Экзамен на зрелость

— И мыслей не было, государь.

— А вот у нее пожалуй, что и есть. Ты как? А то гляди, могу и сосватать. Мало что сама красавица, кровь с молоком, так еще и батюшка за ней приданное богатое даст.

— Да я тут…

— Угу. Анна Александровна на загляденье хороша. А главное умна и деятельна. Дома такую не удержишь. Я только заикнулся, чтобы она под свою руку казенную мануфактуру близ столицы взяла, так она враз загорелась, как порох вспыхнула. А ведь долгов на имении под сотню тысяч. Но ей только дай, чем новым и интересным заняться. Ладно, пошли отсюда. А то неровен час еще посчитают, что гостей встречаем, так штрафную враз нальют.

ГЛАВА 5

— Чего такой смурной, Тарас Степанович? Неужели след потеряли? — Не скрывая обеспокоенности, поинтересовался майор Прутков, у подъехавшего сотника.

— Та лучше бы потеряли, Андрей Сергеевич.

— Ого. Дай-ка угадаю…

— Та и гадать нечего. Отколовшиеся казачки, чтоб им пусто было, — сдергивая папаху, сокрушенно произнес сотник.

Понять старого вояку не сложно. Одно дело, когда в набег отправляются татары. Враг давний, привычный, опять же иноверцы, поэтому никаких сомнений при встрече с ними нет и в помине. А вот когда судьба сводит на поле брани со своими же казачками, тут уж дело иное.

Казаки, народ особый, сложившийся за сотни лет, беспрерывного проживания на окраинах русских земель. Кого только не приносило в их ряды. Были здесь представители самых различных народов, и любому здесь могло найтись место. Беглые крестьяне, разбойники, татары, турки, из иных народов, здесь принимали всех, невзирая на прошлое. Главное чтобы ты был готов принять православие, если раньше был иной веры, и законы общества, устоявшиеся за долгое время.

Запорожцы были далеко не ангелами. Совершить набег, отобрать последнее, не моргнув глазом лишить жизни, все это было им свойственно, мало того, было их образом жизни. Ничего удивительного в том, что казаки уводили в полон своих же православных не было. Для казака свой, только такой же казак, мужичье ковыряющееся в земле, вполне могло оказаться объектом грабежа. Да что могло, те же казачки, что нынче остались с русскими, еще недавно и сами ходили за добычей на русские земли.

После того, как Запорожье вернулось под руку российского императора, казаки разделились на две неравные части. Большая, осталась с русскими. Меньшая же, не пожелавшая принять руку и законы России, ушла на территорию татар. Так что, ничего удивительного в том, что они решили отправиться на русскую территорию за полоном. Привычное в общем-то дело.

— Сколько их, Тарас Степанович?

— Как и полагали, две сотни. Кабы только с награбленным уходили, то нипочем не нагнали бы. А с полоном, вишь как вышло, — не без сожаления произнес сотник.

— Как думаешь, станут биться, или сразу бросятся на утек? — Майор был серьезен и сосредоточен.

Вопрос вовсе не праздный. Если решат драться, крови это будет стоить изрядной. Рубаки они славные, страха не ведают. Можно сколько угодно твердить, что к татарам ушли самые настоящие отбросы — это вовсе не делало их менее умелыми и свирепыми бойцами.

— Если выхода не будет, то рубиться станут нещадно. А как увидят свет в окошке, то уйдут. Они здесь за добычей, а не за воинской славой.

Ну да. Стоять насмерть, в этой голой степи им не с руки. Вот если бы, у них был уговор, тогда только держись. Казак раньше лишится живота, чем нарушит клятву. А так… Ничего постыдного в том бегстве нет. Прав не тот, кто попусту ищет славы и с подведенным брюхом ходит, а тот у кого под добычей ноги у коней подгибаются.

— А если они уводят полон не на продажу, а для того, чтобы посадить на землю? Ведь к татарам налегке уходили, — усомнился драгунский майор.

