Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

Ему ответил Молотов:

– «Много болтали лишнего. И круг их знакомств, как и следовало ожидать... Они ведь не поддерживали нас...

… Насчет Туполева были сведения, что он был тесно связан с парижским комитетом антисоветским, который создали эмигранты, богачи в Париже и в других городах Франции и Германии. Но потом он все-таки сблизился с советскими людьми и вел себя очень неплохо...

В значительной части наша русская интеллигенция была тесно связана с зажиточным крестьянством, у которого прокулацкие настроения, страна-то крестьянская.

Тот же Туполев мог бы стать и опасным врагом. У него большие связи с враждебной нам интеллигенцией. И, если он помогает врагу, и еще благодаря своему авторитету втягивает

других, которые не хотят разбираться, хотя и думает, что это полезно русскому народу... А люди попадают в фальшивое положение. Туполевы — они были в свое время очень серьезным вопросом для нас. Некоторое время они были противниками, и нужно было еще время, чтобы их приблизить к Советской власти.

Иван Петрович Павлов говорил студентам: «Вот из-за кого нам плохо живется!» - и указывал на портреты Ленина и Сталина. Этого открытого противника легко понять. С такими, как Туполев, сложнее было. Туполев из той категории интеллигенции, которая очень нужна Советскому государству, но в душе они — против, и по линии личных связей они опасную и разлагающую работу вели, и даже если и не вели, то дышали этим. Да они и не могли иначе!

… Теперь, когда Туполев в славе, это одно, а тогда ведь интеллигенция отрицательно относилась к Советской власти! Вот тут надо найти способ, как этим делом овладеть. Туполевых посадили за решетку, чекистам приказали: обеспечивайте их самыми лучшими условиями, кормите пирожными, всем, чем только можно, больше, чем кому бы то ни было, но не выпускайте! Пускай работают, конструируют нужные стране военные вещи. Это нужнейшие люди. Не пропагандой, а своим личным влиянием они опасны. И не считаться с тем, что в трудный момент они могут стать особенно опасны, тоже нельзя. Без этого в политике не обойдешься. Своими руками они коммунизм не смогут построить».

К дискуссии подключился Герой Советского Союза, летчик С.А. Леваневский:

– «... После неудачной попытки перелета через Северный полюс в США моего экипажа в 1935 году состоялось совещание у И.В. Сталина. Выступил я и сказал: «Товарищ Сталин. Я хочу... официально заявить и прошу записать мое заявление. Я считаю Туполева вредителем. Убежден, что он сознательно делает самолеты, которые отказывают в самый ответственный момент». Туполев был здесь же, за столом. Побелел...

– В те времена многие считали, будто Вы, герр Джугашвили, ничего не знали о массовом терроре, его скрывали от Вас шпионы, пробравшиеся в НКВД. Это так?
– спросил Ницше.

Сталин на сей раз не стал лукавить:

– Чушь. Интеллигенция изобрела этот миф, чтобы хоть как-то примириться с совестью. Раболепствуя и славя меня, они хотели еще и себя уважать. Мне докладывали, как Пастернак говорил Эренбургу: «Если бы кто-нибудь рассказал про все Сталину...» И Мейерхольд часто повторял: «От Сталина скрывают...» Комиссар Ф. Стебнев утверждал: «Похоже, что партийные кадры уничтожают сознательно. Я голову даю на отсечение, что Иосиф Виссарионович не знает об этом». На самом деле «шарашки», где «пахала» научная и техническая интеллигенция, были решением важнейшей проблемы — где взять даровую рабочую силу.

– Да они и так готовы были работать!
– возразил Ельцин.

– Не так интенсивно! И за деньги! А у нас финансов не имелось столько, чтобы прокормить этих волов!

– Что ж Вы так презрительно отзываетесь об ученых, герр Джугашвили?
– полюбопытствовал философ.

– Они добрых слов не заслуживают! Рабы — они и есть рабы!

– Почему Вы их к этому классу причисляете?

– А чего ж они на меня работали? Я их - в каталажку, а Королев мне — ракеты, Яковлев с Туполевым — самолеты. Меня бы посадили — я бы им наработал! Я бы «родной» власти сделал такие ракеты и самолеты, что все бы повзрывались и попадали!

