Ельцын в Аду

– Майн фюрер, может быть, герр Ельцин исходил из однажды высказанной Вами мысли: «Нет ничего более вредного для системы управления Рейха, чем чрезмерное ограничение самоуправления», - заступился за новоявленного нацистского героя министр пропаганды.

– Я вообще Гитлера не читал, - пытался возразить ЕБН, но его никто и слушать не стал.

– Нельзя выдергивать цитаты из моего литературного наследия и тем самым искажать общий смысл. Я далее вполне внятно объяснил, что имел ввиду. «Нужно предоставить органам самоуправления самое широкое пространство для деятельности, но одновременно иметь гарантию дисциплинированного выполнения поступивших сверху директив. Если вышестоящая инстанция считает своим долгом вмешаться, все должно быть подчинено ее воле. Все распоряжения, отданные от ее имени, должны быть беспрекословно выполнены.

Практически в данном случае под «самоуправлением» я подразумевал самостоятельные действия партийного руководства на местах, призванного выполнить директивы вышестоящих партийных инстанций, не считаясь с формальными законодательными ограничениями компетенции местных органов власти». К этому привело фактическое слияние государственных и партийных органов на уровне гау (областей) и ниже. То же самое на десятилетие раньше произошло в Советском Союзе. Фактически в обеих странах руководители всех уровней опасались не суда, а прежде всего ответственности по партийной линии, которая одна могла дисциплинировать их в отсутствие правового государства и независимой судебной власти. А кара партии могла быть разнообразна: от выговора до смертной казни. Правда, стоит отметить, что в Германии при мне лишь один гаулейтер был казнен: губернатор Галиции Карл Лам за казнокрадство. А в Советском Союзе при Сталине руководителей территориальных образований расстреливали тысячами!

– Фюрер так поступал отнюдь не из человеколюбия, - пояснил Шпеер.
– «Вообще ему нравилось, когда его сотрудники допускали какой-нибудь огрех, как это тогда называли. Его камердинер Ханке как-то сказал: «Всегда лучше, если у сотрудников есть некоторые изъяны и вдобавок они знают, что их начальству эти изъяны ведомы. Вот почему фюрер так редко производит замены среди ближайших сотрудников. С такими ему легче работать. Почти у каждого есть свое темное пятно, и это помогает их держать в узде. К огрехам причислялись: безнравственный образ жизни, отдалённые еврейские предки или малый стаж пребывания в партии».

– Это мелочи!
– осклабился Гиммлер.
– В биографии каждого нашего крупного функционера на заре его карьеры обязательно есть какое-то темное пятно, чаще всего преступление, раскрытое или нераскрытое. Функционер либо попадал под суд, либо бежал. Например, Роберт Лей, председатель Трудового фронта, наших профсоюзов, обвинялся в изнасиловании. Юлиус Штрейхер соблазнил малолетнюю девочку. Эрнст Рем и его ближайшие сатрапы-штурмовики преследовались юстицией за гомосексуализм... Борман организовал убийство ни в чём не повинного человека. Гаулейтер Гамбурга Карл Кауфман ещё до нашего прихода к власти украл партийные деньги, был вымогателем и носил Железный крест, который ему никто не жаловал. В 1930 году его исключили было из НСДАП, но потом он снова занял свой почетный пост. Кстати, почему, Борман?

– Мне приходилось лавировать: некоторых гаулейтеров и других крупных партийных чиновников я подсиживал, других – выгораживал. У меня скопились горы компрометирующих материалов на всю эту братию, непрофессиональность, а зачастую прямые преступления почти всех «старых бойцов» были видны невооруженным глазом. Но снимать этих бонз команды мне не давали. Шеф предпочитал «товар с гнильцой», людей с изъянами, ими было легче манипулировать. Поэтому вместо карательных акций я тушил скандалы.

