Экипаж Ковчега

– Крейсер не поставил в известность своё начальство о плане нападения на Ковчег. Самоуверенность сослужила плохую службу не только им самим, но и их боссу, который не имеет понятия о нашем существовании, - мистер Ник был удовлетворён. Мы находились в кают-компании "Европы". Военный совет был в разгаре. Присутствовали командиры, главные инженеры и старпомы всех кораблей, пилоты вертолёта, все офицеры флагмана "Европа". Женщин в поход решено было не брать, на этом безоговорочно настояли все, и никакая высокая протекция не смогла пробить стену мужского заговора против Мари с Евой. Единственное исключение составляла кадровый офицер Джейн Гарбуз, но никто на это даже не обратил внимания. Джейн была своим парнем на флоте.

В поход напросился электромеханик "Феликса", Алексей Иванович Торопов. Переход будет нелёгким, могут быть серьёзные боевые повреждения. На электростанции остались второстепенные работы, без меня справятся. Чего сидеть на этой калоше? Хуже, чем на пенсии. Он тоже принимал участие в совещании. Я не стал уличать в лукавстве славного ветерана. Вместе с двумя мотористами с "Феликса", прижившимися на борту балкера, он навёл полнейший порядок в электрооборудовании и поддерживал жизнедеятельность судна в период длительных перестоев. Видно было, что его душа прикипела к "Шельде". После развалюхи "Феликса" он попал на современный теплоход и радовался, как дитя, его автоматике, мощи и совершенству. На пассажире он появлялся лишь по вызову, чтобы устранить мелкие неисправности. Капитан Моргенстар махнул рукой. Он тоже мечтал о смене места работы, и его мечты сбылись: его назначили командовать "Шельде" в предстоящем походе. Скромный и неразговорчивый, Ганс как-то терялся на фоне напористых офицеров, хотя прекрасно владел профессией, и мы с ним хорошо поладили во время памятной буксировки кабеля. Он привёл с собой пару матросов, которые помогали ему вести истерзанный "Феликс" и на которых он мог положиться. Помощника нашего кока пересадили на балкер тоже с повышением. Для защиты и вспомогательных работ мистер Шепард выбрал тридцать самых достойных и подготовленных бойцов из роты охраны. В госпитале "Европы" наводил свои порядки хирург Фрэнк Стоун, подобранный недавно в шхерах экипажем Майкла Дорна со своей историей и супругой. Вдобавок прибыла группа водолазов в полном составе и с целым баркасом оборудования. До отхода они проверили состояние подводного кабеля и завершили все подготовительные операции. Джо Мунке заявил, что война на море невозможна без подводной разведки и диверсий, и с ним согласились. Ваня Грозовой поселил в кубрике "Европы" свой спецназ. Юрген в эти дни ходил расстроенный: мы забирали самых здоровых и работоспособных людей. И привезём ли их обратно, был ещё тот вопрос. Но вслух он ничего не говорил. Умный человек, он понимал, что мы вынуждены делать это не по своей прихоти.

Решено было задействовать все силы, и опытный обстрелянный экипаж "Европы" должен быть неразделим. Поэтому вопрос старшего механика для "Шельде" встал в полный рост. Вася Муравьёв был нужен на "Европе", да и рановато поручать парню такую ответственность в опасном и сложном походе. Проблему решил Морис Эдда:

– Мой второй инженер Франсуа Миньон на момент катастрофы проходил очередную военную стажировку. Его гражданская должность – старший механик контейнеровоза. Он уже немолодой человек, его жена работает и живёт в Ковчеге.

– И вы молчали, Морис!

– Не приходило в голову, пока не услышал о проблеме. Я могу предложить ему в ассистенты спасённых в Бресте турбинистов. С ними у нас тесновато, а у вас быстро разберутся, все гайки одинаковы.

– Гайки бывают большие и маленькие, и уже это отличает их друг от друга, так что здесь я с вами не совсем согласен. Но турбинистов забираем однозначно. Думаю, месье Франсуа сумеет их быстро переквалифицировать. Коллега, вы справитесь без помощника? – я обратился к главному инженеру "Пираньи".

Коллега взглянул на меня немного обиженно:

– Вы вынуждены ставить матросов на офицерские боевые вахты. Чем мы хуже?

Вертолёт лейтенанта Дорна стоял закреплённый на крышке третьего трюма балкера. Его обслуживал объевшийся в своё время рыбой специалист по прочности. В отдельном топливном танке было запасено 50 тонн керосина. Пилоты были поставлены на довольствие и расписаны по постам "Шельде" на случай всех возможных тревог. Мистер Ник службу поставил на широкую ногу. Единственное, во что он не вмешивался – это в технические детали подготовки аппарата к полёту и собственно управление полётом, и хитрые лётчики иногда под шумок турбины филонили его лекции.