Запорожские казаки в значительной степени отличались от тех же Донских. У последних, несмотря на то, что под ногами была плодороднейшая земля, под страхом смерти запрещалось ее возделывать. Отчего так, никто не знал, быть может казачки боялись того, что с возделыванием земли, произойдет расслоение казаков, а может опасались того, что вместе с землепашцами вскоре появятся и господские усадьбы. Как бы то ни было, но землепашество считалось у них неприемлемым.

Правда в последние годы, положение понемногу менялось. В первую очередь, благодаря появлению военных поселений, которые могли дать серьезный отпор, возжелавшим их ограбить и все порушить. Ну и крепкой руке государя, который за подобное карал нещадно. Никто не запрещал казакам жить прежним укладом и не посягал на их права. Но и им лучше было позабыть о принятом некогда решении, безнаказанно грабить любого возжелавшего обихаживать землю.

Кстати, расслоение на Дону уже пошло. Нашлось немало казаков, пожелавших осесть на земле. Дабы не нагнетать ситуацию, такие казаки выводились из Донского казачьего войска и переводились в статус, военных поселенцев. Для них была выделена даже отдельная территория. На практике они оставались, все той же легкой кавалерией, да и в боевом отношении ничего не потеряли. Платить за набеги, набегами, для них было обычной практикой.

Нашлись и среди донцов те, кому такие порядки пришлись не по нраву. Однако, их мало кто спрашивал, а за своеволие строго спрашивали. Поэтому, недовольные перебрались на Кубань, к обретавшимся там некрасовцам.

Впрочем, у последних так же произошло разделение, после издания указа о старообрядцах. Некрасовские казаки, были старообрядцами и отмена гонений для них явилось немалым аргументом для возвращения. Другие вернулись, после проведения определенной работы канцелярией безопасности. Она имела успех, в связи со скоропостижной смертью три года назад, их идейного лидера атамана Некрасова*. Постигла беда и ближайших его сподвижников. Кто пропал без следа, кто угас, подхватив какую-то заразу. Так что, даже в результате оттока и разделения казаков, на войсковых и оседлых, общая численность войска Донского, только увеличилась.

*В реальной истории атаман Некрасов, уведший на Кубань от двух до восьми тысяч донских казаков, после восстания Булавина, умер в 1737году.

У запорожцев дела обстояли несколько иначе. Так, у них не запрещалось возделывать землю или идти в работники на казачьи хутора, а так же обзаводиться семьями. Желающим беспрепятственно выделялись наделы. Вот только полноценными казаками такие считаться не могли. Их называли «зимовыми казаками» или в насмешку «гнездюками», были и иные прозвища. Они так же были обязаны иметь воинскую справу, содержать боевого коня. Привлекались к несению караульной службы, выполняли повинности по поддержанию в надлежащем состоянии воинских укреплений.

Но в походы «зимовые казаки» призывались только в случае крайней на то нужды. Основная их роль состояла в том, чтобы обеспечивать всем необходимым сечевых казаков, «лыцарей», как они сами себя называли.

По сути, для беглых и решивших осесть на землях под рукой Сечи, ничего не изменилось. На Родине, они работали на знать, здесь на казаков. Разве только, законы у Запорожцев были не в пример более справедливыми, и жилось куда привольнее. Никто и не думал отбирать у них последнее, обрекая на голод.

Именно поэтому, майор Прутков и предположил, что казаки могли уводить не просто полон, но работников, которых собирались посадить на землю возле Алешковской Сечи. В этом случае, это по большому счету был и не полон, в прямом понимании этого слова, а скорее принудительное переселение, и пленным не угрожало рабство у иноверцев.

— Хм. Ты господин майор думай наперед, что говоришь-то, — почесав кончик носа, возразил сотник. — Оно конечно, нынче мы по разные стороны, да только они казаки. Коли кто сам придет, да попросится осесть на земле близ Сечи, то его примут под свою руку. А так чтобы, увести в полон, да силой посадить землю обихаживать, среди запорожцев такого отродясь не водилось.