Экзорцист Семьи Ноя

И он улыбался.

Хотя на людях Аллен искреннее улыбался редко и действительно не любил куда-либо выходить, но в Семье его улыбка покорила всех без исключения. Даже акума, которые, вроде, не были ни эстетами, ни способными на заботу созданиями в принципе. Ставшего родным поместья Аллену, как ни странно, хватало с лихвой, и на улицу не тянуло. Может быть, это оказалось связано и с его постоянной занятостью. Его и впрямь заставляли много учиться, но это было действительно интересно, когда кому-то, кроме тебя, это было нужно. Когда ты получал похвалу и недовольные взгляды или лишение сладкого.

Это было так интересно – жить ещё и ради кого-то, зная, что о тебе заботятся, что у тебя есть семья.

Иногда Аллену так же казалось, что он нагулялся на всю жизнь, или, быть может, он немного побаивался людей. Побаивался, окончательно перестал ценить, опасался, не зная, как отреагирует его семья на друзей из людей. Мана был человеком, но по крови Ноем.

А сам Аллен не мог определить до конца, кем именно он являлся (ведь не даром же у него в руке чистая сила?), но не имел ничего против тактики «стояния в сторонке и пристального, но незаметного наблюдения».

Серые глаза замерли, фокусируясь на выбившейся из-за уха пряди. Было немного непривычно понимать, что от облика маленького бродяжки в нём осталось немногое: не было старых обносок, нерешительность или злость исчезла из его глаз, впрочем, серые глаза так же больше не задерживались жадно на каждом съедобном объекте, что проносили мимо, как бывало во времена голодания. Сейчас он был ребёнком обеспеченной – Аллен бы даже предположил – неприлично богатой семьи. Не то чтобы это бросалось в глаза, но Уолкер знал, что денег у Ноев «до фига и больше», — как говаривал о таких вещах Тики Микк, редко, но метко появлявшийся в поместье.

Для Тики, сознательно выбравшего бедную жизнь с друзьями, материальное положение семьи было довольно болезненной темой.

Для Аллена болезненной темой была его искренняя дружба с людьми.

Граф насчёт этого лишь вздыхал и утверждал, что «Малышу Тики» не хватает обычного человеческого общения, и вообще у всех Ноев свои заскоки. Обычно произносил Глава подобное, только расчувствовавшись, и Аллен изучил все симптомы подобного состояния лишь для того, чтобы вовремя смываться. Он ненавидел, когда его тискали, словно любимую, неожиданно найденную на старом чердаке игрушку.

Ненавидел…

Всегда… почти всегда!!

— А где он находится? Этот Меркурий? — Роад, видно, решила продолжить тему астрономии.

— У Солнца, наверное, — Аллен уже ни в чём не был уверен, постукивая пальцами по жёсткой обложке большой книги, а его рёбра уже трещали от едва сдерживаемого в груди смеха: Роад с бумажным пакетом на голове и недовольно-пьяным взглядом была очень милой. — Они все у Солнца. Точнее, вокруг него. Давай теперь ты про планеты-гиганты?

— Мер… а нет, ты назвал только что его. Хотя название подходящее. — Девчонка перевернулась на спину, постукивая каблуком по кожаной обивке. Конечно, стянуть туфли с себя она и не подумала. — Юпитер. Тритон. Или нет, что-то другое.

— Плутон? — засмеявшись, предположил мальчик, хотя и сам был полностью не уверен в том, что говорит. — Он не гигант, если уж на то пошло!

— Откуда тебе знать? То есть, неужели запомнил? И точно, есть же ещё Уран! Хотя, мне кажется, что уран это… вещество? — Роад уронила лицо обратно в спинку сиденья и начала пинать его ногами, громко ругаясь на неизвестном для её брата языке. — Зачем, скажите мне, давать одному названию несколько разных предметов?

