Экклезиаст в переложениях стихами

Хавэл хавалим(«суета сует») означает «пустое из пустого», «пустейшее» (аналогичный библейский оборот — «Святое святых»). Это словосочетание встречается лишь в двух стихах (1:2 и 12:8), обрамляющих собственно текст книги, и в обоих случаях оно переведено как «пустая тщета».

1:6... ветер... — Слово р­'yахможет обозначать как дух, так и ветер. Эта двойственность присутствует во многих случаях, начиная со второго стиха Библии («дух Божий витал над водою» или «ветер Божий веял над водою»). В данном месте скорее всего имеется в виду ветер, поскольку в предыдущем и последующем стихах речь идет о природных феноменах (солнце, море, потоки). Но возможен и подтекст: метания человеческого духа.

1:8 Все дела... — Или: «Все речи…».

1:13... сердцем... — Евр. либб­'u(«сердце мое») зачастую выступает в библейских текстах как аналог местоимения «я». (Точно так же и нафш­'u— «душа моя» — может означать и «жизнь моя», и просто «я».) Однако именно для книги Проповедника отождествить «сердце» с человеческим «я» было бы облегченным переводом. Здесь «сердце» — лишь часть психики или даже нечто отличное от психики; с ним можно поговорить (1:16). Такое «сердце» не имеет ничего общего с современной антитезой: сердце как средоточие эмоций и разум как рацио. Это «сердце» — как раз то, чем приобретаются и где хранятся разум и мудрость (1:16). «Сердцем» можно придерживаться мудрости, в то время как тело и чувственная сфера психики предаются «неразумию», т.е. наслаждениям (2:3). С другой стороны, и «сердце» может веселиться (2:10).

1:14... погоня за ветром. — Или: «страдания духа».

2:8... много наложниц. — Евр. Шидд'a вэшидд'oт— едва ли не самое темное место во всей книге. Шидд'oтмогут быть также переведены как «сундуки» (с сокровищами) или «музыкальные инструменты».

3:11 ...вечность...— В оригинале стоит ол'aм, что может означать «век, вечность» или «мир, вселенная». Изначальным было временн'oе значение; именно оно характерно для книг еврейской Библии. В новозаветном греческом еврейское понятие оламотражается как словом к'oсмос(«мир»), так и словом э'oн(«век»).

5:5Т.е. обет дан по ошибке.

6:4... дуновеньем... — В оригинале — хэвэл.

8:8... ветер... — Или: «дыхание».

9:10 Ше'oл— Нижний мир, обитель мертвых. Сюда попадают и праведники и грешники. Бытие душ в Шеоле призрачно: то ли они есть, то ли их нет (судя по этому стиху, скорее — нет). Перевод «преисподняя» совершенно неприемлем, поскольку преисподняя — это ад, место, где мучатся грешные души, а в Шеоле ничего подобного не происходит. Лучше, по-видимому, не изобретать описательные конструкции типа «царство теней», а оставить это слово без перевода.

11:5 Не знаешь ты путей ветра, не знаешь, откуда кости в животе у беременной... — И в этом случае руахпредпочтительнее перевести как «ветер»: о путях («кругах») ветра уже говорилось в (1:6), да и в предыдущем стихе (11:4) руах — явно ветер. Но всё же возможен и другой перевод: «Не знаешь ты, как приходит дыхание (дух?) в тело («в кости») зародыша».

ИЗ КНИГИ ЭККЛЕЗИАСТА Стихотворное переложение Германа Плисецкого

1

Сказал Экклезиаст: всё — суета сует!

Всё временно, всё смертно в человеке.

От всех трудов под солнцем проку нет,

И лишь Земля незыблема вовеки.

Проходит род — и вновь приходит род,

Круговращенью следуя в природе.

Закатом заменяется восход,

Глядишь: и снова солнце на восходе!

И ветер, обошедший все края,

То налетавший с севера, то с юга,

На круги возвращается своя.

Нет выхода из замкнутого круга.

В моря впадают реки, но полней

Вовек моря от этого не станут.

И реки, не наполнивши морей,

К истокам возвращаться не устанут.

Несовершенен всякий пересказ:

Он сокровенный смысл вещей нарушит.

Смотреть вовеки не устанет глаз,

Вовеки слушать не устанут уши.

Что было прежде — то и будет впредь,

А то, что было, — человек забудет.

Покуда существует эта твердь,

Вовек под солнцем нового не будет.

Мне говорят: «Смотри, Экклезиаст:

Вот — новое!» Но то, что нынче ново,

В веках минувших тыщу раз до нас

Уже случалось — и случится снова.

Нет памяти о прошлом. Суждено

Всему, что было, полное забвенье.

И точно так же будет лишено

Воспоминаний ваше поколенье.

Мне выпало в Израиле царить.

Я дал зарок: познать людские страсти.

Всё взвесить. Слов пустых не говорить.

Задача — тяжелее царской власти.

Всё чередой прошло передо мной —

Блеск, нищета, величие, разруха...

И вот вам вывод мудрости земной:

Всё — суета сует, томленье духа!

Прямым вовек не станет путь планет.

Число светил доступно звездочету,

Но то, чего на этом свете нет,

Не поддается никакому счету.

И я сказал себе: ты стал велик

Благодаря познаньям обретенным.

Ты больше всех изведал и постиг,

И сердце твое стало умудренным.

Ты предал сердце мудрости — и та

Насытила его до опьяненья.

Но понял ты: и это — суета,

И это — духа твоего томленье!

Под тяжестью познанья плечи горбь.

У мудрости великой — вкус печали.

Кто множит знанья — умножает скорбь.

Зерно ее заложено в начале.

2

Сказал я сердцу: испытай себя

Не горестью, а участью благою,

Живи беспечно, душу веселя!

И это оказалось суетою.

О смехе я сказал: дурацкий смех!

О радости сказал я: что в ней проку?

Вино избрал я для своих утех

И жил, не торопясь избрать до сроку

Ни мудрости, ни глупости, пока

Не станет окончательно понятно:

Чья доля в жизни более приятна,

Чья участь — мудреца иль дурака?

Предпринял я великие труды.

Неисчислимы все мои свершенья:

Дворцы построил, насадил сады

И выкопал пруды для орошенья,