– Не поймите меня неправильно: я карательные меры целиком и полностью одобряю!
– Гитлер возобновил свой монолог.
– «Того, кто выступает против общественного порядка как такового, я, ни на секунду не задумавшись, расстреляю... Любой, кто попытается силой потрясти основы этого государства, захлебнется в собственной крови. Но зато все, что необходимо сделать для поощрения порядочных людей, будет сделано с чувством глубокой ответственности перед всем народным сообществом.

Лично я верю, что пока в государстве обнаруживается 9000 человек, готовых ради идеи сесть в тюрьму, то дело еще не проиграно. Лишь когда последний из них впадет в отчаяние, вот тогда всему конец. Но если есть хоть один человек, который с верой в сердце высоко держит знамя, то еще не все потеряно». И очень хорошо, что в России, во многом благодаря Борису Ельцину и ему подобным, таких идейных смельчаков становится все меньше!

– Майн фюрер, не прольете ли Вы свет на загадку, которую так и не смогли решить самые светлые умы человечества: какая форма правления наилучшая?
– эстафетную палочку подхалимажа подхватил Геринг, вызвав завистливый взгляд Геббельса.

– «...Если мы возьмем республику, где все бразды правления держит в своих руках клика из нескольких семей, то ее можно уподобить концерну, акционеры которого выбирают своим руководителем какое-нибудь ничтожество, а сами за его спиной вершат всеми делами». Этот как раз Ваша модель управления, господин экс-президент России.

«Монархический принцип государственного устройства, когда власть передается по наследству, неверен с биологической точки зрения, ибо когда энергичный человек регулярно спаривается с женщиной с ярко выраженными женскими свойствами, то их сын унаследует мягкий, пассивный характер матери.

Если мы возьмем республику, где глава государства избирается пожизненно, то там существует опасность проведения им эгоистичной, тиранической политики.

Если же в республике срок пребывания на посту главы государства ограничен 5 или 10 годами, то там совершенно невозможно обеспечить стабильность руководства и сомнительна любая программа, для осуществления которой потребуется период, превышающий среднюю продолжительность человеческой жизни». Это понял Ваш преемник Путин.

«Если же во главе государства поставить просвещенного старца, то он будет только представительствовать, а править будут совсем другие люди. Все эти соображения побудили меня прийти к следующему выводу:

Первое. Свободные выборы действительно дают больше шансов не сделать главой государства полного идиота. Наилучшие доказательства этому – германские императоры, избиравшиеся знатью и оказавшиеся поистине гигантами мысли. Среди них не было ни одного кретина, в то время как при наследственной монархии из десяти правителей восьми даже мелочной лавки доверить нельзя».

– Приукрашиваете историю, герр рейхсканцлер, - поморщился Ницше.
– Среди императоров придурков тоже хватало! И каждый из них был посредственным монархом в собственной стране!

Гитлер продолжал самозабвенно вещать, не обращая внимания на внешние раздражители, среди которых известный философ был не из последних:

– «Второе. При выборах главы государства следует подбирать личность, которая сможет на долгий срок гарантировать определенную стабильность в руководстве государственными делами. Это необходимо не только для организации успешного управления государством, но и для осуществления любой широкомасштабной государственной программы.

Третье. Нужно позаботиться о том, чтобы глава государства был свободен от влияния экономических структур и не был вынужден принимать какие-либо решения под их давлением. Поэтому ему должна оказать поддержку политическая организация, черпающая силу в самой гуще народной и стоящая выше экономических интересов». К счастью для нас, немцев, подобного в России не наблюдается. Сама правящая там партия представляет как раз экономические интересы исключительно «верхних слоев».

«Две системы государственного устройства выдержали испытание историей:

а) Ватикан, и это несмотря на множество кризисов, самые серьезные из которых были ликвидированы именно германскими императорами, и совершенно безумную идейную основу, лишь благодаря такой грандиозной организации, как церковь;

б) конституция Венеции, которая предусматривала авторитарную форму правления и обеспечила небольшому городу-государству владычество над всем Восточным Средиземноморьем. Эта конституция упрочила положение Венецианской республики и вместе с ней просуществовала 960 лет.