— Может быть, двум предметам давать одно название? — Аллен отлично знал, что Роад иногда чудит со словами и смыслом, когда нервничает. А сегодня точно нервничала и даже не ответила, только зыркнула в его сторону обиженно и, сложив руки на груди, замолчала. Не хотела выдавать позорное состояние.

Школа, экзамены – это ведь не так уж и страшно, должно быть, но пальцы рук казались такими холодными и беспощадно сдавали нервы. О том, что такое нервы и как они вообще могут сдавать, Аллен и не догадывался. Но эти выражения повисли на его языке после общения с Тики Микком. Граф обычно выражался изящнее.

Аллен покосился на дверь купе, возле которой находился их «взрослый сопроводитель», и даже мысленно подивился, насколько привык игнорировать присутствие акума. Посвящённым было, конечно же, понятно, что за взрослую и отвечающую за проведение этого мероприятия выступала именно Роад. Но вот окружающих могло удивить подобное поведение. О том, кем значится этот акума — лакей, дворецкий, учитель или, может быть, друг семьи — Аллен не знал. Не помнил сейчас даже имени и знал, что это плохо. Но каша в голове и впрямь была невыносимой.

А сам акума был очень молчалив и обращался к ним двоим, как к своим хозяевам, каждый раз, когда рядом не было людей. Впрочем, и на людном вокзале он обращался к ним с большим уважением.

Уолкер предпочитал воспринимать акума как… кукол. Больших таких, механических, очень умных кукол. О человеческих душах, скрывающихся под странной оболочкой, предпочтительнее было забыть и не вспоминать никогда. Его новую Семью такой подход полностью устраивал.

А Аллена устраивала его семья.

Только частенько приходилось спрашивать у себя: что бы сказал об этом всём Мана? Уж наверняка ничего хорошего. Но что делать тогда Аллену? Сбежать? Его наверняка найдут, может быть, накажут, а, может быть, и вовсе убьют, раз он знает слишком много. Ведь должны же где-то быть ещё экзорцисты?

Только Аллен опасался о них спрашивать, вдруг Граф решит, будто Уолкер задумал к ним сбежать или ещё что похуже?

— Аллен?

Он, вздрогнув, оглянулся на Роад и кивнул, показывая, что слушает. Так как девочка и сама грешила частыми «выпадениями» из реальности, на чужую задумчивость она внимания не обращала вовсе.

— Что там с Ураном-то?

— Есть Уран. Есть, — собравшись на мгновение с мыслями, ответил мальчик. — Или ты больше не помнишь?

— Почему же? Сатурн. И что-то ещё. Да и какая разница? Даже если мы провалим эти экзамены, Граф обязан позаботиться о приемлемых оценках!

Оценки и экзамены. Аллен предпочитал не вспоминать о цели их с Роад путешествия, но не мог. Они ехали сдавать экзамены для некоего официального появления на публике. Настолько официального, что у них даже фамилии появились. Точнее, появилась у Роад, теперь она была Камелот. У Аллена появился опекун, а фамилию оставили старую – Графу действительно нравился Аллен Уолкером, и вряд ли Глава Семьи согласился бы изменить это.

Тики на этот счёт отмечал, что Глава Семьи мается от чувства вины и пытается теперь выслужиться. Уолкер не вполне понимал, при чём тут он, если это перед Маной был виноват Граф и при этом интересовался, в чём собственно заключалась вина? Того, что ему уже рассказали, отчаянно не хватало.

Так что Аллен, по сути, впервые в жизни официально ехал в какое-то заведение, и, конечно же, это было волнительно. Роад, не смотря на разницу их фамилий, была, вроде бы, как его сестра. Но и Аллен, и Роад не видели того самого Камелота.

Девочка предполагала, хитро подмигивая, что пробудился кто-то новый.

И они сегодня по этой отрадной причине ехали в школу. И планировали задержаться там на целые две недели.

А Аллен нервничал, потому и пытался отвлечься.

— А сделать что-то самой, своим трудом, без помощи Графа не хочешь?