Элемента.L

Машина резко затормозила перед входом в больницу. Роман выскочил, в сердцах хлопнув со всей силы дверцей, и убежал в неизвестном направлении, чуть не сбив с ног, поджидавшую их Екатерину.

– Что это с ним?
– спросила она у Дэна, провожая взглядом парнишку.

– Не знаю, в туалет, наверно, побежал, - пожал он плечами.

Дэн подал руку и помог выйти Еве.

– Господи боже!
– всплеснула руками главврач, глядя на ее испорченные сапоги.

А Дэн уже освобождал плененных в кузове старушек.

– Он сбесился что ли?
– возмущалась та, которую звали Вера.

– Ну, точно сдурел!

– поддержала ее кое-как спустившаяся Анастасия Филипповна. И бабки единодушно загалдели, объясняя Екатерине Петровне, что он несся как угорелый, а там, в кузове только зубами за воздух и можно было держаться.

– Давайте, давайте, хорош жаловаться, там стол уже накрыли, поднимайтесь!
– подгоняла их главврач.

– Ну, ты как?
– пытливо осмотрела она зареванное Евино лицо.

– Нормально, - махнула рукой девушка.

– Только руки бы где отмыть, - и она показала грязную ладошку, - Да сапоги, - она совершенно без сожаления посмотрела на ноги.

– Сейчас Дэн тебе покажет, - ответила она девушке.

– Ну, как прошло?
– обратилась она к Дэну.

– Хорошо, - сказал он кратко, и уже удаляясь вслед за девушкой, крикнул радостно, - Все хорошо!

Екатерина Петровна только удивленно развела руками, и пошла искать сбежавшего водителя.

Глава 20. Зазеркалье

В кое-как отмытых сапогах и с чистыми руками Ева стояла в туалете и смотрела в стену над умывальником, на которой должно было висеть зеркало. Она очень хотела бы посмотреть на себя сейчас в зеркало, чтобы поверить в реальность происходящего. Но зеркала не было, и она чувствовала себя как Алиса с обратной стороны зеркала. Только Ева попала в правильное Зазеркалье. В Зазеркалье, в сказку, в сон, в наваждение - Ева готова была поверить сейчас во что угодно, потому что это не могло быть правдой. Это могло быть чем угодно, только не правдой!

Когда вчера ей позвонил Рома из Сосновки и сказал, что тетя Зина умерла, она расплакалась прямо на работе. У начальника, глядя на ее несчастное зареванное лицо, даже мысли не возникло ее не отпустить, куда бы она не собралась. А она все плакала и плакала. На работе, по дороге домой, дома. Конечно, старушку ей тоже было жалко, но оплакивала Ева не ее смерть, а свою жизнь. Еще вчера она гордо заявила подруге, что будет ездить в эту деревню, хоть каждые выходные, лишь бы только Его увидеть. А сегодня действительность жестоко насмехалась над ее самоуверенностью. Тетя Зина умерла! Ей больше не к кому ездить! Она больше никогда Его не увидит! И слезы текли Ниагарским водопадом из ее глаз. Да, она поедет. Конечно, она поедет на похороны. И, может быть, ей даже повезет, и Он там будет. Может быть, даже он с ней поздоровается и поговорит о чем-нибудь пустом и незначительном. Может быть! Она больше ни в чем не была уверена. Но пусть хоть так! Пусть даже не здоровается! Только пусть Он там будет! Пожалуйста, пусть просто будет!

Она перестала плакать. Ухватившись за эту крошечную надежду, она не хотела больше ныть. Пусть в последний раз, пусть ненадолго, но она его увидит, и она решила, что должна для этого выглядеть хорошо. Лежа в ванне, глядя в потолок, знакомый до боли, она подумала, что так, наверно, чувствуют себя перед смертной казнью. Сегодня ты еще жив, и этот мир словно существует для тебя, но завтра тебя уже не будет, а этот мир так и останется. Только зачем ей весь этот мир без Него? Завтра ее жизнь закончиться, так и не успев толком начаться. Но это будет только завтра.

 Ничто так не придает уверенности в себе, как осознание того, что у тебя все идеально. Скраб для тела, гель, станок, увлажняющее масло. Маникюр, педикюр, идеально уложенные волосы. Зеркало осталось довольно. Да, она хотела бы умереть именно так. И открыв шкаф с одеждой, сразу наткнулась на черную рубашку.

Ну, конечно! Камиса нэгра!

Она открыла планшет, нашла и включила на полную громкость то, что икала:

Tengo la camisa negra

Hoy mi amor est'a de luto

Hoy tengo en el alma una pena

Y es por culpa de tu embrujo

Hoy s'e que t'u ya no me quieres

Y eso es lo que m'as me hiere

Que tengo la camisa negra

Y una pena que me duele

На мне черная рубашка,

Сегодня моя любовь в трауре

В душе моей боль,

И виной тому твои чары.

Я знаю, что ты меня уже не любишь,

И это сильнее всего меня ранит

Сегодня на мне черная рубашка

И боль, которая меня терзает.

Жаль, что она так и не выучила испанский язык!

Песня твоего настроения?
– услужливо спросил поисковик.

– О, да!
– ответила ему Ева в слух.

И Хуанес, своим неподражаемым голосом пел сейчас только для нее:

Que tengo la camisa negra

Y debajo tengo el difunto

...на мне черная рубашка,

а под ней мой труп.

Она критически оценила свое отражение в прихожей. Пусть эти сапоги на каблуках не самая подходящая одежда для кладбища. Пусть это пальто не совсем удобно для поездки. Пусть наносить косметику, чтобы провести ночь в поезде, нелогично. Это последняя ночь в ее жизни, в которой еще есть место надежде. Уместно ли думать о таких мелочах? И вышла.

Таксист, который встречал ее у подъезда, чтобы отвезти на вокзал, против не проронил ни слова, когда она попросила завезти ее в похоронное бюро.

Она выбрала самый красивый венок. Как для себя. Она и представляла его на своей могиле.

– Ленту с какой надписью завязать?
– спросил услужливый продавец.

– А какие есть?
– спросила она спокойно.

– Вот тут список, - протянул продавец листок с коротким текстом, напечатанным напротив каждой цифры. "Мир праху твоему" - очень подходяще!" - подумала Ева. Его и выбрала.

– А Вы кому?
– запоздало спросил продавец.

– Себе, - мрачно ответила Ева и вышла с венком в руке.

Она так и села в поезд с венком в руках. Она так и положила его рядом с собой на полку. И мнительные пассажиры шарахались от нее, крестились, но встречаясь с ней взглядом, трусливо помалкивали. Во всем черном, с мрачным макияжем в стиле Тайры Бэнкс, она создавала, наверно, зловещее впечатление. Первый раз в жизни, она не боялась ничего, а ее боялись. Тем не менее, когда, преодолевая робость, проводница предложила ей поставить ее багаж, показывая на венок, у себя в служебном купе, Ева согласилась.