Эксперт

Прокурор добавил.
– Если верить информации, предоставлений с места работы, то водитель действительно работал на этом маршруте четыре года и пять месяцев. Но этот срок не гарант защищенности от ошибки! Никто от этого не застрахован.

– Допустим, водитель ошибся. Вы видели ограждение?
– Я указал пальцем на вершину склона, оно призрачно рисовалось в пелене тумана.
– Там стальные сваи длинной пять метров и диаметром двести миллиметров забитые в твердую горную породу на глубину в три с половиной метра на расстоянии два метра друг от друга. Эти сваи объединены между собой стальной лентой толщиной в восемьдесят и высотой в четыреста миллиметров на протяжении целого километра! Данное ограждение соответствует государственному стандарту и имеет высшую категорию прочности. К слову, оно здесь специально установлено, чтобы на таком резком повороте какие-нибудь не внимательные водители не съезжали с горы на своих автобусах. В свете выше всего сказанного, как по-вашему, автобус, весом около трех тонн, пусть даже на скорости в сто километров в час, мог пробить ограждение, рассчитанное на точечный удар куда большей силы, чем мог реализовать этот автобус?

– Слушая мой вопрос, лица членов сильно нахмурились. Их глаза перескакивали то на моё лицо, то на склон, то на очертания поломанного ограждения. После короткого молчания дорожный инспектор нашел нужные слова.

– Видимо мог! Неизвестно в каком состоянии было само ограждение. К тому же, этот автобус весит больше трёх тонн, - он на секунду задумался, - Я думаю пять, а если с пассажирами, то все пять с половиной.

– Да хоть двадцать. Этого все равно недостаточно, чтобы сорвать стальную ленту ограждения!
– Я старался держать себя в руках и говорить максимально непринужденно.
– Да вы на раму автобуса посмотрите! Лобовая часть практически не повреждена.
– Я подошёл поближе к автобусу, и указал пальцем.
– Вот, глубокое повреждение только справа. Рама приняла удар и деформировалась вовнутрь сантиметров на тридцать. Такое повреждение оставляет крепкое лобовое столкновение с легковым автомобилем, но не как таран стального ограждения!

– Что вы хотите сказать?
– Резко вставил прокурор.

Этот вопрос застал меня врасплох.
– Что я хочу сказать? Ммм... У меня есть мнение... У меня есть мнение, что автобус упал сюда не случайно. Возможно, его сюда столкнули!
– Когда я это говорил, я не смотрел в сторону членов комиссии, а пристально всматривался в раму. Я не знал, как на мои слова отреагируют эти люди. А отреагировали они критически. Я тут же услышал невнятный вой и скользкий гул неуловимых слов.

– Умышленное убийство!?
– Удивлённо спросил прокурор, выждав, пока реакция окружающих его людей угомонится.
– Нет никаких оснований так полагать!
– отрезал он.
– Совершенно очевидная ситуация, не надо ничего выдумывать!

– Вам, как эксперту, конечно виднее, насколько тот или иной характер повреждения соответствует ситуации, - подхватил дорожный инспектор, - но я, как опытный сотрудник, повидавший не мало дорожно-транспортных происшествий, могу с уверенностью заявить - эта трагичная авария - результат ошибки водителя. Характер повреждений - это уже второй вопрос, который здесь неуместен.

Меня удивляла их принципиальная позиция. Их заключения казались предвзятыми и это все больше меня настораживало! Даже если они так уверены, что это несчастный случай, почему нельзя предположить хотя бы теоретически возможность покушения? Почем бы не попробовать развить это предположение хотя бы в теории? Эти люди намеренно не хотели ни о чем думать... Не успел договорить дорожный инспектор, как в разговор снова ввязался прокурор. Я молчал и слушал.

– И что вы предлагаете? Опираясь на какие факты, вы собираетесь поднять вопрос о полной технической экспертизе!? Я с этим категорически не согласен!

– Во-первых, я ещё не говорил, что собираюсь проводить техническую экспертизу.
– Аккуратно начал я. В воздухе запахло жаренным, я начал обходить острые углы.
– Во-вторых, хочу сказать, что наверху, когда я осматривал дорожное полотно, я заметил остатки металлической стружки. Она была приблизительно в тех местах, в которых каким-то магическим образом переломился железный отбойник. Глядя на эту стружку и на форму деформации железа, мне подумалось, что ограждение предварительно обработали. Быть может, его заранее подпилили.

