Ельцын в Аду
Шрифт:
– «... Ну сумасшедший, что с него возьмешь?» - пропел в адрес кого-то из авторов подобных теорий Владимир Высоцкий.
– Следующий!
– Я — эмир Тимур по прозванию Тамерлан или Железный Хромец, повелитель мира. Почему мне на Руси и в Европе памятники не поставили, как в Узбекистане?!
– За какие-такие заслуги?!
– ощерился ЕБН.
– Я Русь спас от золотоордынского хана Тохтамыша, взявшего Москву всего через два года после Куликовской битвы, трижды разбив его! И Европу — разгромив под Анкарой и пленив османского султана, великого полководца Баязета Молниеносного, уничтожившего армию крестоносцев под Никополем и захватившего немало христианских земель! Если бы не я, ни России, ни европейских стран просто не существовало бы, на их территориях царил бы ислам!
– Я работаю над прославлением
– пояснил Сатана.
– Неужто?
– удивился любитель созидать холмы из отрубленных голов.
– Называют ведь венгры своих сыновей Аттилами, среднеазиаты — Тимурами, европейцы - Наполеонами, русские — Святославами...
– Имя Тимур мне от предков досталось...
– Аттила — кстати, прозвище: по-готски слово сие означает «батюшка». Тамерлан — тоже кличка. Чингисхан — вообще титул. Но нынешние среднеазиаты зовут так своих чад. Они, да и монголы, объявили Аттилу, Чингиза, Батыя и тебя своими славными предками. Узбеки тебе памятник поставили, греки — Филиппу Македонскому, англичане — Ричарду Львиное сердце. Есть еще масса кровопийц всемирного масштаба, чьи души желают посмертного прославления — и получают его от идиотов-потомков.
– А Чикатилами детишек будут называть?
– с надеждой вопросил из брежневской зоны серийный маньяк.
– Скорее уж обзывать!
– хмыкнул Ницше.
– Вообще-то ты рылом не вышел, масштаб злодеяний у тебя несопоставим с другими претендентами...
– начал размышлять вслух Черт № 1.
– Но чем я не шучу? Возможно, и ты, как советская пресса писала, воплотишься в потомках. Лапу свою я к этому приложу, будь спок! Дракула, чего тебе?
– Я — валашский господарь Влад III по прозвищу Цепеш - Сажающий на кол! Мой родовой титул — Дракул (Дьявол или Дракон)! Я прославлен победами над турками и изощренными расправами над непокорными! Я — национальный герой Румынии! Я пробовал человечину, но кровь людскую ведрами не пил — так, лизал иногда! Почему же на земле эти дети свиньи вообразили меня вампиром, пишут десятки книг, снимают сотни фильмов?! Что, у них других тем нет?!
– Куриными мозгами что-то новое сложно придумать!
– объяснил Ницше.
Сатана порадовал любимца:
– На самом деле тебе ликовать надо, что человечество буквально упивается твоей жестокостью, Влад! Так что успокойся и займись полезным делом! Ты ж ведь только что с Иваном Грозным опытом обменивался, новые пытки для адских сидельцев придумывали!
– А я, господин, тоже к тебе с челобитной пришел!
– всполошился Иван IV.
– Пошто дозволяешь холопу сиволапому Борьке сыну Ельцина величать себя царем?! Мало было Бориски Первого Годунова?! Так тот хоть боярского роду как и Петрушка Первый, а этот — мужик лапотный!
– Это про Петра Великого?
– изумился Ельцин.
– Это для тебя он великий, пес смердячий!
– Ты, это, Грозный, кончай на меня орать! Я и сам фактически царем был — и страны посильнее твоей.
– Опять Бориска на царстве?! Да сколько можно!
– Да, России на владык с таким именем явно не везло, - согласился Дьявол.
– Начинали с объявления, что служат народу, а кончали смутой и полной разрухой. Но ты, Ванька, все же успокойся! Никто Ельцина официально государем не признал, а в мечтах своих пусть хоть мной величается! Красиво воображать не запретишь!
– А помешать можно!
– Ты, Иван, чего против меня имеешь?!
– возбух Борис Второй.
– Что я такого сделал?
– В том-то и беда, что совсем ничего! «Праздность равносильна погребению заживо: ленивец так же бесполезен для целей Божества и людей, словно бы он мертв». Это я изрек почти за четыре века до твоего рождения - но будто про тебя!
– Хватит с Борькой препираться, Ванька! У тебя все?
– Нет! Пошто мне статуев на Руси, яко худородному Петрушке Романову, не поставили?! Нешто у меня заслуг перед тобой меньше, нежели у него?! Уж как я старался превзойти всех в окаянствах своих! А Петрушка просто повторил то, что творил я! Проигрывал я войн меньше, чем он. Прирастил державу тремя ханствами — Казанским, Сибирским да Астраханским. Полки иноземного боя ввел первым не Петрушка, а холоп мой Бориска Годунов! Я жен своих не только в монастыри отправлял, как он, но еще и казнил! А он чухонскую
поб...ядушку императрицей сделал в умаление самодержавия. Людишек, он, правда, погубил куда более меня - за его правление каждый пятый на Руси сгинул. Он наследника своего по навету казнил, а я самолично во гневе царевича прибил до смерти! И еще больше ста своих незаконнорожденных детей я придушил сразу после их рождения: ублюдки неугодны Богу! А Петрушка своих бастардов дворянами делал! Дурной болезнью мы оба всех баб награждали, всех придворных и дворовых девок изрядно пое...ли! Пьянствовали оба люто! Так в чем же я ему уступаю?– Петр Великий Русскую православную церковь обобрал и принизил, как никто другой!
– покачал рогами Сатана.
– Всепьянейшие соборы, самое изощренное глумление над христианством он, а не ты, придумал! Не ты, а именно он совсем отменил патриаршество, дал церковникам «Устав Святейшего синода»: «Вот вам патриарх! А, не нравится?!» И воткнул нож в столешницу: «Тогда вот вам булатный патриарх!» А как он священников и монахов в Тайной канцелярии пытал! Любо вспомнить!
– Эх, я не додумался! – закручинился Грозный. – Петрушка, как и Генрих VIII в Англии, церковь под себя подмял, как волк овцу, и стал ею править самолично! Но и я ж не лыком был шит! Мне митрополит Филипп слал свои подлые филькины грамоты (вот откуда фраза пошла, догадался Ницше) — а я его низложил и велел Малюте придушить! А монахов я в медвежьи шкуры зашивал и собакам и до смерти травил, когда же забава надоедала — топил!
– А с какой стати Вы, Ваше царское величество, так над своим народом издевались?
– с огромным интересом и с полным одобрением вопросил Ницше.
– Некий немец, такой, как ты, «... по просьбе моей рассказал, что в странах иноземных считают меня тираном кровожадным. Я ответил ему, что ошибаются они, не ведая всего. Иностранные короли повелевают людьми, а я — скотами!... Аз есмь зверь — зверьми же и правлю!»
– Я от Иоанна Васильевича Четвертого, коего, невзирая на несправедливые поношения его, уважаю, отличался в первую очередь тем, что не считал себя умнее всех, не боялся у других знания перенимать!
– выступил в свою защиту Петр.
– «Я отдал бы пол-России тому, кто научил бы меня управлять оставшейся половиной». И еще я любил работать руками!
– Головы ты любил рубить руками и на дыбе подвешенных мучить!
– ответствовал Грозный.
– Как и я!
– Я еще и плотничал, и корабли строил, и пушки лил, и галеонами управлял!
– Не царское это дело!
– Молчите, щенки!
– оборвал потомков Иван Третий.
– Если бы не я, первый русский царь Иоанн Васильевич коего первым прозвали и Великим, и Грозным, то России вообще бы не было! Я объединил все удельные княжества в одну державу, утроив размеры Московского государства! От татарского ига избавился! Все войны выиграл! Боярство прищучил! Возвеличил веру христианскую. А меня мало того, что в ад упекли, так даже памятника ни единого мне не поставили! Идолища Петрушке, Ленину, Жукову по всей Руси стоят, Сталину — в Грузии, Чингисхану — в Монголии, Тимуру — в Узбекистане. Ведь кровопийцы — куда пуще меня! За что ж меня так?
– Ты тоже родичей кровных убивал ради сохранения власти своей...
– пояснил Люцифер.
– И расправы чинил! И пьянствовал! И блудил!
– Куда менее, чем мой внук Ванька или Петрушка! А для Руси сделал куда больше — я ее основал! Но на всяких празднествах — как теперь говорят, Днях города, юбилеях, презентациях — Петрушка Романов постоянный персонаж, а я – нет...
Тут не вытерпел Сталин:
– Меня тоже не представляют на праздниках! Памятники мои посносили, а Петру - которого я признаю Великим!
– оставили. Грозному же не возвели ни единого монумента: жаль, я в свое время не додумался...
– Вы прямо зациклились на Иване Грозном, - прокомментировал Фридрих.
– Тонко подмечено, майн фройнд!
– подтвердил Фрейд.
– Тиран ХХ века старался походить на тирана XVI века. И добился сходства! «Ходит по Кремлю насупленный, как Иван Грозный», - говорила о Хозяине прислуга. По распоряжению Генсека великий режиссер Эйзенштейн создал фильм «Иван Грозный», который стал одним из шедевров мастера. Давая творцу указания, какой, по его мнению, быть картине, Сталин не стеснялся; «Иван был очень жесток. Вы можете показать, что он был жесток. Но вы должны показать, почему он должен был быть жестоким».