Электорат хакера

— Присаживайтесь.

Мы уселись на кожаный диван и стали напряженно ожидать развития событий. «Неужели старый хрен решил поиграть в гусаров и пустить себе пулю в лоб?» — пришла мне в голову шальная мысль.

Аналогичные мысли, видимо, пришли в голову Гайдуку, который даже слегка пригнулся, ожидая выстрела за стеной. Но его не последовало…

Последовало явление самого генерала Муханева в приемную. С величественной и гордой осанкой он встал перед нами, держа в руках листок бумаги.

Бодро посмотрев сначала на меня, потом на Гайдука, он энергично произнес:

— Товарищи! Поздравляю вас с желанным результатом. Я подумал и пришел к выводу, что, учитывая сложившуюся ситуацию и случившееся с моими подопечными, я не имею морального права продолжать предвыборную кампанию и считаю своим долгом все свои усилия приложить к улучшению дисциплины и порядка во вверенном мне училище. Вот мое заявление, в котором я изложил свою позицию и в котором я письменно отказываюсь от участия в предвыборной кампании.

«Браво, гусар!» — захотелось крикнуть мне и расцеловать его. Нечего тратить патроны, когда с боеприпасами и так туго! Вот она, подлинная офицерская честь! Ни единого пятна на мундире…

Гайдук принял из рук Муханева его заявление, дотошно перечитал его и кивнул мне.

— Все нормально, — сказал он.

Мы пожали генералу руку и покинули его вотчину. Через два часа мы уже пили во славу победы над полководцем Муханевым и его бравыми бойцами агитационного фронта. Во время очередного тоста, произнесенного Ершевским, в кабинет вошел охранник Миша и сказал:

— К вам пришел врач…

— А мы еще до этого не допились, — сказал как всегда нашедшийся первым Тополянский. :

— Это участковый врач, — пояснил Михаил. — Он говорит, что у него есть интересующая нас информация.

— А какой из них? — нетвердым голосом спросил Гайдук.

— Тот, что помоложе.

— А что мы ему пообещали? — спросил Ершевский.

— Автомобиль, — ответил Тополянский.

— Покататься? — глядя на него, заплетающимся языком спросил Георгий.

— По-моему, мы обещали подарить, — начал вспоминать Женя.

— Ой, бля-я-я, — совсем по-тополянски поморщился Ершевский и налил себе водки. — А кто его будет принимать? — задал он вопрос, после того как опрокинул стакан.

Все стали смотреть друг на друга. Самым трезвым выглядел Чернобородов, но Адриана почему-то решили не посылать.

— Я думаю. Гайдук и Мареев, — сказал Тополянский.

Мы с Гайдуком встали и нетвердой походкой направились в зал, где нас ожидал молодой медик, страстно желающий влиться в армию автомобилистов. Юноша без всяких преамбул перешел к делу и сообщил нам, что у двух его подопечных старушек уже побывали группы агитаторов Пальцева и в обоих случаях намекали на возможность прямого денежного поощрения в случае голосования за их кандидата. Прозвучали также тактичные намеки на возраст старушек и возможность воспользоваться в будущем услугами предприятия, которое кандидат в данный момент возглавляет.

— Хорошо, что он не пообещал похороны у Кремлевской стены. В этом случае они вряд ли стали бы на нас работать, — заметил я.

Врач заверил нас, что старушки предупреждены и готовы сотрудничать. Поскольку очередные визиты агитаторов ожидаются завтра, за два дня до начала предварительного голосования, необходимо срочным образом провести организационную работу. Мы с Гайдуком тяжело вздохнули:

— Давайте завтра в семь в офисе.

Не успели отправить молодого человека восвояси и присоединиться к увеселительному мероприятию, которое явно набирало обороты, как нам сообщили о прибытии второго нанятого нами агента-медика.

— А что мы пообещали этому? — икнув, спросил Ершевский. — Тоже автомобиль?

— Да, оригинальностью мы не блистали, — сказал я.

— Охренеть можно… — прокомментировал Ершевский и снова налил. — А где же мы их все возьмем?

— Свой отдашь, — отозвался Тополянский.

— А на чем же я буду на работу ездить? — недоуменно спросил пьяный Ершевский.

— На трамвае, — тут же ответил Женя. — Как все депутаты. Они должны быть вместе с народом.

Жора, ты же хочешь в депутаты?

— Да, — кивнув головой, ответил Георгий. — Очень… Но на трамвае ездить не очень.., хочу.

Можно сказать, совсем.., не хочу.

— А придется, — стал подзуживать его Тополянский.

Ершевский, уткнувшись в Женино плечо, заплакал от безутешного горя.

— Ну, не ссы… Все будет нормально, привыкнешь… — приговаривал Тополянский, поглаживая Георгия по голове. — А не хочешь — давай прекратим все это и не будем избирать тебя депутатом.

— Нет! — заорал Ершевский, отрываясь от плеча. — Придется ездить на трамвае. Или купить себе «Запорожец»…

— Кстати, кажется, именно эту модель мы и пообещали нашему второму медику, — вставил Гайдук с ударением на букве "о" в слове «модель».

— Нет, точно был «Москвич»… Четыреста двенадцатый… — высказал свое мнение Столяров.

— Ладно, потом разберемся, — сказал Гайдук, вставая из-за стола.

Я, как мог, продефилировал за ним.

Увидев нас, ожидавший в коридоре медик скептически прищурился. Немного погодя он сообщил, что у него есть несколько старушек и старичков, которые готовы поучаствовать в антипальцевской операции. Мы поблагодарили его за проделанную работу и назначили встречу также на семь часов утра завтра.

Я собрал остатки сил, созвонился со своим знакомым и договорился насчет электронной аппаратуры, на сей раз видеозаписывающей. Он сказал, что все понял и завтра в семь будет во всеоружии.

Кроме тою, он поинтересовался насчет моего самочувствия. Я заплетающимся языком выговорил, что очень много работаю и в силу этого очень устаю.

После этого я решил, не прощаясь, по-английски, отправиться домой с помощью Михаила, который подвез меня и пообещал завтра заехать в шесть утра.

Едва добравшись до постели, я мигом уснул.

Проснулся я лишь без пятнадцати шесть утра от звонка по сотовому: Миша предупреждал, что выезжает за мной. Проглотив по-быстренькому чашку кофе, я отправился в офис, где застал помятые физиономии моих коллег по агитационной работе.

Единственным радостным исключением был Дима Столяров, на внешнем виде которого не отразились ни вчерашние возлияния, ни сегодняшний ранний подъем. Чуть хуже выглядел Тополянский, который к этому времени уже успел опохмелиться. Развалившийся на диване Веселов вяло объяснял жене по сотовому, почему он не ночевал дома, заливая ей полные баки по поводу бессонной ночи в типографии, где печатались листовки и верстался экстренный номер газеты «Живи и богатей». Не было лишь Ершевского, который отсыпался у себя в кабинете.