– Не может быть! Здесь? Кто? Зачем? Я, например, не заметил никакой стружки. Вы наверно перепутали ее с дорожным мусором. Марк, вы чего-то выдумываете!

– Прокомментировал прокурор.

– Да это же не автобус инкассации, в нем не было ничего ценного! Кто на него будет покушаться? О чем вы говорите, что за вздор?
– Сказал помощник прокурора.

– И правда, какие мотивы?
– Подхватил инспектор.
– Обычные люди ехали на обычную работу! Кто? Зачем? Абсурд!

– Мотив может быть очень несущественный, - возражал я.
– Говорить об отсутствии мотива непозволительно в такой ситуации. Что касается, - за моей спиной раздался хруст веток. Посмотрев на склон, я увидел, как спускается Дмитрий. Он держался руками за верёвку и длинными прыжками двигался к нам.

– Всем привет.
– Тут же крикнул Дима.
– Как дела? Хреновый денёк, не правда ли?
– Спустившись на выступ, он оценил своим взглядом автобус.
– Матерь божья, ну и чертовщина!
– Его взгляд переместился на склон.
– Сколько раз он кувыркнулся, раз двадцать? Неудивительно, что никто не выжил! Господи, о господи, ну и дела!
– Выдержав паузу, он прикусил губу и пройдя около восьми шагов оказался по правое плечо от меня.
– Что у вас тут? Что вы все так уставились на меня?

– Ваш коллега утверждён, что эта трагедия произошла не случайно. По его мнению, на автобус было свершено покушение.
– Выдавил из себя прокурор.

Дима посмотрел на меня. Его щеки, покрытые веснушками, были заметно порозовевшими. Короткие рыжие волосы были уложены в странную причёску, напоминающую ежа. Он был среднего роста, немного сутулый. Туповатые черты лица и хитрая улыбка придавали ему загадочности. Выглядел он лет на тридцать пять или сорок.

Услышав слова прокурора, Дима потёр свою тонкую шею правой рукой и протяжно проговорил.
– Ну что же, каждый из нас имеет право на мнение. На то мы и организованная комиссия, чтобы предполагать и что-то утверждать. Сейчас мы во всем разберёмся. Позвольте я переговорю с глазу на глаз со своим коллегой?
– Он положил руку на мое плечо.

– Да, да, конечно, о чем речь!
– Ответил прокурор. Остальные закивали головами.

Мы отошли на достаточное расстояние, чтобы нас никто не услышал. Как только мы остановились, он начал.

– Спасибо, что подменил меня сегодня! С раннего утра пришлось ехать к маме, у неё водопровод дома прорвало, трубу давлением прямо с корнями вырвало!
– Он улыбнулся, оскалив свои желтые зубы.
– Представляешь, захожу в ванную комнату, а там целый фонтан куражится. Туда, сюда, и на потолок, и мне в лицо! Ух, как я разозлился! Хорошо, что мама вовремя сориентировалась и электричество выключила, а то поджарило бы всех, и кошку, и черепаху в аквариуме, и маму мою! Не дотерпела эта труба до ремонта, не дотерпела... Но ничего, теперь я в суд подам, и с домоуправляющей компании три шкуры спущу! Ох, дела...

Я не знал, как реагировать на его рассказ. Вроде и история грустная, а вроде он и не особо печалится. Никогда не знал, как себя вести в такие моменты. Все же, я скромно улыбался в такт его насмешкам, периодически добавляя пару обобщающих слов. Он продолжил.

– Давай мне документы, тебе они больше не пригодятся.
– Я протянул ему справку, схему и протоколы.
– Ага.
– Пауза. Он вертел документы в своих руках.

– Скажи мне, с чего ты взял, что автобус... как он там сформулировал? Что на автобус, - 'совершено покушение'?

– Ни один автобус, если он, конечно, не перемещается над землёй с помощью ракетных двигателей, не способен по такой траектории угодить в ограждение! Вы хоть на схему посмотрите, - он резко меня перебил, восклицая своим деревянным голосом.

– Никаких Вы! Меня зовут Дима, зови меня Дима. Ни к чему эта официальность. Не люблю, когда кто-то называет меня на Вы!

Я улыбнулся и одобрительно покачал головой, стараясь сгладить неловкий момент.
– Да, Дим, конечно. Дима так Дима.

– Так что ты там про схему?
– Он вертел её перед своими глазами.