– Мы хотели служить Отечеству и науке!
– хором возразили обиженные ученые.

– Что это за Родина, которая тебя и твою

семью гноит в лагере без вины?! Мы вон с товарищем Лениным боролись против собственной страны в Первой мировой! Даже деньги от немцев на революцию брали! Не боялись ни расстрела, ни обвинений в предательстве! А вы?! Трусы вы все и легковерные придурки!

– Мы за свои семьи боялись!

– Вы прекрасно знали, что родственники осужденных все равно пострадают! Брали бы с меня пример — я своей семьей пожертвовал ради достижения своей цели — захвата и сохранения власти! А вы за жизни свои цеплялись!

– Мы о Родине заботились, чтобы она получила первоклассную военную технику!

– О своем благе вы заботились! О том, чтобы стать академиками, иметь свои КБ, персональные авто и самолеты! А насчет качества техники... Вы постоянно интриговали друг против друга, чтобы в производство взяли именно ваши изделия, хотя знали частенько, что продукция конкурента куда лучше! Вот что стояло за вашими «научными спорами»!

– Ты не смеешь так говорить о гордости советской науки!
– не выдержал ЕБН.

– Чья бы корова мычала! Я многих из них сажал, но кормил исправно, большинство выпустил, наградил, создал рабочие и бытовые условия куда лучше, чем у обычных граждан СССР. В результате добился такого научно-технического прогресса, что в науке и оборонной отрасли мы догнали США! А за твои девять лет правления двести тысяч ученых убежали из России — ты их голодом заморил и работы лишил! Наука и оборонка при тебе приказали долго жить!

Ельцина начало крючить...

– Не могу я с этим гадом без мук общаться!
– пожаловался он своему гиду.

– Пойдем в следующую зону, куда ни Гитлеру, ни Джугашвили, ни даже мне хода нет... Я туда смогу попасть только вместе с тобой — а очень хочется там побывать, - Фридрих в первый раз в завуалированном виде снизошел до просьбы.

– Айда!
– согласился экс-гарант. Его съедало любопытство: что же это за место такое, куда даже Ницше может пройти только по блату...

Зона пятая. Чистилище

Любопытство экс-президентской души сменилось страшным удивлением и отвращением, когда Ельцин и Ницше попали в столь желанное для философа место. Это был клочок глинистой почвы с одинокой осиной, торчащей посередине и напоминающей древнеримский крест для преступника. Весь в ямах, участок выглядел неприглядно: как испещренная оспинами рожа прокаженного со стрелой во лбу. Осина непрерывно и как-то очень болезненно дрожала — и листочками, что в общем-то обычно для этого вида дерева, и всем стволом, что выглядело весьма странным. На вершине древа висела табличка с надписью «И Богу свечка, и черту кочерга». Под осиной бился в конвульсиях явный самоубийца: с разорванной веревкой на шее и с внутренностями, выпавшими от удара об землю.

Что это?
– чуть ли не пролепетал вообще-то весьма бойкий на язык ЕБН.

Акелдама, - неожиданно ответил конвульсирующий кандидат в мертвецы.

Да неужто?!
– восхитился ни с того ни с сего Фридрих.
– То самое легендарное поле горшечника?

А что значит — Акелдама?
– не удержался от вопроса Ельцин.

В этом страшном магическом названии сокрыта игра слов на древних языках!
– пустился в пространное объяснение эрудит Ницше.
– Арамейские и схожие с ними по звучанию древнееврейские термины «дама» - «кровь», «доме» - «цена, стоимость», «акал» - «пища», «хакал» - «поле», сливаясь в причудливые комбинации, породили фразы — близнецы: «хакал дама» - всем известное «поле крови» и «акал доме» - «стоимость пищи, компенсация». Оба этих словосочетания превратились в одно название — Акелдама. Видимый его смысл - «поле крови», глубинный - «возмещение за искупительную жертву»... За принесенного людьми в жертву Богу-Отцу Бога-Сына...

Поделиться с друзьями: