Эксперимент

Лилит, привыкшая засыпать не одна, а под нежно шепчущий голос, чувствовала себя лишней в этом огромном доме. Он словно сам нашептывал ей об этом, через пугающую тишину.

Лилит лежала на кровати и каменным взглядом разглядывала тени, прислушивалась к шорохам в доме, в надежде, что это шаги Левиафана нарушают королевство тишины. Но это был всего лишь ветер, одинокий и привыкший к пустоте. Раз в полчаса он прогуливался по дому и снова уходил. Ему будто не нравилось там, даже он не хотел задерживаться в этом падшем месте.

Лилит перевернулась на живот и уткнулась носом в подушку, вдыхая впитавшийся запах желания и страсти. Как она не пыталась закрыть глаза, они не слушались ее, и просто всматривались в ткань наволочки. Лилит ждала и ждала, и не знала, а стоило ли ждать…

Левиафан тем временем уже был в другом городе и пытался убить каждое чувство, каждую эмоцию, каждое воспоминание о девушке со змеиным кольцом на руке. Он уже почти не злился, просто хотел все забыть, притвориться, что никогда не встречал Лилит, но у него не получалось.

В венах застывала кровь, по меньшей мере, четырех человек, и он уже больше не мог смотреть на красную вязкую жидкость. Огромная кружка пива, пачка сигарет и пепельница – это все, что желали видеть глаза.

– Sebastian, hallo. Wie get’s? Mir? Scheie. Frag mich das nicht, ja? Schlecht. Sehr schlecht. Ich begann nachzulassen. Ich hab’ sie verlassen. Was? Was begreifst du nicht? Fass ich mich doch? Sprichst du mit mir? Sicher? Ich bin ruhing! Wirklich! So. Wir haben uns getrennt. Ich kann es nun nicht mehr. Gestern wollte sie mich niederschieen. Es ist Wahnsinn! Ich hab’ einen warhaft grlichen Fehler begangen. Ich war in sie verliebt…Jetzt bin ich. Aber sie ist unm"oglich und ich kann nicht mit ihr zusammen sein. Sie vernichtet mich. Ich gehe nie zur"uck. Nein. Sie bringt mich um, ganz bestimmt…oder bringe ich sie sich um. Der Teufel soll das alles holen! Ich bin m"ude…so m"ude…rufe ich dir zur"uck. Ich wei nicht wenn. Wart darauf. Bisdann…¹²

Левиафан бросил телефон на стол и оглянулся. Кругом щебетали девушки, кричали ребята, бар был оживленным. Лето же все-таки как-никак, середина ночи – пара молодежи. Левиафан вновь уставился на кружку: взгляд изучал белую пышную пену. А пальцы вытягивали одну за другой сигареты из пачки. В тот момент он ненавидел каждого, кто был рядом с ним, ему хотелось перебить весь бар и облегчить тем самым свою душу, но он даже этого не мог сделать. Мозг был слишком занят обдумыванием недавнего прошлого, которое никак не хотело отправляться в далекие архивы памяти. И что-то весьма наглое и бескомпромиссное настойчиво твердило лишь одно слово: «Вернись».

Под утро люди потихоньку начинали покидать бар. Становилось все тише и тише, смолкали голоса, а вампир продолжал сидеть, как монумент. Он ни разу не пошевелился, разве что только когда курил. Ему просто не хотелось шевелиться.

Прошло ровно пять дней с момента ссоры. Ровно пять дней Лилит что-то делала, лишь бы не сидеть без дела, стараясь делами отвлечь разум от ожиданий возвращения черной машины. Ровно пять ночей она находилась в бреду, практически не спала, практически не ела. Ровно пять дней Левиафан слонялся по городам, полностью потерянный. Ровно пять ночей он занимался изгнанием беса из своего сердца, имя которому Лилит, с помощью других женщин. Но они плохо справлялись с поставленной задачей. Имя Лилит совсем не хотело покидать его разум, ее образ все время стоял перед глазами, а голос звучал в ушах.

Вампира безумно злила и раздражала собственная слабость и неспособность других женщин справиться с его болью. И они погибали, прямо у него в объятиях, в то время как Лилит погибала без него.

Пять дней внутри нее копошилось отчаяние и страх. Надежда умерла уже на четвертый день. Тело, после ее смерти, словно сбросило огромный груз и наполнилось легчайшей пустотой и отчаянием.

Все пять дней солнце пыталось пригреть всех тех, кому было плохо. Голубой цвет безоблачного неба пытался успокоить всех тех, кто переживал. И птички пели всем тем, кто хотел их слышать. Сама природа сжалилась над страдающими людьми. Но кому нужна природа, с ее веселым солнцем, бескрайним и просторным небом, поющими, глупыми птицами, умеющими свободно парить в небе, когда тоска грызет тело?

За окном мелькали деревья, иногда домики с разноцветными крышами, или самые красочные поля и луга. Левиафан не мог игнорировать естество и, с печальной улыбкой, все-таки разглядывал окружающий мир.

Он ехал, как всегда полностью доверяя глазам, куда им хотелось, туда поворачивали руки. Машина мчалась без остановок, и когда темнота начала наползать на мир, погасли фары, чтобы не раздражать ночную жизнь светом.

– Может надо срочно кого-то полюбить? Кого-то нормального, доброго, пусть даже не красивого, лишь бы только адекватного. И все было бы так сладко, как в раю…Тьфу! Какой бред! А чем я занимался в течение нескольких дней? Пытался любить…и что из этого вышло? По-моему, я столько людей за всю свою жизнь не убил, сколько за эти дни. Да черт с этими людьми! Они все равно ни на что хорошее не способны, особенно женщины! Ведь именно на них я надеялся, как последний идиот, надеялся на их помощь, спасти меня от чувств. А вот если бы я попросил их уничтожить меня, все, до одной, справились бы с этим. Что? Что ты мне там шепчешь, глупая голова? Вернуться? Ну уж нет! Чудеса, какие, а? Мой собственный разум предлагает вернуться в ад, из которого несколько дней назад бежал впереди меня! Вот уж не думал, что организм восстанет против меня! Глупая затея! Думай, должны быть другие идеи, получше… Но ей стоит выразить мое уважение и удивление! За такой короткий период, эта женщина лишила меня всего, две самые дорогие потери – это Мормо и собственно я сам. Друга мне никогда не удастся вернуть, но я должен попытаться найти себя. Я сейчас с ужасом представляю, что было бы, если бы она была вампиром! Да меня давно бы уже спалили! Добрый друг мой, Мормо, как же ты был прав, сказав мне: «не играй с женщинами, они все равно выйдут победительницами!». Надо было еще тогда тебя послушать. Собрать ее вещи, посадить в машину и пожелать счастливого пути, но без меня. И никогда, никогда не открываться ни одной женщине, близко не подпускать к себе эту чуму, она слишком заразна. Чертов вирус, который распространяется по организму со скоростью света, сжирая все на своем пути. Ой, ой, ой! Это ж надо быть таким дураком, чтобы собственноручно разрезать вены и впустить этот вирус в бурлящий кровяной поток. Да от этой чумы не спасет не один противочумный костюм! Все же так просто! Женщина работает в дуэте с любовью, а с этой тварью проблем намного больше, чем просто с одной женщиной. Если любовь каким-то чудом не пробилась в организм, то ее напарница – женщина бессильна! Да она просто ничтожна без любви! Одной ей не удастся сделать с мужчиной вообще ничего, разве что только опозориться и унизить саму себя! Без любви нет женщины, пустое место! А пустое место не способно вызвать ни одну эмоцию, ни одно чувство, только безразличие. А вот выкинуть любовь из организма практически невозможно. Придется ждать, когда эта тварь подохнет сама внутри, прихватив с собой все воспоминания, всю ту боль, которую они причинили мне до этого! А я потом спляшу лезгинку на ее останках! Если она меня с собой не заберет! Хотя этого у нее точно не выйдет, для начала ей придется побороться с моим самолюбием. Оно у меня тоже достаточно сильное и может противостоять женщине с ее хреновой любовью!

Левиафан ехал и ехал в темную пустоту, пока, наконец, не остановился у собственного дома. Он прищурил глаза, словно не веря им, и стал изучать тусклое здание.

«Чертовы глаза! Вы меня предали! Вы куда меня привезли? Выколоть бы вас за это! Ладно, раз организм уже весь сожран вирусом, буду действовать мозгом и жестоким расчетом!»

Левиафан хотел было сдавать назад, как услышал пронзительный визг.

– Нет!

Лилит услышала шум двигателя, шорох подъезжающей к дому машины, и естественно сразу же выбежала на улицу. Но увидев, что вампир обнимает пассажирское кресло, смотря назад, она закричала.

Левиафан резко обернулся и включил фары. В свете фар стояла она, маленькая и хрупкая, в трусах и в майке, прикрывая рукой глаза от света. Волосы были взъерошены, а на лице пробивалась улыбка, сквозь слезы. На ней не было лица. За неделю она исхудала, губы были все синие, глаза красные, руки тряслись.

Левиафан откинулся на подголовник, закрыл глаза и тяжело вздохнул. «Вот теперь я проиграл» – подумал он, – «Нет! Нет, Лилит, нет!».

Он открыл глаза и снова посмотрел назад, переключив рычаг на заднюю передачу. Когда он взглянул вперед, Лилит исчезла, и, со спокойным сердцем, он резко нажал на газ. Машина отрывисто дернулась и покатилась назад, а Левиафан взглянул в зеркало заднего вида, и сердце его словно облили холодной водой. Там, в двух метрах от машины стояла Лилит, а огромный зад джипа летел на нее. Девушка просто зажмурилась, а руки сжались в кулаки. «Не отпускай педаль, не отпускай!», проскочила мимолетная мысль, в то время как, левая нога уже чуть ли не асфальт продирала тормозной педалью.

Лилит открыла глаза и с дрожью выдохнула, разглядывая логотип машины прямо перед лицом. Левиафан горько усмехнулся и ударил по рулю, затем выпрыгнул из машины и оперся на нее одной рукой. Лилит подлетела и вцепилась в него руками, крепко обнимая и целуя. Но вампир стоял как памятник, ни один мускул не дрогнул на его лице, хотя внутри все просто орало от боли, от прикосновений этой женщины, словно она обжигала его, и в тоже время что-то радовалось. Он не обнимал ее, не отвечал на поцелуи, он не знал, что делать, поддаться разуму или чувствам.

– Тебе совсем жить не хочется, да, Лилит? – спросил Левиафан томным голосом, слегка отталкивая ее от себя. – Знаешь, как я сейчас хотел забыть, что у этой машины есть тормоз?

– Мне плевать…я не дам тебе больше уехать! В противном случае, тебе придется переехать меня.

– Ты сумасшедшая. Серьезно. – Левиафан вздохнул и как-то по-доброму посмотрел на нее, что аж самому противно стало.

– Ты можешь называть это как тебе нравится. Ты можешь называть меня, как тебе хочется. Ты можешь ненавидеть меня, пытаясь вырезать из своего сердца мою частичку. Ты можешь убить меня, я не боюсь. Ты можешь делать все что хочешь, но ты отсюда не уедешь! – Лилит закрыла глаза, облизнула пересохшие губы, крепко цепляясь за его руки.