной грязи глубоких ухабов.

Всеми работами руководил Антон. Вяча отправился домой с заданием принести какой-нибудь еды.

– Мусор из своих дворов тащите сюда и засыпайте ямы. Если есть ненужный песок и земля, тоже несите.

Часам к девяти вечера улица во всю длину квартала преобразилась. И в это время по обновлённой будто специально для этого дороге к дому боцмана Рябова подкатила легковая автомашина. Первым из неё, к несказанному удивлению экипажа "Ласточки", выскочил Вяча Полянкин. Затем матросы увидели кинооператора Савву Кирилловича и режиссёра Якова Наумовича.

– Сейчас нам будут показывать кадры из кинофильма "Сказание об Иване Рябове"!
– крикнул Вяча.
– Готовьте экран!

Яков Наумович, здороваясь со Степаном Ивановичем, и сразу обрушился на него с вопросами:

– Когда же вы преподадите мне урок рыбной ловли?

Но Савва Кириллович перебил его.

– Сейчас вы увидите себя на экране!
– сообщил он Степану Ивановичу. Приглашайте смотреть ваших друзей!

Так неожиданно начавшийся на улице субботник ещё неожиданнее закончился кинопросмотром.

Ребята и взрослые переполнили большую комнату в доме Рябовых. Стульев и табуреток, конечно, не хватило, и люди стояли, притиснутые друг к другу от двери до самого экрана. А экран получился превосходный: для этого Ирина Григорьевна достала самую большую снежно-белую простыню.

Окна занавесили, и в комнату вступили полумрак и тишина. Щёлкнул и мягко заверещал киноаппарат. На экране некоторое время мелькали прыгающие полосы прямые, зигзагообразные, потом похожие на проливной дождь. Но вот появилась Северная Двина и мчащийся по реке стремительный глиссер.

– При монтаже это будет вырезано, - сказал кинооператор.

Затем появились низкие песчаные берега Заостровья и знакомая матросам "Ласточки" просторная зелёная поляна. Перед зрителями развернулась праздничная петровская ассамблея. Пышно разодетые кавалеры в париках в медлительном танце вели не менее пышно разодетых дам с самыми немыслимыми причёсками. А посередине стоял сам Пётр Первый - высоченный, широкоплечий артист Мелкишев.

Затем на экране возникла грозная Новодвинская крепость - грозная и неприступная для врага.

– А ведь всё это раскрашенные доски и фанера, - зашептал Вяча.
– Мы же видели...

– Декорации, - отозвался Антоша.
– Но здорово!

Фанерные стены крепости с бойницами и пушками на экране действительно выглядели внушительно.

Наконец, к всеобщему ликованию экипажа "Ласточки", на экране пошли кадры, где на скамье у замшелой избы, рубленной на углах "в крест", сидел не кто иной, как Степан Иванович Рябов, но не боцман, а посадский помор.

Послышались возгласы:

– Да это же Степан Иванович!..

– Встань-ка, сосед, пройдись! Посмотрим на тебя.

– Теперь и на нашей улице свой киноартист. Ребята, берите скорее у Степана Ивановича автографы!

Потом кинооператор показал зрителям захват шведами в плен кормщика Ивана Рябова, и на экране крупным планом возник шведский фрегат.

– Степан Иванович, - закричал Вяча, - смотрите, ваш "Буревестник"!

– Он самый, - взволнованно произнёс боцман.
– И узнаю и не узнаю. Вот ведь как всё перекроили у моего парусника. И всё же узнать можно. Столько лет на нём плавал! Он самый - "Буревестник"...

– Мы показали вам только малую часть фильма, - сказал Савва Кириллович. У нас же заснято очень много. И в Москве ещё будут съёмки. А потом монтаж. Ну, а месяцев через семь-восемь вы, конечно, увидите и всю картину целиком.

Режиссёр и кинооператор уехали, но жители улицы ещё долго не расходились, обсуждая необычное для их жизни событие.

А матросы "Ласточки" снова держали большой совет, но на этот раз пригласив и Степана Ивановича.

– Я считаю, Егор прав, - заявил Антон.
– Пожалуй, лучше всех работал Слава Хабаров. Я тоже предлагаю зачислить его в экипаж "Ласточки". А шестым матросом мы в каждый рейс будем брать по очереди всех остальных, кто сегодня работал. У меня все записаны. В первый поход предлагаю взять Риту Саврасову - она лучше многих мальчишек работала. Да и у Инги подружка будет.

"Добро" - слово моряцкое

Степан Иванович получил назначение боцманом на большой океанский теплоход "Капитан Кучин".

Александр Иванович Кучин, онежский моряк, сопровождал норвежского путешественника Амундсена в экспедицию к Южному полюсу, а также участвовал в экспедиции русского полярного исследователя Владимира Александровича Русанова на судне "Геркулес". Из последней экспедиции Кучин не вернулся, но северяне хорошо помнят своего знаменитого земляка. В честь его и назван теплоход, на котором Степан Иванович должен был идти в плавание.

Получив в пароходстве назначение, он сразу же направился на борт своего нового судна, представился, как положено, вахтенному штурману, потом капитану и быстро принял от предшественника всё палубное хозяйство.

Теплоход "Капитан Кучин" встал под погрузку у лесобиржи соломбальского комбината, и Степан Иванович изредка мог бывать дома, навещать жену.

Команда "Ласточки" единодушно решила в походы не ходить, пока их бывший боцман, а теперь боцман большого теплохода Степан Иванович не уйдёт в море. А об отходе "Капитана Кучина" Антона должен был известить Егор-Беломор.

И вот Егор приехал к Антону.

– Завтра в десять ноль-ноль "Капитан Кучин" отходит.

На другой день утром "Ласточка" с экипажем в полном составе вышла из речки Соломбалки на Северную Двину и взяла курс к лесобирже. Были на борту шлюпа и новые матросы: Слава и Рита.

Когда "Ласточка" подошла совсем близко к борту "Капитана Кучина", ребята увидели Степана Ивановича. Боцман сбежал по трапу с полубака и наклонился через борт.

– Шесть матросов плюс боцман Антон, капитан в уме. Добро, друзья!

– Мы пришли вас проводить!
– крикнул в мегафон Вяча.

– Спасибо, дорогие!

На мачте теплохода вился отходной флаг. Команда, судя по всему, готовилась к отплытию.

Нежданно-негаданно подошёл буксирный пароходик "Белуха". На нём всё ещё был капитаном уже знакомый экипажу "Ласточки" Карпыч.

– Ого, здорово, старик!
– приветствовал Карпыча боцман.
– На одном конце четыре узла. Всё ещё плаваешь?

– Да куда же я брошу свою дролюшку?! А ты в рейс собрался? Ну, да ты ещё молодой. Счастливо плавать! Семь футов под килем!
– закончил Карпыч добрым моряцким напутствием.