Экстрасенсорика. Ответы на вопросы здесь

Тут ко мне заходит Василий с фотографиями и предсмертными записками. Говорит: «Вы все правильно увидели». Протягивает две фотографии. Я спрашиваю: «Это мама с сыном?» Он отвечает: «Да». Я говорю: «Сразу скажу, что их нет в живых». Меня спрашивают, этого ли мальчика я увидела в ванной. Я отвечаю: «Вы знаете, нет, не этого. Тот другой, фантом того мальчика лежит в ванной. А фантом этого мальчика – где-то здесь, в комнате. Вот эта мебель не здесь стояла, она стояла тут. А отсюда какую-то мебель убрали», – показываю на место, где раньше стояла кровать. Вера протягивает мне фотографию другого человека. Я говорю: «Вот этот человек лежит в ванне». Вера говорит: «Это мой брат». Я говорю: «А-а-а… Вы знаете, его как черная воронка затягивает. Его несчастья преследуют одно за другим. У него авария была? Я вижу, как он человека сбил. Железка помялась, с ним все в порядке. Он один был? Я не вижу, чтобы он один был. С девушкой ехал, да? Она его девушка, верно? Такая русая с мелированными прядями, плохое зрение. Работает, помешана на карьере. Совсем его как будто задавила своим авторитетом. Он же не в городе сбил, верно? Где-то в деревне, на небольшой скорости. Ссорился он со своей девушкой, оттого не заметил человека. Его судили, да?» Вера понимает меня неправильно и говорит: «Нет, не судили». Я: «В смысле, судили, но срок не дали». Вера кивает головой. Потом говорю: «Вы знаете, его фантом надо сжечь. Человек имеет свойство возвращаться к своему фантому. Не здесь, но в другой ванне он к нему вернется». Меня спрашивают, могу ли я это сделать, я отвечаю: «Я могу это сделать, только есть одна проблема: другие экстрасенсы не почувствуют, что там что-то было». Вера просит меня почистить ей квартиру после съемки. Потом Василий протягивает мне предсмертные записки. По ходу чтения я все комментирую про него, его отношения с ней, его отношения с Артемом. Долго спрашивали, как они умерли. Говорю, что им смерть нашептали в уши, нашептала черная сила. Они не ведали, что творили. Потом меня отводят на кухню и просят рассказать про кухонный нож. Я смотрю и просто не врубаюсь, что это за нож и откуда он взялся. Василий спрашивает: «Нонна, скажите, пожалуйста, вы не видите, что меня этим ножом хотели убить?»

Эксперимент длится почти час, привидения делают все, чтобы наши съемки не состоялись (когда я пошла давать интервью, в коридоре перегорели лампочки… нашим оператором пришлось поменять лампочки, чтобы был нормальный свет). Я смотрю в упор на Василия и говорю: «Вам не нужно пить. Вы делаете себе хуже. Не нужно себя винить, вы ни в чем не виноваты. Вы думаете о том, чтобы наложить на себя руки. Не надо этого делать, вы совершите большую ошибку. Подумайте о Вале, ведь ей будет очень сложно без вас. Вы как звено, которое соединяет два мира: мир мертвых и мир живых. Вы уйдете, но за вами уйдут еще два человека. Подумайте о них. Неужели вы желаете им плохого? Забудьте все, продайте квартиру, порвите эту связь с прошлым. Если бы Богу было угодно – Он бы вас забрал. Но ведь Он дает вам жизнь, цените это». Он впитал все, что я сказала, и я почувствовала, как у него внутри как будто что-то из-под пыли и копоти вышло… как цветок… Это была надежда.

Дальше я давала интервью, сказала, что квартира проклятая, что всем надо помыть руки после того, как они из нее выйдут.

Пришла, села в автобус. Голос сел, говорить не могу, в голове туман, дрожу. Приходит журналист «КП», берет интервью у Турсуной, спрашивает, где я. Подходит ко мне, я прошу ее рядом со мной не садиться, потому что чувствую себя плохо. Она не садится, спрашивает про испытание, потом интересуется по поводу своей личной жизни. Время час ночи. Я говорю, что я не в состоянии что-либо делать и пусть она меня извинит. Она уходит, и буквально через пять минут ко мне подходит администратор и говорит, что Вера хочет со мной поговорить. Я отвечаю, что я не хочу никуда идти, на что оно мне, мол, надо, Вера ждет у автобуса.

Подхожу к Вере, идем в дом. В квартиру не заходим, потому что там дает интервью Василий. Двадцать минут стоим в прихожей, общаемся. Потом съемки заканчиваются, и нам разрешают зайти в квартиру. Проходим на кухню, она наливает чай мне, себе и одному из редакторов. Пьем чай, непринужденно беседуем. Потом редактор нас оставляет, я начинаю рассказывать Вере всю ее жизнь: про ее мужа, про ее любимого человека, про ее детей. Она приносит мне фотографии, мы обсуждаем будущее. Потом режиссер говорит: «Нонна, посмотри на себя, пойдем в автобус. День был тяжелый, надо отдохнуть». Вера берет мой номер, мы возвращаемся в автобус.

