Элемента.М

– Так могла бы догадаться, - ответил ей отец.

– Прекратите! – цыкнула на них София.

И все молча направились в столовую.

Ева помнила, что каждую пятницу в семье Дэна собираются на ужин. И обычно ничего грандиозного: салат, вино и рассказы о том, кто как провел эту неделю. Но стоял такой волшебный запах! Ева почувствовала его еще из гостиной. Пахло свежеиспеченных хлебом и чесноком. И Герман Валентинович пригласил всех не за стол, а к барной стойке.

– Небольшой разогрев!
– и он отодвинул для Евы высокий стул.

– Начинку можно на выбор. Это - красный лук, но девушки обычно лук не сильно уважают. Поэтому можно выбрать помидоры.

– А можно выбрать обе?
– улыбнувшись, спросила Ева.

– С чего начать?
– Дэн положил ей на тарелку поджаренный ломоть хлеба, - Дай-ка угадаю! Лук?

Она кивнула.

– Или помидоры?
– он показал на другую тарелку.

– Или помидоры!
– ответила Ева.

– Или лук?
– и он вернулся к первой чашке, но продолжать не стал, положил ей на хлеб внушительную ложку тушеного лука.

– И мне, - подала голос Алька, глядя на Еву.

– Лук? Тебе?
– удивился отец, - Да не вопрос!

Алька посмотрела на свой бутерброд с опаской, но решительно откусила большой кусок. Ева последовала ее примеру и почувствовала, что хлеб был еще горячим.

– Мммм!
– выразила София общее мнение об этом бутерброде.

– Полностью согласна!
– прожевав, сказала Ева.

– Что-то мы не с того начали, - сказал Герман, разливая по бокалам вино.

– Именно с того, - сказала София, - Лично я вкуснее хлеба не ела. Ты превзошел самого себя!

– Вы сами испекли этот хлеб?
– Ева обратилась к отцу Дэна со смешанным чувством восхищения и удивления одновременно.

– Вкусно?
– ответил он вопросом на вопрос.

– Не то слово! В обычной духовке?
– Ева оглянулась в поисках какой-нибудь чудо-печи.

– Если быть совсем уж точным, то домашний хлеб по итальянской традиции должен был быть несоленым и намного сильнее обсыпан мукой. Но мы же не итальянцы!
– и он подал Еве бокал с вином.

Она украдкой посмотрела на Дэна, он сделал испуганные глаза глядя на бокал в ее руке, и она знала, что он имел в виду. Ева опустила глаза и улыбнулась.

– За знакомство!
– предложила София.

– За знакомство!
– поддержала ее Ева. Кроме них двоих вино пригубил только Герман. Дэн был занят, он дополнительно поджаривал в тостере ломти этого горячего еще хлеба до хрустящей корочки. А Алька пила воду.

– Помидорки?
– спросил Еву отец Дэна.

– Обязательно!
– искренне согласилась Ева.

– Тебе?
– обратился он к Альке, та тоже кивнула.

– Дорогая?
– обратился он к жене.

– Ни за что не откажусь!
– ответила София, - А пьем мы что? Она попыталась было разглядеть этикетку на бутылке, - хотя какая разница! Я всё равно не запоминаю названия этих вин!

Она махнула рукой. И Герман, улыбнувшись, подлил в её фужер ещё вина.

Ева подумала, что, наверно, эти бутерброды назывались брускетта, но умничать побоялась. Она ничего не понимала ни в итальянской ни в какой бы то ни было кухне вообще.

– А помидоры с чем?

– не унималась София.

– Мааам, ну зачем тебе? Ты никогда не будешь это готовить, - занудила Алька.

– Вдруг ты будешь!
– ответила ей София.

– Я!? Шутишь!?
– возмутилась Алька.

– Ну, вдруг!
– не отступала София.

– Я тоже совершенно ничего не понимаю в хорошей еде, но это очень вкусно, - сказала Ева, краснея.

– Я сам ничего не понимаю, скажу тебе по секрету, - поддержал ее Герман, - но я понимаю, когда мне вкусно, а когда нет. Вот когда вкусно - это хорошая еда!

– Тогда за хорошую еду!
– подняла бокал Ева.

И когда выпили, она всё же поинтересовалась с чем были эти мелко нарезанные помидоры на хлебе.

– Оливковое масло, соленые огурчики, оливки, чеснок, - ответил Герман Валентинович.

– А что у нас еще сегодня в меню?
– подала голос Алька.

– Пичи, - ответил отец и больше не буквы не добавил, только хитро улыбнулся.

– А! Да? Зачем только я спросила?
– Алька прикрыла ладонью глаза, опершись локтем на стол, словно спрятавшись от отца, и повернув лицо к Еве сказала: - Мне вообще нравиться эта папина привычка. Он обычно перед тем как начать готовить какое-нибудь новое блюдо, всегда нас с спрашивает: - Будете, ну, например, кя-си-ня?

Она пожала плечами, показывая Еве, что понятия не имеет что это такое.

– Мы говорим: не, не будем! Он говорит: ну, как хотите, я делаю только на нас с мамой. И оказывается, что кясиня - это какие-нибудь пончики с сахарной пудрой. Но мы-то отказались!

Ева улыбнулась в ответ.

– Потом опять. Будете му-та-кусь? Какой мутакусь? Что за мутакусь? Мы на всякий случай соглашаемся. И это оказывается тушеный шпинат с тыквой. Но отказаться его есть уже нельзя! Мы же сказали, что мутакусь будем!

– Что ты врёшь!
– возмутился Герман, - я никогда не готовил никакой мутакусь!

– Но мог бы!
– возразила Алька, - я просто для примера, потому что ненавижу и шпинат, и тыкву. А ты никогда не объясняешь, что именно будешь готовить!

– Как я могу объяснить, если я сам готовлю это первый раз?
– возразил Герман, - честно сказать, оно у меня может и не получится. Но, ведь всё равно никто не знает, каким этот мутакусь должен быть на самом деле, - подмигнул он Еве.

– Да, только нам приходиться это есть! - не унималась Алька, - Вот что ты сейчас сказал? Пучи?

– Сама ты пучи!
– ответил ей отец, - Пичи! Паста такая! У нас же сегодня итальянская пятница!

– Правда? А что мы ели в прошлую итальянскую пятницу?
– обратилась Алька к матери.

– Что-то неприличное, - нахмурилась она, припоминая, - Пепердони какие-то.

И она прикрыла рот рукой, словно испугавшись того, что сказала, и посмотрела умоляюще на мужа.

– И если что, то это тоже была паста, - пояснила Алька для Евы.

– Папарделли!
– возмутился отец.

– Но было вкусно!
– поспешила добавить София.