Экспедиция на Красную планету

Дик вновь остановился и огляделся. На улице начало темнеть, а частный сектор на окраине столицы имел настолько странную планировку, что найти нужный дом без помощи кого-нибудь из местных не представлялось возможным.

– Извините, бабушка! – обратился он к проходящей мимо него старенькой женщине. – Помогите мне, пожалуйста! Я заблудился! Как мне пройти по этому адресу? Боюсь, сам я здесь не сориентируюсь.

Он протянул женщине клочок бумаги с написанным на нём адресом. Та внимательно прочитала и уточнила:

– Вы ищете дом епископа Макария? Вы его уже прошли. Видите те купола? Это духовная академия. Вам надо было сразу за ней повернуть направо и идти по дорожке вниз, никуда не сворачивая. В самом тупичке улицы и будет его дом.

– Вернуться, свернуть направо, а потом прямо?

– Именно так. Всё прямо и прямо. Там не потеряетесь.

– Сердечно благодарю! – поклонился Дик незнакомой женщине и почти бегом направился к корпусу духовной академии.

Приятно в конце длинного и сложного пути осознавать, что ты уже вплотную приблизился к цели. Уже через десять минут он просил слугу доложить епископу о своём прибытии, а ещё через минуту предстал перед Макарием лично:

– Ба! – радостно воскликнул девяностолетний старец, опираясь правой рукой на трость и отводя в сторону левую руку, чтобы обнять ей дорогого гостя. – Кого я вижу? Дик Толи! Внук моего давнего друга Бартоло! Дай тебя обнять, мой мальчик! Как же ты вырос за последние десять лет! Как изменился! – он обнял смущённого юношу и легко похлопал его по плечу: – Крепыш, а? Хотя вижу, что замёрз. Кто ж в ноябре ходит без шапки? Бестолковая молодёжь! Давай, проходи к камину, будем греться. Прохор, организуй нам горячий ужин! – отдал он распоряжение слуге.

Дик быстро скинул с себя пальто, шарф и перчатки, разулся и пошёл за Макарием.

Епископ жил скромно. В его одноэтажном частном доме было всего три жилые комнаты. Первая служила гостиной, куда они сейчас прошли, и она же, судя по всему, выполняла функцию столовой. Здесь не было ничего лишнего: шкаф с посудой, круглый обеденный стол, шесть стульев вокруг него, большой камин и два кресла. Вторая комната была меньшей по размеру. В ней уместилась лишь кровать и письменный стол, а потому она являлась спальней и рабочим кабинетом одновременно. Третью же комнату в доме епископ отдал в пользование слуге Прохору, который следил за порядком и помогал старцу в приготовлении еды и в прочих бытовых вопросах.

– А я, как видишь, Дик, ещё больше постарел, – не скрывая печали, произнёс Макарий и принялся расставлять на стол парадную посуду. – Душой бодр и силён, а тело уже не то. Пришлось даже отойти от дел. Вот, сижу затворником. А ты, какими судьбами в Аклеме? Дома всё благополучно? Как поживает мой друг Бартоло?

Дик заулыбался:

– Всё хорошо. Дедушка весь в научных трудах, а у меня в институте каникулы, и я решил попутешествовать, разыскать друзей по переписке, набраться новых впечатлений. Я прилетел в Аклем днём и остановился в гостинице. Друзьям пока не звонил, считая своим долгом сначала навестить Вас.

– Вот спасибо тебе, дружок! Уважил, – похвалил епископ юношу, а затем, обернувшись к Прохору, который уже успел принести им ужин, поблагодарил и его: – Спасибо за помощь. На сегодня дел больше нет. Мы тут с Диком посидим вдвоём, поговорим по-родственному. А ты можешь быть свободен.

Слуга почтительно поклонился и покинул гостиную, а спустя пару минут было слышно, как хлопнула входная дверь дома. Дик вопросительно посмотрел на епископа. Старец пояснил:

– Прохор пошёл к соседям. Он у них каждый день гостит. Смотрят телевизор, играют в шахматы. Я для развлечений плохая компания: стар, скучен и слишком умён, – Макарий подмигнул своему молодому товарищу. – Зато теперь, Дик, мы спокойно поговорим, не боясь быть услышанными. Ешь и рассказывай свои новости.

Юноша свободно выдохнул:

– Я очень рад, а то уже начал волноваться, не придётся ли нам выходить для этого на прогулку? Погода сегодня не располагает. И снег колючий, и ветер.

Старец принёс из кабинета компьютер, включил на нём церковную музыку и подтвердил:

– Да, зимы у нас бывают суровыми. Это факт.

– А Прохор не в курсе Вашей деятельности? Или когда Вы говорили, что отошли от дел, Вы имели в виду и нашу работу тоже?

– Нет, мой мальчик. Я имел в виду только официальную работу, конечно. Достойную смену себе я подготовил, так что покину этот мир с чистой совестью и чувством выполненного долга, но борьбу за правду я буду продолжать, пока дышу. Что касается Прохора, он к этой правде ещё не готов, а посему для него лучше быть в неведении. Как говорят? Надёжнее всего хранит тайну тот, кто в неё не посвящён. Видимо, так.

Макарий, не выключая музыки, настроил на компьютере первый телевизионный канал. Там шли новости, а ежедневная передача о жизни экипажа на орбите пока не началась. Макарий поставил новости в беззвучный режим. Затем снова повернулся к юноше:

– Давай о делах, Дик. Моя разведка сообщила, что Штрефоль вчера вернулся из своего недельного турне «по островам». Пресса с утра показывает эксклюзивные фотографии его пляжных приключений. Но, я полагаю, это снимки трёхгодичной давности, а сам Штрефоль гостил вовсе не в том регионе, как он намеревается убедить общественность. Я прав? Что передаёт мне Бартоло?

Дик кивнул и тоже перешёл в разговоре на деловой тон. К тому же, Бартоло вовсе не приходился ему дедушкой. Это был его начальник, ответственные поручения которого должны быть исполнены тщательным образом:

– Да, Штрефоль за эту неделю имел насыщенную программу. Соблюдая меры конспирации, он проехался по девяти западным столицам. Имел конфиденциальные встречи с лидерами шести стран, с тремя председателями крупнейших банков, а также дважды участвовал в заседаниях клуба богатых и влиятельных.

– Тему встреч или, может, детали их разговора выяснили?

– Нет. Этого, к сожалению, не удалось узнать.

Макарий от разочарования даже руками всплеснул:

– Дик, ну как же так? У Бартоло столько агентов, такие связи! А в наш век электронных устройств и возможности слежения…

– Но и противодействие возможностям слежения в наш век не менее актуально! У Штрефоля бдительная охрана. А про лидеров государств, с кем он встречался, я и вовсе молчу. Что касается заседаний их клуба, они собирались узким составом. Только самые богатые и влиятельные. В этом кругу у Бартоло нет доверенных лиц. Мы не знаем, о чём они говорили. И нас это тоже беспокоит.

Дик замолчал, ожидая, что скажет на этот счёт мудрый епископ. Однако Макарий не спешил давать оценку услышанному. Он несколько раз в раздумье соединил ладони, погладил подбородок, постучал подушечками пальцев по столу, перебирая различные варианты. Наконец, произнёс:

– Они затевают что-то крупное, Дик. Что-то крупное и неприятное. Я бы много сейчас отдал, чтобы понять, что творится в сумасшедшей голове Люка Штрефоля! Хотя, может, ещё больше я хотел бы знать, кто за ним стоит, и откуда ветер дует?