Экзорцист Семьи Ноя

И Трайд, подошедший со спины, это заметил.

— Хватит волноваться по пустякам. Серьёзно, этот экзорцист сейчас уж точно того не стоит!

Комуи обернулся, смерил Трайда раздражённым взглядом.

— Давай я буду думать, как работать с экзорцистами.

— Давай. Я бы не выдержал и не напрашиваюсь, — присаживаясь на один из ящиков, отозвался Трайд. — Просто я был тем, кто знает его первую реакцию, и вообще. Если что-то сейчас нужно этому парню — то это хорошая цель. И поверь — противостояние Ноям звучит куда приятнее, нежели месть Ордену за все грязные делишки.

— Я понимаю, но…

— Но вы с сестрой семья и оба переживаете за всех. Ты хочешь их защитить, не так ли? Защитить не только от Ноев, как делал с сестрой, так? И улучшить Орден насколько это возможно.

— Тебе плевать на такие вещи?

— Цели и мечты, разве это плохо? — улыбнулся Трайд, подобным выражением приравнивая перечисленные цели к мечтам, что, как известно, сбываются весьма и весьма редко.

— Одна девочка, которая говорит, что любит свечи и игры с книжниками, тебя бы поддержала.

— Сдаюсь. Но лишь потому, что хочу спать, — поднял ладони Трайд, улыбаясь. — Присоединишься к нашему походному завтраку?

Комуи лишь покачал головой, отправляясь к лестнице.

— Мне надо ещё увидеть кое-что в лаборатории.

— Ах, да, твоя вотчина.

— В чём твоя цель-мечта? — Смотритель приостановился на последних ступнях.

— А? — Трайд сразу выпрямился, расширив глаза. — Ты отлично знаешь, что больше всего на свете я хочу надавать пинков членам Семьи Ноя!

— Ну да! А что не Графу?

— А его я хоть каждый день могу прийти и пнуть, а он только обрадуется, что я явился, — пробормотал себе под нос Трайд, так что никто, кроме него, услышать не мог, возвращаясь к бумагам.

Майтра завис над Узами, пристально рассматривая небольшой зеркальный многогранник на цепочке.

А затем спросил о степени их серьёзности. Правда, немного иным выражением. Но парни поняли и кивнули. Несмотря на ночь, оба готовы были стоять за свою идею до последнего.

— Вполне.

— Это звучит интересно, — выпрямился Тринадцатый, добавив, конечно же, ещё пару красочных эпитетов. — Вам нужно продолжать работу.

— Мы в курсе, но Аллен не общается с Неа, и мы не можем с ним связаться.

— А давно пора, — Тринадцатый выглядел недовольным, расправляя складки на кожаных перчатках. — И Графу. Там есть о чём болтать и что делать, кроме шуток. Если этот избалованный ребёнок до сих пор дуется…

— Он не появляется во снах, Аллен переживает. Он не говорит, но это видно, — поделился Джасдеро, поднимаясь с кровати и отправляясь в ванную, чтобы помыть лицо и проснуться получше.

Майтра, судя по выражению лица и его проклятий, доволен не был.

— Мы сопроводим его в Белый Ковчег на днях, — наконец решил Ной и направился к двери. Как раз время пойти и позвать Аллена, в конце концов. — А вы двое, давайте вниз.

Дурной пример заразителен. Вот недавно Майтра поднял Аллена ни свет, ни заря, затем ещё такой трюк провернул Шерил однажды, а теперь Граф. Аллен чувствовал себя не в своей тарелке, но по крайней мере только Майтра не давал даже времени надлежаще одеться, так что ему не было холодно, в отличие от ёжащихся под сквозняком Уз.

Они собрались здесь все непонятно для чего. Но абсолютно все полагали, что причина окажется совершенно дурацкой. Это же Граф! Граф, а не Майтра, что стоял у стены и тихо потягивал что-то из бокала с котом на плече. Странно было видеть его таким покорным судьбе. Впрочем, Кефир вновь отрабатывал свою рыбу и всеобщую любовь, намурлыкивая Ною что-то прямо в ухо, разместившись на спине и выглядывая с плеча. Иногда наглый кошак также прикусывал длинные серьги Ноя, и Уолкер немного нервничал, вдруг прокусит, отравится. Но вряд ли серьги Майтры были такими хрупкими.

Не то чтобы челюсти у местных кошаков и зубы были некрепкими… Игра с ними превращалась в кровавое безумие порой.

И Граф, собравший их всех в одном месте, как это часто с ним бывало, – опаздывал. Привык, что семья опаздывает. Ага. Особенно сегодня, когда посланником воли Графа был Тринадцатый Ной, было невозможно, чтобы хоть кто-то проспал!

Аллен снова зевнул, размазывая щеку о ладонь, которой подпирал голову. Ещё немного – и он рухнет спать. Вчера опять лёг поздно, дела нагрянули неожиданно, и не было лучшего времени для их выполнения, чем «сейчас, после полуночи», разумеется.

Он рассчитывал проспать до обеда.

И не пересекаться с Тики Микком. Благо, хотя бы сегодня этот Ной тоже едва справлялся с желанием спать. Вернее, не справлялся и наполовину, пристроив голову на плече Шерила. Алчность был виноват сам – нефиг было садиться рядом и читать лекцию о неподобающем поведении на недавнем торжестве. Как по мнению Аллена, так Тики вёл себя образцово. Не то чтобы он хорошо разглядел, он избегал Ноя с некоторых пор и тем более после странного вызова к Майтре. Уолкер чуял – Тринадцатый и Третий могли о чём-то договориться, пока он спал, и предпочитал избегать всех теперь. Но Тики особенно. А для правильного избегания ему приходилось примерно знать, где был Тики, так что лекция и претензии Шерила казались надуманными.

Аллен знал, где был Тики весь вечер, и ничего неприличного он устроить не успел.

А вот сегодня их опять столкнули в одном месте.

Это напоминало паранойю, но Уолкеру казалось, будто все встречи проводятся лишь ради этих самых столкновений! Майтра мог и не такое провернуть!

И самое обидное – Тики на это было очевидно наплевать!

Локоть поскользнулся, и голова Аллена с весьма громким звуковым сопровождением встретилась со столешницей. Взгляд всех Ноев тут же обратились к нему, но Уолкер отметил только сонный взгляд Тики и сразу отвёл глаза. Ему казалось, Ной недоволен оттого, что его вырвали из объятий полудрёмы лишним шумом.

Потирая ладонью подбородок и скулу, что прилично ныли, он едва краем уха услышал кого-то из Уз:

— … поднимать в такую рань!

Очевидно, сидящая рядом Роад слышала лучше, потому что с энтузиазмом и в полный голос подхватила тему:

— Вот именно! Граф мог бы иметь совесть!

— Раз уж никто не может иметь его, — к удивлению Аллена эту очень большую двусмысленность пробурчал себе под нос Тики Микк. И выражение лица Шерила, услышавшего сонный бред лучше всех, выразило нечто среднее между отвращением и крайней степенью растерянности. Зато Узы, которым эта фраза подошла бы куда больше, захихикали.