Электрический остров

— Ее давно надо было прикончить! — жестко от­ветил Горностаев. — Это ведь мы обкладывали Улы­бышева ватой. А прислушались бы раньше к Орле­нову, все было бы проще. Но ты не бойся, Орле­нов — человек принципиальный, он факты подтасо­вывать не станет. И если там есть что похвалить, так похвалит!

— А я и не боюсь, — снова вздохнул Подшива­лов. Нет, жить в ладу с совестью было положи­тельно очень трудно! Вот уж он не знал этого! Куда проще было бы накричать на Орленова, выгнать его, наконец, и на том успокоиться. А теперь… Даже и представить нельзя, что будет теперь!

Он проводил Горностаева, побродил по кабинету, совсем уж по-старчески горбясь и потирая поясницу, потом приоткрыл дверь и буркнул Шурочке:

— Позовите ко мне Маркова…

У Шурочки на щеках вспыхнул такой румянец, будто какой-нибудь фокусник одним невидимым движением приклеил на обе ее щечки по розовому лепестку. Приглашение могло означать одно: старик смилостивился! А старик стоял, иронически кривя бледные губы, и усмехался с каким-то непонятным злорадством. Шурочка поспешно отвернулась и назвала телефон.

— Григорий Алексеевич, вас вызывает товарищ Подшивалов…

«Товарищ Подшивалов» поморщился и проследо­вал к себе. «Уж Шурочке-то не к лицу выказывать столько радости. Можно себе представить, как эта молодежь бранит своего наставника, когда они остаются одни! Конечно, корпоративная честь у них развита высоко, Орленов сказал бы: «Чересчур раз­вита!» — но где ему понять, как дорожит этой честью старый гриб Подшивалов! Однако вот и продорожился! Уж теперь-то хиханек да хаханек не оберешься! И хорошо еще, если смеяться будут за спиной. А такой, как Марков, может расхохотаться и в лицо: «Не поздно ли, Иван Спиридонович, ска­жет, взялись за ум?» И, черт его подери, будет прав!»

Подшивалов еще бормотал что-то, когда явился Марков. Старик вскинул подозрительные глаза. Нет, стоит, как на параде перед генералом, вытянулся, помнит о субординации по-прежнему, только, наверное, думает про себя: «Какую еще штуку учудит старик?», а сказать — не скажет! Слишком часто обрывали его. Еще хорошо, что не сделали из него Молчалина. Говорят, он навестил Орленова и очень нелестно отозвался об испытаниях… Все может быть, такого не купишь обещанием почестей и славы, он ничуть не хуже самого Подшивалова, когда Подшивалову было тридцать…

Иван Спиридонович пожевал губами и спросил:

— Как прошли испытания трактора?

Марков взглянул на старика в упор. Тот помор­щился.

— Официальные данные я знаю. Что говорят колхозники?

— Пахота обходится очень дорого. Конструктив­ные несовершенства сказались на экономике работы.

— Так, так… — старик опять, пожевал гу­бами.— Тут заводская парторганизация просит по­слать докладчика. Я наметил вас. Согласны?

Марков, совсем забыв о выдержке, взялся паль­цами за нос и подергал его, будто убеждал себя, что не спит. Впрочем, это у него старая привычка — от нервности и застенчивости. «Ничего, голубчик, ты не был ни нервным, ни застенчивым, когда напа­дал на трактор вкупе с Орленовым!»

— Вы же знаете, что я не согласен с официаль­ной точкой зрения филиала на конструкцию Улыбы­шева.

— Их интересует не наша точка зрения, а испы­тания машины! — сердито сказал Подшивалов. — Вы были на испытаниях, вот и скажите им, как она ра­ботала!

— Попробую, Иван Спиридонович, — вежливо от­ветил Марков. — Когда я должен быть у них?

— Подождите! Можно подумать, что вам не тер­пится обругать машину. Вы лучше скажите, как по­живает ваша установка для консервации? Помните, вы говорили, что она близка к завершению?

Марков опять не мог скрыть своего изумления. «Ну и пусть! Пусть удивляется!» — подумал Подшивалов. Вот он опять взялся за нос, потрогал при­ческу, не хватает еще, чтобы почесал затылок. «Ага, заговорил!»

— Я докладывал вам, что нужна консульта­ция …

— Плохо докладывали! Доказать не умели! Спа­сибо, что другие вам помогли. Так вот что, голубчик, собирайтесь, прощайтесь с вашей Шурочкой и через два дня выезжайте в Москву. Будете консультиро­ваться с биологами, с акустиками, с холодильщи­ками, чтобы этой осенью пустить установку в произ­водство. Понятно?

Последнее слово он произнес так свирепо, что Марков даже улыбнулся. Старик не пожелал заме­тить эту усмешку. Он встал, протянул руку молодому человеку и проводил его до двери. У двери, прикрыв ее, он послушал, как вскрикнула Шурочка: «А как же я?» — и усмехнулся. Девчонке он все-таки отомстил! А правду говоря, Маркова давно уже надо было выпустить на широкую дорогу. Тоже улыбышевские штучки — держать готовые изобретения, солить их, что ли? А ведь держали! Так задержали и облучение семян, и люминесцентный свет в парни­ках, и электрокультиватор для уничтожения сорня­ков… Конечно, Орленов был прав, навалили темы в кучу, не считаясь, важны они или придуманы от безделья… Пусть хоть Марков продвинет свою. А если Орленов бросится вдогонку за Улыбышевым, так Марков окажется у него под рукой, друг друга они найдут, два сапога — пара …

Так, перемешивая иронию, уважение, чуточку любви к молодежи и старческую ипохондрию, Подшивалов медленно переходил на другие рельсы. Скажем прямо, переходил со скрипом…

2

Марина опаздывала.

Орленов медленно ходил по привокзальному парку. Медленно и потому, что берег силы, и потому, что время тоже текло медленно. Временами он оста­навливался, взглядывал на вокзальные часы, будто переставал верить своим, ругался вполголоса и снова начинал бродить от клумбы к клумбе.

Среди города пахло сеном. Запах был столь ре­зок и силен, что казалось, будто Андрей бродит по лугу. Газоны в парке были скошены и трава лежала валками.

Мужчина, назначивший свидание девушке в шесть, приходит в пять двадцать пять, чтобы не опоздать. Это естественно. Но зачем он, начальник, сговорившись со своей помощницей выехать в кол­хоз, пришел на полчаса раньше, было совершенно непонятно! И Андрею казалось, что он пасется на скошенном лугу по крайней мере с прошлого года.

Зачем в мире должны существовать такие места, как этот привокзальный парк с его усыпанными окурками и шелухой от семечек дорожками, с пыль­ными деревьями? Разве в таком месте можно устра­ивать свидания? Девушка рассмеется, если сказать ей, что ее будут ждать в этом заплеванном месте. Только запах скошенной травы в какой-то мере под­ходит к такому лирическому мероприятию, как лю­бовное свидание…

Орленов засмеялся. Он-то пришел не на свидание! Он ожидает помощницу, чтобы ехать в деловую поездку. И облегченно вздохнул. В этом случае Ма­рина не имеет права сердиться на него за выбор места встречи. Они встречаются на вокзале. А чтобы не сидеть в душном здании, уговорились ждать друг друга здесь, в парке. Орленову вообще не хотелось, чтобы Марина сопровождала его в поездке.

Наконец стрелки на башенных часах вокзала сомкнулись на шести. Он решил не ждать больше и идти в вагон. Пусть она потом решает, искать ли его или оставаться дома. И в ту же минуту увидел Черед­ниченко.