Электрическое бессмертие
Шрифт:
– У нас их тоже не балуют. Так чем обязан? Хотя с вами и без повода готов общаться.
– Повод как раз есть. Сделала анализы, посмотрела литературу. В общем, тот деликатный вопрос, о котором говорили в Боровлянах, решаем.
– Правда? Как?
– Через пункцию. Попросту – забор семенной жидкости из ампулярной части. В России и у нас известны случаи, когда женщины беременели от умерших мужей. У них ампутируют яички, иногда методом их стимуляции добиваются выработки сперматозоидов спустя несколько дней после смерти…
– Стоп-стоп. Давайте считать Олега живым.
– В том как раз и проблема. Закон
– Не задумывался об этом.
– У медиков – жизнь такая. Или по инструкции, или одной ногой в тюрьме.
– А если я подпишу обязательство?
– Оно не будет иметь юридической силы. Я спрашивала у юриста. Вы не имеете права на подобные действия, даже если через суд получите право опеки над братом.
– Что же делать?
– То и делать. Тихо.
Игорь перевёл дыхание. Слава Богу, хоть этот вопрос решится.
– Сколько?
– Не в этом дело. Будете навещать его, обсудим. Ищите суррогатную мамочку.
– Отлично… Спасибо! Сколько у меня времени?
– Пока без ограничений. Он стабилен. В случае ухудшения можно изъять и заморозить сперму.
– Понятно. Стабилен – значит, без изменений?
– Увы.
– Что ж. Надеюсь, вы делаете всё, что возможно. До встречи, Светлана.
– Приезжайте, Игорь Владимирович.
***
Российская Империя, 1901 год
– …Таким образом, вырабатываемое человеческим телом электрическое поле находится во взаимодействии с атомами мирового эфира, в удивительной природной гармонии, восстановление которой в случаях органических заболеваний является ключом к излечению, - Наркевич-Иодко обвёл взглядом собравшихся в обширном зале Императорского института экспериментальной медицины. – На сём – спасибо за уделённое мне время, господа.
В научных кругах не принято рукоплескать, в противном случае учёный из Над-Нёмана сорвал бы овации.
– Благодарю вас, уважаемый Яков Оттонович, - прогудел Его Императорское Высочество принц Ольденбургский, попечитель института от правящего дома. – Ваш вклад в науку делает честь России. Следующим выразил желание выступить уважаемый доктор Штейнер из Австро-Венгрии. Прошу вас!
По залу прошелестело недоумение. Господин Рудольф Штейнер, обычно представляющийся доктором философии и антропософии, имел репутацию весьма неоднозначной личности, местами – совершенно скандальной. Только некими политическими резонами можно было объяснить его приглашение в храм строгих естественных наук.
Австриец занял место на кафедре и весомо обвёл взглядом аудиторию. Измождённое интеллигентное лицо и горящий взор тёмных глаз как нельзя больше соответстввовали славе, которую он создал себе за последние двадцать лет. Ещё не раскрыв рот, он будто объявил присутствующим: трепещите! пред вами человек, который мучительно постиг истину и донесёт её до неразумных. Для религиозных и оккультных обществ это, наверное, типично, но в Императорском институте воспринялось как нечто не слишком уместное. После нескольких вступительных фраз с расшаркиванием в адрес принца, герр Штейнер приступил к изложению своих воззрений, отталкиваясь от тезисов
Накркевича-Иодко.– Известность нашего российского коллеги и его электрографического метода в научных кругах Европы растёт с каждым годом. Экспериментальное подтверждение единства животного начала и биополей мирового эфира служит наглядным доказательством теософских воззрений о вселенской душе, с которой душа каждого человеческого индивидуума составляет одно целое. Электрографическое изображение свечения эфирных атомов представляется нам бесспорным частным случаем проявления непознаваемого и неизреченного Абсолюта, Безличного Принципа, благодаря которому возникло Всеобщее, воплощённое в Высшую триаду из Непроявленного Логоса, Потенциальной мудрости и Вселенской Мыслеосновы.
На лица учёных-медиков и практикующих врачей наползла откровенная скука. Подобную заумь с восторгом глотают неофиты эзотерических кружков – чем непонятнее, тем глубже пропасть между невежеством толпы и заоблачным интеллектом просвещённого гуру, поэтому долой сомнения и падём ниц перед его святейшеством. В медицинском обществе приняты иные правила – описание симптомов недуга, его характеристика и методы лечения, опробованные докладчиком. Врачевание запертой в теле пациента частицы «мирового духа» как-то выходит за пределы тематики Императорского института.
Между тем, герр Штейнер перешёл к конкретным медицинским вопросам. Не имея врачебного образования, он бойко сыпал научными и наукообразными терминами на немецком языке. Очевидно, что из доклада Наркевича-Иодко, сделанного по-русски, «теософ» не понял ни слова, руководствуясь вторичными источниками – европейскими публикациями, к тому же содержащими вольный пересказ электрографической методы.
Австриец тем временем перескочил на медицинскую тему, возвестив, что собирается основать новое направление, именуемое «антропософская медицина», согласующееся с пантеистическими теософскими воззрениями.
У Якова Оттоновича вскипело в груди. Нередко выезжая в Санкт-Петербург и западные европейские столицы, он по натуре оставался большей частью провинциальным помещиком. Возмущение от понимания, что какой-то недоучка выкручивает наизнанку данные электрофизических опытов для обоснования оккультной галиматьи, выбила из колеи. Приписывать, что он, добрый католик, электрографией доказал единство индивидуальной и «космической» души?! Будь здесь Конрад, он бы без политесов подкараулил пустобрёха в коридоре и надавал пощёчин. Потом завершил жизненный путь наглеца с помощью дуэльного пистолета.
Пока наднёманский исследователь лихорадочно перебирал варианты достойного ответа, при котором нельзя задевать принца Ольденбургского, слово попросил главный физиолог института, в лукавых глазах которого сверкнули недобрые огоньки. Принц разрешил задать вопрос докладчику, с неодобрением глядя на профессора, известного эксцентричностью.
– Обращаюсь по-немецки, так как доктор Штейнер явно не говорит по-русски.
Присутствующие постарались скрыть улыбки. «Теософ», проникшийся «высшими космическими» истинами, не владеет языком учёных, которым принадлежат величайшие открытия и изобретения XIX века, в то время как русские прекрасно понимают немецкий. Разница в образовании была несомненна, но иностранец не понял насмешки. Возможно, космический разум начисто выдавил у него останки чувства юмора.