Полчетвертого утра, мы трогаемся прочь из Ярославля. В 10 утра нас высаживают у «ВДНХ». Доезжаю домой.

Весь день чувствую себя плохо, меня рвет, температура.

Ночью звонит мне Вера. У нее мебель ходит ходуном в квартире, ребенок плачет и задыхается. У Веры нервы на пределе, она рыдает, ей страшно. Ее сын ложится на кровать, где раньше спал Артем. Вера пытается его оттуда стянуть, а ребенок не своим голосом говорит: «Убери от меня руки, не трогай меня, я хочу спать здесь». Она уже и так и этак хочет его оттуда перенести, а он дрыгает ножками, кусается. Я говорю ей, что надо сделать, чтобы он успокоился. Через полчаса она снова мне звонит (мы так договорились), говорит, что подействовало, что ребенка удалось стащить с дивана, что он успокоился. Но ей по-прежнему плохо. Я советую ей отвезти малыша к бабушке, а самой как можно скорее найти другую квартиру и переехать.

После этого мы почти каждый день созваниваемся, она держит меня в курсе, я, как могу, поддерживаю, ибо переживаю сильно за них и чувствую свою ответственность.

На следующий день у нас снова испытание.

P. S. Сегодня мне звонила Вера. Она очень хотела приехать ко мне на консультацию в Москву. Она удивлена тем, что не показали, как ко мне вышел Василий, и тем, что не показали ни слова из того, что я рассказала про Артема и его маму.

Ее брат в шоке от передачи, от того, что я никогда его не видела и столько о нем знаю. Он хочет приехать в Москву, чтобы встретиться со мной лично и поговорить о своей жизни.

04.03.2008

Президентские выборы

Ну что же… приступим к серии, которая была в прошлое воскресенье.

Утром нас собрали в метро, пошли мы на какую-то центральную улицу Москвы.

Шел дождь, было пасмурно.

Нам сказали суть задания, я покривилась, говорю: «Неужели непонятно, кто выиграет?» А мне отвечают: «Понятно, но вы должны назвать проценты».

Помню, что я поставила на первое место Медведева, на второе – Зюганова, на третье – Богданова, на четвертое – Жириновского.

Медведеву я отвела 67,5–70 %, Зюганову – 12–15 %, Богданову – где-то 8 %, а Жириновскому – 4–6 % (честно говоря, смутно помню).

В тот же день нас позвали на второе испытание. А потом – на третье. За сутки был конкретный марафон.

15.03.2008

Пропавшие мальчики

Расскажу вам и про это испытание.

Как вы помните, в то утро мы давали свои прогнозы относительно того, кто будет президентом России.

Встретились на какой-то станции метро. Я шла чуть ли не последняя.

Захожу, сидят М. В. Виноградов, две женщины и мужчина (как потом выяснилось, оперуполномоченный).

Мне говорят: «Нонна, присаживайтесь. Что вы можете рассказать об этих женщинах?» Я не сажусь, а начинаю сразу считывать с них информацию, говорю: «Вот у этой женщины (показываю на Эвелину)… 2 фантома… одна девочка, другой мальчик. Девочка такая живая, движется… а фантом мальчика прямо взрывается».

Смотрю на другую женщину: «У этой женщины рядом много фантомов, но я вижу фантом мальчика». Сажусь и продолжаю: «Их объединяет трагедия. У них пропали мальчики». Спрашивают, при каких обстоятельствах.

Закрываю глаза и говорю: «Эти две мамочки очень любили своих детей. Они не виноваты. Трагедия произошла не дома, не во дворе… похоже… там много детей… их там собрали… лагерь… это было летом… такие дома специфические… там есть река… реку я 100 % вижу… одного у реки украли… посадили в машину белую и увезли». Я прошу дать мне фотографии детей, чтобы понять, правильно ли то, что я вижу. Получив фотографии, я повторяю свою версию. Просят назвать возраст детишек. Называю.

Потом я говорю: «Вот эта женщина (показываю на Ираду) обращалась к известному экстрасенсу, заплатила большие деньги. Но ей не помогли». Ирада подтверждает. Скажу наперед, она действительно заплатила БОЛЬШИЕ деньги, но ей не помогли.

Говорю, что одного мальчика в живых не вижу, но мне бы не хотелось говорить, что с ним. Виноградов спрашивает женщин: «Вы готовы услышать то, что скажет вам Нонна?» Я говорю: «Вы знаете, Я НЕ ХОЧУ ГОВОРИТЬ ТО, ЧТО Я ВИЖУ». Мамы отвечают, что за семь лет поисков слышали разные версии. Я говорю, что на фантоме одного из мальчиков я не вижу органов: почки и какого-то органа из брюшины.

Про второго мальчика говорю, что над ним применяли насилие сильное, что ощущения путаются, может быть мертв, а может быть, жив, но что я не чувствую его в России, не чувствую его рядом с нами. Меня спрашивают, что если он жил, сколько примерно? Отвечаю, что года два точно жил.