Приняли запасы. "Европа" и "Пиранья" не брали ничего лишнего. Они должны быть лёгкими и подвижными. Всё грузилось в просторные трюма балкера и его цистерны. Оружие, боеприпасы, топливо, вода, продовольствие. Многое может понадобиться, и каждый командир по своему разумению заказывал на складах то, в чём может нуждаться корабль в дальнем походе.

Макс дал экипажам сутки на прощание с семьями и любимыми, Юрген отпускал с работы всех желающих. Мы с Евой и Сарой бродили по присыпанным первым снегом улочкам. Навестили Саида. Поужинали у Макса. Были только три пары и мистер Ник. Наш первый экипаж.

Ева впервые в жизни провожала мужа в море. Переживала, иногда плакала, ругала Ника за предательство. Но и этому пришёл конец, и уже за поворотом фарватера скрылись прощальные платочки. "Европа" рванула по обходному пути. Как уже повелось, "Пиранья" сразу скрылась под водой. Выход из родного фиорда – сложная и продуманная процедура. Балкер тоже имел свои предписания.

Миновав ставшие действительно пустынными Шетландские острова, мы уходили в открытую Атлантику и направлялись на юго-запад. Шли, соблюдая все предосторожности. Подводную лодку не видно было даже ночью, Петя с трудом угадывал её местоположение за шумами собственных машин и винтов. Средствами активного поиска пользовались редко. Наша задача – остаться незамеченными, подобраться к логову противника поближе и ударить внезапно и насмерть. Поэтому курс был проложен как можно дальше от берегов, подозрительные Азорские острова объехали, как говорится, десятой дорогой. Стало жарко – мы пересекали Экватор, проходящий сейчас через Северную Америку. Но было не до праздников Нептуна. Начался такой дикий шторм, что мы позавидовали морякам на "Пиранье", отсиживающимся в спокойной глубине.

– Не завидуйте этим бедным людям. Ночью им всплывать на подзарядку батарей. И в течение этих часов сами они завидуют мёртвым. Я много лет прослужил на дизельных лодках и знаю, что говорю – мистер Ник, пристёгнутый ремнями к высокому креслу вахтенного штурмана, попивал кофеёк. Он умело балансировал чашкой, чтобы не расплескать.

– Но вы даже не представляете, что значит болтаться в батискафе длиной восемь метров. Не было ни одного человека в истории "Дельфина", который хотя бы раз не воспользовался пакетом. Мы с Максом не исключение. Правда, всё дело в привычке. Через неделю Ева с Петром просили кушать, но мы не располагали особыми запасами.

– Фёдор Ильич, стыдно вам при живом свидетеле говорить неправду! Мы же не просили.

– Я хотел сказать, просили ваши глаза. Прости, Петя, я тогда гордился вами больше, чем собой и даже капитаном. Но молодые люди не умеют скрывать выражение глаз. Юный организм требует пищи, и это невольно отражается во взгляде. Дело в том, что мне самому тогда очень хотелось кушать. Возможно, я судил по себе. Ни Ева, ни Мари, ни Петя с тех пор не страдали морской болезнью. Или было, Петруччо?

– После того дрейфа мы вообще стали другими людьми, Ильич. Если бы не Мари с "Парусом мечты"… Кстати, вы видели в Бресте нашу яхту? Её кто-то поставил на кильблоки, прямо на причале. Корпус очищен и окрашен. Новая мачта с парусами!

– Это Василий с Марусей. Он парусный фанатик. Днём помогает на складе, а после ужина они с супругой часик-другой посвящают хобби. Даже дядю Сёму увлекли.

– А помните, как девушки хотели взять на буксир "Мари Роуз"?

– Помню, дорогой, особенно последствия.

Акустик потрогал свои драгоценные лопоухи и свернул скользкую тему. Мы просто коротаем штормовую вахту.

– Мистер Шепард, условный сигнал с "Пираньи": шумы неизвестного судна. Я пока ничего не слышу. Антуан – лучший из акустиков, которых я знал.

– Капитана на мостик! Усилить вахту! Световой сигнал на "Шельде": неизвестный корабль! Акустический сигнал на "Пиранью"!

Я бегу в машинное отделение, по телефону поднимаю Гену. На случай усиления – он мой вахтенный моторист.

"Европа", включив средства активного поиска, определила неизвестный корабль в тридцати милях. В радиусе чувствительности приборов нашей эскадры посторонних объектов больше не обнаружено. Через минуту после того, как Петя включил радар, появились сигналы локаторов чужого судна. Обстановка немного проясняется.