Экстрим на сером волке

Девочка была инвалидом, ездила в коляске. Фима не снесла горя, продала избу с участком и запила…

Так они и жили. Правда, часто Фима к Миле не приходила, заявлялась раз в месяц, выдавала очередную порцию душещипательных рассказов и брала подаяние. Мила протягивала Серафиме червонец и считала, что откупилась от пьяницы. Вскоре она подметила некоторую цикличность событий. В середине месяца шум за стеной утихал. Потом два-три дня стояла могильная тишина. Затем Фима являлась к Миле и шептала:

— Дай чуток, в долг, пенсию получу и отдам. Жизнь моя горькая, вот послушай, что расскажу…

Получив целковые, Фима испарялась, а через сутки за стеной снова начинался шум, гам, крик, вопли.

В это же время к Серафиме всегда приезжала женщина, трезвая, бедно, но чисто одетая. Долго она не задерживалась, входила в квартиру и быстро покидала ее.

— Сестра моя, — пояснила один раз Фима, когда Мила, выйдя на лестничную клетку с помойным ведром, наткнулась на женщин, стоявших перед лифтом, — навестить приезжает, в деревне живет, ухаживает за могилкой моей Анжелики. Эх, ты только послушай! Стояла моя доченька на шоссе, красавица, умница, отличница, в белом платье, на голове полевые цветочки. Вдруг откуда ни возьмись — машина! Сшибла она мою кровинушку насмерть…

На глазах Фимы заблестели слезы, но Миле было недосуг выслушивать очередные бредни.

— Ведро пахнет, — сказала она и пошла к мусоропроводу.

Мила стала вытряхивать помойку и услышала звонкий голос сестры Фимы:

— Ваще сдурела, идиотка! Болтаешь невесть чего!

Договоришься, что он узнает! Ступай домой, кретинка.

Хлопнула дверь. Мила взяла пустое ведро, вернулась в холл и увидела родственницу Фимы.

— Уж извините, — сказала та, — небось вы поняли давно, что моя сестра алкоголичка.

Мила кивнула:

— Это сразу видно.

Сестра Фимы вздохнула:

— Горе горькое. Никакой девочки Анжелики не было, уж и не знаю, с чего она ее придумала!

— Пьяницам часто нужен повод, чтобы приложиться к бутылке, — пожала плечами Мила.

— Мальчишки-то у нее есть, — говорила женщина, — она их без счета нарожала. Старшие от мамки сами ушли, а тех, что помоложе, государство отняло.

Лишили Фиму родительских прав.

— Может, оно и правильно, — кивнула Мила, — таким детям, как это ни ужасно звучит, лучше в интернате.

— Да уж, — покачала головой собеседница, — мы раньше вместе жили, только мой муж не вытерпел, ему от родственников эта квартира досталась, ну он Фиму и отселил. Конечно, могли сдать комнаты, только с Серафимой рядом не просуществовать, теперь я наезжаю каждый месяц, проверяю, что и как. Вот докука, послал господь сестру.

— Вам не позавидуешь, — посочувствовала Мила и ушла.

С тех пор она еще пару раз сталкивалась с Фиминой сестрой, но больше с ней не беседовала. К соседке ходил еще один постоянный гость. Мужчина неопределенных лет, приезжал он на машине и нагло парковал ее прямо у подъезда. Личность незнакомца Мила установила случайно. Прибежала с работы и обозлилась: прямо перед ступеньками, ведущими в башню, стоит иномарка, в подъезд можно протиснуться только боком между грязным автомобилем и железным ограждением.

Мила попыталась просочиться в щель и порвала чулок. Полная здорового негодования, она в сердцах воскликнула:

— Ну какой урод так ставит тачки!

Сидевшие на лавочке невдалеке старушки мигом выдали ей полную информацию. Колеса принадлежали Леониду Варькину, сыну пьяницы Фимы. Парень прикатывает к матери, как поезд, по расписанию. Каждый месяц заявляется, долго не сидит, проведет в квартире минут десять и убегает.

— Небось поджидает, пока мамашка окочурится, а ему комнаты достанутся, — предположила одна бабка.

— Не, любит, наверное, мать, — отозвалась вторая.

— За что такую обожать? — влезла третья. — Просто он порядочный. Одет хорошо, одеколоном пахнет, сколько ему лет, не понять, усы, борода, волосы такие кучерявые лоб закрывают. Приезжает матери денег дать, она ж тунеядка.

Не дослушав старух, Мила вошла в лифт, поднялась наверх, увидела мужчину на лестничной клетке и сердито выговорила ему, даже не постеснялась показать «дорожку» на колготках.

Незнакомец мило улыбнулся и слегка надтреснутым, сиплым голосом произнес:

— Простите, я не прав. Разрешите компенсирую урон? Двести рублей хватит?

Мила неожиданно почувствовала к Леониду расположение.

— Я вполне способна самостоятельно приобрести себе новые, — мирно сказала она, — просто не ставьте больше впритык к подъезду машину, ладно?

Глава 14

В глубоком разочаровании я стала ловить бомбиста, но машины одна за другой проносились мимо. Никто не желал подвезти меня. Может, шоферов смущала моя щуплая фигура, а также тинейджеровские джинсы и маечка с нарисованным Микки Маусом? Издали я выгляжу школьницей, домчишь такую до места, а она заявит:

— Дяденька, денег нету, простите!

Может, снять бейсболку, козырек которой прикрывает пол-лица, а заодно и большие темные очки? Пока я раздумывала, с тротуара сошла потная толстуха со связкой фирменных пакетов в руках. Мигом около бегемотихи притормозила иномарка, и еще одна встала сзади. Второй шофер надеялся, что первому не повезет и выгодная клиентка достанется ему. Нет, все-таки у московских таксистов есть некие восточные черты, ну почему они полагают, что если личность весит более ста килограммов, то она богата и сановита. Ведь бывают и стройные обеспеченные люди. И потом, водители явно клюнули на охапку кульков, украшенных всемирно известными логотипами, а я бы как раз не стала связываться с такой клиенткой, вдруг она истратила все денежки до копеечки?

Сопя от напряжения, «бомбовоз» запихнул покупки на заднее сиденье, а потом, кряхтя, устроился спереди. Иномарка резко стартовала, вторая тоже взревела мотором, я бросилась вперед.

— Подвезите меня, деньги есть!

Шофер, парень одних лет с Аркашкой, лениво сказал:

— Покажи.

Увидев купюры, он повеселел:

— Садись, куда катить?

Узнав, что путь лежит в Подмосковье, водитель решительно заявил:

— Плати в оба конца, полторы тысячи.

— Ну ты и нахал! — воскликнула я. — Думаешь, не знаю, сколько дорога стоит?

— Деточка, — процедил юноша, — не спорь с дядей или уматывай.

Я сняла сначала бейсболку, потом очки.

— Bay! — воскликнул дурачок. — Да вы старая!

— Надеюсь, осознав сей печальный для меня факт, вы назовете приемлемую цену, — ухмыльнулась я.

— Договоримся, — вздохнул парень.

— Только сначала в зоомагазин на Ленинградском проспекте, — велела я.

* * *

Я очень люблю этот магазин. Там всегда есть все.

Домик для грызунов мне подобрали мгновенно, а еще к нему в придачу поилку, кормушку, замок-мостик и кучу всяких прибамбасов, которые, по мнению изготовителей, должны сделать жизнь грызунов счастливой.