Экобаба и дикарь
Шрифт:
Высокие спинки оказались удобны.
Я сразу поняла, что он — в полной моей власти, подчинен по-настоящему, с ним я могу дать себе волю, а не давиться, как с варваром. Все-таки какие они разные… Мачо на словах мне покорен, а в постели делает исключительно то, что хочет… А этот будет делать, что я хочу…
Теперь, значит, у меня два любовника. И что дальше — неизвестно…
Я встряхнулась. Время поджимает. Надо вытащить белье из машины, помыть посуду, прибрать комнату. Нижний сосед опять жаловался, что моя стиральная машина мало что стоит на
Белло не забыть. Собачонка: одно ухо оторвано, пуговки-глаза еле держатся. С десяти лет я не могу заснуть без него. Зверь даже иногда выбрасывал его по ночам: «Мало тебе меня?» — а я злилась и требовала игрушку обратно. К Белло ревнует, не то что к живому человеку… Курта он не потерпит. Хорошо, что уезжаю: будет время подумать. В любом случае вспять не повернешь. Что сделано — сделано.
Мне хорошо с Куртом — вот и все. И пьет он мало, и покорен. И тело у него такое прохладное, гладкое, доверчивое, не то, что у зверя — горячее, грубое, волосатое. После него в постели всегда полно волос, как от кошки. Ну вот, разве это хорошо?.. Конечно, такой волосатый!.. Иногда это приятно, но когда волоски попадают тебе в рот или еще куда — это уже плохо, это раздражает. У него не волосы, а шерсть. Как это поговорка по-русски — три шубы спускать?.. Три шерсти сорвать?.. Три меха снять?.. Ох, трудно…
Русский учитель часто говорил, что если хочешь реально выучить язык, то спрашивай «как», а не «почему» (этим ученые-почемучки занимаются). Так — и всё. Надо принять, освоить, осолить. Язык не для того, чтобы его чужие учили, а для самого народа. Как ему удобнее — так он и говорит. Вот почему мы, немцы, считаем задом наперед?.. Кто еще в мире говорит вместо «девяносто один» — «один и девяносто»? Это же маразм!.. Почему китайцы иероглифами пишут?.. Или арабы
— справа налево?.. Разные люди — разные языки. Было бы скучно, если бы весь мир был Германией.
Кстати, Курт отлично танцует, а для меня это важно: я очень люблю танцевать. Я просто отдыхала в его руках. И плечи у него такие выпуклые, округлые, на них так приятно класть руки. Да, с моим ростом это важно.
Тут позвонила Ингрид, начала выспрашивать, как дела с Куртом, и пришлось сказать правду — все равно узнает.
— Ну! — обрадовалась Ингрид. — И как?
— Ничего.
— Что значит «ничего»? Умеет?.. Может?.. Имеет?..
— Да, все в норме.
— А мачо сказала?
— Да. Поссорились.
Услышав это, Ингрид принялась меня пилить:
— Вот дура, зачем?.. Подожди, посмотри, как с этим дальше будет, а потом уж болтай, если это вообще необходимо. А лучше всего молчи как рыба. Ну а что ты сама чувствуешь?.. С кем тебе приятнее, с кем бы ты хотела быть?.. — допытывалась она. — Не только в кровати, а вообще, так, по жизни?..
— С Куртом я могу быть сама собой, а с мачо я подавлена. В Курте есть что-то новое, другое, свежее, а со зверем все известно. Да и устала я с ним, честно говоря. В общем, сама не знаю, чего хочу, — вырвалось у меня.
— Зато я знаю. Ты хочешь и того, и другого. И смотри не потеряй
их обоих. Знаешь, как легко между двумя стульями сесть, прямо задницей на пол? — предупредила Ингрид. — А Курт, кстати, знает о мачо?— Пока не сказала. Но придется, наверно. Я не могу лгать. По мне видно. Ну что я могу поделать? Краснею, язык заплетается.
— Ты что, спятила, ни за что ничего не говори! — взвилась Ингрид. — Курт такой обидчивый и гордый, он тут же бросит тебя, будь уверена. Он же немец!..
— Бросит? Я не вещь, и у меня с ним пока ничего особого нет. Подумаешь — переспали!.. Мачо, кстати, в сто раз обидчивее.
— Ну и поссорился с тобой, не звонит. Хочешь, чтоб и этот тоже?.. Мне лично кажется, что тебе лучше иметь отношения с немцем: и в кино сходить, и в гости, и в ресторан, и деньги у них есть, и свои они, и на людях не стыдно показаться… А иносранцы… Одни проблемы от них, не наших понятий люди… Тебе лучше его бросить, пока он тебя не прирезал, — зловеще закончила Ингрид, а я подумала, что она права: отношения не вернуть в прежнее состояние, да и вряд ли нужно, и пусть лучше все кончится хорошо и красиво, без дрязг и ссор.
Напоследок она сообщила, что едет с обоими любовниками на Рождество в Каир:
— Египет — это так интересно! Я все буду снимать на видео. У Лизуна хорошая камера, а Ебун в свое время занимался фотоделом, так что он тоже умеет снимать. А Домашнее Животное наказано, дома будет сидеть.
— Слушай, я хотела спросить… Как ты с ними в поездке управляешься, с двумя?
Ингрид захохотала:
— Проще простого. Один день с одним сплю, другой — с другим. Ну, чао-чао, когда приеду — встретимся!.. Пока!
Сразу после Ингрид зазвонил телефон.
— С кем ты, бог мой, столько болтала — я уже полчаса звоню? — спросил Курт, и нотки его голоса мне не понравились.
— А в чем дело?.. Я, кажется, сама плачу за свой телефон? — отрезала я. Этого еще не хватает!.. Из новых немцев, прыткий.
— Конечно, конечно, извини, просто я звонил несколько раз, — пошел он на попятный, сбавил тон и перевел разговор на Рождество: что я собираюсь делать и где встречать.
— Я уезжаю, меня не будет, — сообщила я, прижав трубку к плечу и вынимая тарелки из раковины.
— Куда?
— Куда люди уезжают на Рождество?.. Домой. К родителям.
— Да? — разочарованно протянул он. — А я думал, что мы встретим его вместе. У Бога под боком.
— А ты не едешь домой? У вас там, в бывшей ГДР, Рождество разве не празднуют? — уколола я его.
Он сделал вид, что не заметил:
— Работы много: опыты надо проводить, шеф не отпускает. Даже ночью придется дежурить.
— О!.. И ты сидишь там?.. Ночью?.. Один?.. Это так романтично — ночь, луна, колбы!
Курт засмеялся:
— Приходи, когда вернешься. А что за посуда там у тебя стучит?.. У тебя что, люди?
— Да.
— Кто?..
— Мой любовник, — ответила я, съезжая по острию ножа.
— У тебя есть любовник? — удивился он.
— А что ты думал, я сидела и двадцать три года тебя ждала?
Он помолчал и сказал:
— Мне тебя будет не хватать. Что-то между нами есть, ты не чувствуешь?
— Да, пожалуй, как же иначе?.. Конечно, что-то есть. Только вот что? — не удержалась я.